Константин Иванков
Не умаляйте значения того, чего не ведаете
Живая Этика
Кризис фундаментальной физики
Современная фундаментальная физика, несмотря на свои многочисленные и впечатляющие успехи прошлых лет, в настоящее время находится в стадии глубокого и затяжного кризиса. Применяя известную характеристику кризисной ситуации, применительно для физики можно сказать, что “верхи”, т.е. официальная наука, не может больше объяснять новые (а, порой, и давно известные) явления и факты по-старому, а “низы”, т.е. ментально активная часть общества, не может больше удовлетворяться старыми объяснениями.
Было время, когда “низы” заглядывали в рот “верхам” и черпали из их уст истину. То был прорыв в понимании действительности и общество с головой было удовлетворено даваемой учёными картиной мира и его аспектов. Но ничто не длится вечно и общество в который раз доросло до осознания очередного несовершенства даваемой картины физической реальности. Сначала наверху, среди самой научной общественности, затем, захватывая всё более широкие массы, созрела потребность пересмотра существующих представлений науки на самом глубоком уровне.
Говоря об успехах физики, нужно иметь в виду, что эти успехи все последние десятилетия визуализируются прежде всего в технических и технологических решениях и напрямую не связаны с тем, что называется моделью – моделью мира, моделью атома, моделью взаимодействий. Практическая сторона достижений связана прежде всего с развитием и продвижением в науке технократического, схоластического подхода, несомненным плюсом которого является быстрый выход на конкретные решения, удовлетворяющие необходимым требованиям, хорошо согласующиеся с экспериментом, но всё более усложняющие предполагаемые механизмы взаимодействий, все дальше уводящие от реального положения дел в природе. И если до какого-то момента ошибка в модели имеет небольшое значение, так как модель полностью согласуется с экспериментами и имеет предсказательную силу, то наступает-таки время, когда неправильная в своей основе модель, чтобы оставаться действующей, прибегает к неправомерным нагромождениям, подгонкам, а порой, и прямым спекуляциям.
Так уже было в науке неоднократно и не нужно быть семи пядей во лбу для того, чтобы увидеть, что положение дел в фундаментальной физике сегодня всё более напоминает застой, провоцирующий революционную ситуацию.
Система Птолемея тоже объясняла практически все наблюдаемые явления и была по-своему логичной. Уверен, что и многие сегодняшние астрономические явления можно было бы при желании описать и объяснить и с точки зрения этой модели. Но при этом пришлось бы иметь дело со множеством значительно более сложных и не имеющих отношения к действительности построений, описывающих действительность лишь формально, т.е. фoрмульно.
Физика как заложница математики
Развитие математики, особенно в связи с её прикладными физическими задачами, привело к парадоксальной ситуации. Именно математика привела к бурному прогрессу физики, но та же математика теперь стала тормозом в её развитии.
Действительность имеет в своей основе универсальные механизмы, которые, будучи выраженными на языке математики, иногда практически в полном объёме могут быть перенесены в совершенно иную область знания, оставаясь при этом справедливыми. С какого-то времени математика стала подменять собой физику, почти полностью вытеснив из последней то, что называется моделью, оправдываясь тем, что сложность современных моделей недоступна ни логическому, ни визуальному представлению. Главное, дескать, что найденная (предложенная, подобранная, скорректированная) формула описывает действительность с требуемой точностью. А то, что за этой формулой уже давно не просто не видна физическая сущность явления, а описывается некая совершенно иная реальность – дело десятое. За примерами далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить о перенормировках или космологическом члене уравнения Эйнштейна.
Во многом именно Эйнштейн показал дурной пример физикам, “дополнив” неподходящую под его космологические представления формулу ничем не оправданным членом, поставив на первое место не логичность и смысловую наполненность формулы, а её математическое соответствие его ожиданиям. Вот так личное при помощи математики постепенно стало затмевать смысловое. Даже соглашаясь с Эйнштейном в его космологическом представлении реальности, нельзя согласиться с его методом, уводящим в сторону от поиска действительных физических механизмов Вселенной. Но нужно отдать должное Эйнштейну, который назвал этот поступок самой большой своей ошибкой в жизни. Что не мешает, однако, нынешнему поколению учёных смело закрывать космологической постоянной уже совершенно очевидные нестыковки в теории и практике гравитационной модели, заполняя вселенную пресловутой “тёмной энергией”.
Фундаментальная физика уже давно перестала отвечать на типично физические вопросы “как” и имеет ответы только на математические вопросы “сколько”. Это было долгое время востребованным, что способствовало тому, что болезнь физики зашла так далеко. Современники научных теорий, находясь внутри научного сообщества и выступая с критикой признанного, рисковали своей научной репутацией и их молчание дорого стоило.
Не стоит преуменьшать опасности для учёного быть преданным анафеме за “антинаучные” взгляды. История Гаусса и Лобачевского весьма показательна. Даже Гаусс, бывший в тот момент в непререкаемом авторитете, раньше Лобачевского открыл неевклидову геометрию, но, как он признавался в своём дневнике, не рискнул своей репутацией ради истины. Он сознательно подождал, пока это сделал уже близкий к этому Лобачевский (Гаусс даже русский язык выучил, чтобы читать его в подлиннике) и на его примере увидел, что могло бы быть с ним, рискни он объявить миру о рождении новой геометрии. Если кто не знает, скажу, что Лобачевского лишили всех званий и работы и подвергли гонениям. Только спустя годы, когда в том числе и Гаусс, переждав слепую волну негодования научной общественности, признал справедливость геометрии Лобачевского, последний вернулся в науку как победитель. А всем ли повезло как Лобачевскому? Если это вообще можно назвать везением.
А судьи кто?
Как бы там ни было, но пришло время, когда ментально активная часть общества всё настойчивее и всё чаще задаёт вопросы “как” “наверх”, желая получить ответы. И если эти ответы были бы убедительными, не расцвело бы таким бурным цветом то, что называется сейчас “альтернативной наукой”. Многие даже из “низов” относятся к альтернативщикам с презрением, обвиняя их в дилетантстве и незнании основ. Но именно эти люди задают вопросы, на которые у маститых учёных нет ответов. Более того, последние часто просто не понимают вопросов. Непонимание происходит от отсутствия привычки оперировать элементарными смысловыми категориями в угоду математическим обобщениям и впитанным со школьной скамьи догмам. Косность мышления – отличительный признак таких людей. Они не способны стать на точку зрения другого и, используя свои знания и опыт, принимая правила игры, предложенные оппонентом, прямо на чужом поле показать игру, что называется, мастера. Они как огня боятся произнести вслух фразу “Допустим, …”. По двум причинам.
Первая – они чувствуют, что произнеся это, они будут обязаны выйти из укрытия своего научного авторитета и предстать перед внимающими как обычные аналитики, с равными с оппонентами правами и также подверженными суду наблюдателями. Но именно в логике они чувствуют себя наиболее уязвимыми, незащищёнными, неумелыми. Следуя логике, нужно будет или идти до конца, порою принимая выводы, прямо противоположные ими отстаиваемым, или выкручиваться, используя хорошо заметные со стороны декларативные или демагогические приёмы. Именно здесь заслуги ничего не значат, а значат лишь аналитические способности. Именно за это был так любим народом и ненавидим власть имущими Сократ. Он заставлял своих оппонентов сбрасывать маски ханжества и признавать, что они так же мало знают о природе вещей, как и другие. При этом Сократ не был силён в математике, знания каковой для некоторых почему-то является единственным признаком способности приходить к правильным выводам. Утверждение, что не знающий математику (высшую, разумеется) не может создать ничего стоящего в физике, в корне неправомерно. Разумеется, хорошее знание математики является показателем развитого интеллекта и наличия богатого инструментария, но – не более того. Математика не заменяет творческое начало и интуицию, а лишь дополняет их. Вспомните Зельдовича, который так и не получил высшего образования, что не помешало ему стать академиком.
Вторая причина заключается в том, что корифеи науки действительно не допускают существования того, о чём идёт речь в альтернативной гипотезе. Ни в каком виде. Потому что сказать слово “допустим” – значит на время принять другую, отличную от своей точку зрения, а как раз этого они и не желают делать, держась всеми силами за спасительный якорь однажды выбранной точки зрения, рискуя свести горизонт своих познаний действительно к точке.
Люди, присвоившие себе право на суд в науке, умеют защищаться. Верхом безобразия можно считать создание и деятельность “Комиссии по борьбе с лженаукой” при РАН. В нарушение не только здравого смысла, но и закона, определение лженауки так и не было дано. К лженауке в настоящее время относится всё то, что не согласуется с личной точкой зрения членов этой комиссии, согласованной с руководством РАН.
То, что тьма рассеивается на свету, известно всем, но вместо того, чтобы заняться освещением тьмы, т.е. просвещением населения, РАН стала гоняться за тьмой и огораживать её стенами, напоминающими тюремные. Тот, кто пытался опубликоваться в серьёзных научных изданиях с теориями, противоречащими господствующим, знает не понаслышке, что это такое. Запрещена даже какая-либо критика СТО Эйнштейна. Авторам “Комиссии по борьбе с лженаукой” невдомёк, что сами эти стены создают ещё большую тень и углубляют тьму. Задача у комиссии другая – не просветить тьму, а защитить своё право на свет. Так, в очередной раз, личное укрепилось в науке и задаёт в ней тон.