Но если мюоны оказывается возможным отождествить с электронами (или позитронами), то тогда так называемый распад мюона с позиций новой физики оказывается всего лишь столкновением электрона (или позитрона) с ядром атома вещества с передачей этому ядру части кинетической энергии. А поскольку по представлениям старой физики распад мюона происходит на электрон (или позитрон) и нейтрино, то нейтрино исчезает из числа частиц, существующих в реальной действительности. Пи-мезон, который распадается по представлениям старой физики на мюон и нейтрино, также оказывается с позиций новой физики всего лишь электроном (или позитроном) высокой энергии, движущимся с еще большей сверхсветовой скоростью.
Уверенность в том, что "нейтрино" есть плод нашего воображения, подкрепляется и тем, что выполненный в 1927 году опыт Ч. Эллиса и У. Вустера (см. журнал Proc. Roy. Soc., 1927, том 117, стр. 109 – 123) по измерению средней энергии электронов бета-распада можно вполне естественно и до смешного просто объяснить, не привлекая гипотезу о существовании нейтрино.
В самом деле, Эллис и Вустер, измерив энергию, выделившуюся в калориметре за определенный промежуток времени при бета-распаде ядер атомов радия-Е (висмута-210), раздели ее на количество электронов, вылетевших за это же время из радиоактивного вещества. Средняя энергия каждого из этих электронов оказалась примерно в три раза меньшей, чем энергия в 1,17 мегаэлектрон-вольт (МэВ), выделяющаяся при бета-распаде одного ядра радия-Е. Измерение энергии отдельных электронов бета-распада показало, что их кинетическая энергия принимает любые значения от 0 до максимального значения в 1,17 МэВ.
Старая физика объяснила этот результат тем, что энергия, не выделившаяся в калориметре, уносится нейтральными частицами с громадной проникающей способностью - нейтрино, рождающимися наряду с электронами в процессе бета-рапада ядер.
Но результат эксперимента Эллиса и Вустера можно объяснить гораздо проще: каждый первичный электрон бета-распада ядер, имеющий энергию в 1,17 МэВ, на своем пути сквозь радиоактивное вещество выбивает из атомов в среднем 2 вторичных электрона, так что энергия первичного электрона распределяется случайным образом между ним и всеми вторичными электронами.
Таким образом, если предположить, что, в среднем, из каждых трех электронов, вылетающих из радиоактивного вещества при бета-распаде, только один является электроном, родившимся непосредственно в акте распада ядра, а два других электрона являются вторичными электронами, выбитыми первичным электроном из электронных оболочек атомов, то, чтобы определить среднюю энергию электронов бета-распада, энергию, выделившуюся в калориметре, нужно делить не на количество электронов, вылетевших за время эксперимента из радиоактивного вещества, как это сделали Эллис и Вустер, а на реальное количество распавшихся ядер. И тогда никакой недостачи энергии в реакции бета-распада обнаружено не будет, и гипотеза о рождении нейтрино в процессе бета-распада будет не нужна. При этом естественное объяснение без привлечения нейтрино получает и непрерывный энергетический спектр электронов бета-распада и известный экспериментальный факт зависимости числа электронов, вылетающих из бета-активного вещества, от формы радиоактивного вещества.
3.3. Реальность сверхсветовых скоростей для частиц высоких энергий
В новой физике физически измеримая скорость движения частицы численно равна пространственной составляющей четырехмерной скорости движения из СТО. Это означает, что все частицы, скорость которых по СТО превышает 71% от скорости света в вакууме, согласно новой физике движутся со сверхсветовой скоростью. Кстати, численное значение временной составляющей четырехмерной скорости из СТО численно равно скорости света в вакууме в движущейся ИСО, определяемой в новой физике квадратичной формулой скорости света в движущейся ИСО.
В своей практической работе на ускорителях элементарных частиц физики уже давно столкнулись с движением частиц со сверхсветовой скоростью. Но поскольку они запрещены СТО, физики упорно их не замечают. В качестве примера рассмотрим электронный синхротрон АРУС из Еревана.
Интересующие нас технические характеристики электронного синхротрона АРУС имеют следующие значения: длина орбиты L = 216,7 м; энергия инжекции электронов W = 50 МэВ; частота ускоряющего поля f = 132,8 МГц; кратность ускорения g = 96.
Электроны запускаются (инжектируются) в этот ускоритель перед началом их ускорения, имея кинетическую энергию, равную примерно 50 МэВ. При такой энергии согласно СТО электроны движутся со скоростью, очень близкой к скорости света. А согласно новой физике при такой энергии электроны движутся со скоростью, примерно в 96 раз большей скорости света в вакууме.
Если разделить периметр (равный 216,7 м) орбиты ускорителя АРУС на скорость, равную 96 скоростям света, получим период обращения электронного сгустка по орбите, равный 7,53 наносекунды (частота обращения равна 132,8 МГц). А если разделить периметр орбиты этого ускорителя (216,7 м) на скорость движения электронов в нем согласно СТО (она согласно СТО близка к скорости света в вакууме), получим период обращения электронного сгустка по орбите, равный 722 наносекунды (частота обращения равна 1,38 МГц).
Обратите внимание! Согласно СТО частота обращения электронного сгустка по орбите в ускорителе АРУС равна 1,38 МГц.
Но почему же тогда частота ускоряющего поля выбрана равной 132,8 МГц, а не частоте обращения электронного сгустка по орбите (которая равна 1,38 МГц)? Если задать такой вопрос физику, он ответит так: “Да потому, что кратность ускорения электронов в этом ускорителе равна 96”. Если спросить у этого же физика, а что такое “кратность ускорения”? Он ответит так: “Под действием ускоряющего поля частицы инжектированного пучка распадаются на сгустки, группирующиеся вокруг устойчивых равновесных фаз. Число таких сгустков, располагающихся по окружности ускорителя, равно кратности ускорения g”. Эти слова взяты из Большой советской энциклопедии.
А теперь поясним ситуацию, как говорится, на пальцах.
При выборе частоты ускоряющего поля простой советский инженер (слова-то взяты из Большой советской энциклопедии) экспериментально определял частоту обращения электронов по орбите ускорителя в момент инжекции ускоряемых частиц. Она оказывалась соответствующей движению электронов со скоростью, в 96 раз большей скорости света в вакууме. Но такая скорость по СТО невозможна! И вот придумывается эта самая “кратность”. Чтобы скорость движения оставалась меньшей (чуть-чуть) скорости света (а не большей ее в 96 раз), нужно, чтобы по орбите двигался не один сгусток электронов, а ровно 96 сгустков на одинаковых расстояниях друг от друга. СТО спасена, и ускоритель работает! Ведь если бы была выбрана частота ускоряющего поля, равная частоте обращения электронов по СТО, значит эффективность ускорения была бы гораздо ниже.
Вы можете сказать, что это я козни строю против СТО, и что такого быть не может.
Но повторите аналогичные рассуждения для любого другого ускорителя с известной кратностью ускорения (например, для протонного синхротрона ЦЕРН). И вы убедитесь, что так называемая кратность ускорителя показывает, во сколько раз скорость ускоряемых частиц превышает скорость света в вакууме, подтверждая формулы новой физики. Так что старая физика доживает свои последние дни. И эти последние дни продлятся до тех пор, пока не будет зафиксировано движение со сверхсветовой скоростью