Унификация правового регулирования также может осуществляться как на универсальном (глобальном), так и на региональном (местном) уровнях. Примером унификации правового регулирования торгового представительства на универсальном межгосударственном уровне является подготовка Международным институтом по унификации частного права (УНИДРУА) и принятие в Женеве 17 февраля 1983 года Конвенции о представительстве при международной купле - продаже товаров (далее - Женевская конвенция 1983 г.), которая до настоящего времени так и не вступила в силу. В качестве примера такой унификации на региональном межгосударственном уровне можно указать на принятие в 1986 г. в рамках ЕС Директивы Совета ЕС "О координации законодательства стран - членов ЕС по вопросу о самостоятельных торговых агентах" (далее - Директива), на основании которой было установлено соответствующее единообразное регулирование торгового представительства в законодательстве всех стран - членов ЕС. Первоначальный проект Директивы основывался на праве ФРГ, окончательный же вариант представляет собой компромисс между правовым регулированием в этой области отношений, содержащимся в романо - германской и англо - американской системах права. Несмотря на огромный положительный эффект от создания на территории ЕС на основе Директивы единообразного правового регулирования торгового представительства, осуществляемого лицами, не состоящими в трудовом правоотношении с представляемым, необходимо указать и на некоторые отрицательные моменты, связанные с принятием Директивы.
Сконцентрировав внимание на вопросах имплементации Директивы во внутреннее законодательство, страны - члены ЕС потеряли интерес к разработке универсальных унифицированных норм в этой области. Заключительная резолюция дипломатической конференции, на которой была принята Женевская конвенция 1983 г., предусматривала также поручение УНИДРУА рассмотреть возможность унификации материально - правовых норм, которые регулировали бы отношения между представляемым и представителем при международной купле - продаже товаров. Соответствующий проект был подготовлен проф. Д. Масковым и направлен правительствам государств - членов УНИДРУА, однако ответ был получен только от Швеции и СССР. Представитель ЕС выразил позицию ЕС, в соответствии с которой все внимание стран - членов ЕС на данном этапе было сконцентрировано на закреплении в их внутреннем законодательстве положений Директивы. В связи с этим Руководящий Совет УНИДРУА был вынужден в 1990 г. принять решение о приостановлении работ в этой области вследствие отсутствия интереса к теме со стороны большинства стран.
Наиболее активную роль в области унификации правового регулирования на универсальном негосударственном уровне играет Международная торговая палата (далее - МТП). В сфере правового регулирования торгового представительства, осуществляемого лицами, не состоящими в трудовом правоотношении с представляемым, МТП в 1960 г. было подготовлено Руководство по составлению коммерческих агентских контрактов, содержащее рекомендации представляемому и торговому представителю при заключении договора, регулирующего их отношения. Данное Руководство МТП позднее пересматривалось, последний его текст был подготовлен в 1983 году. В 1991 г. МТП был подготовлен Типовой коммерческий агентский контракт МТП (Публикация МТП № 496), который разрабатывался с учетом изменений, внесенных в законодательство стран - членов ЕС в связи с принятием Директивы. На региональном (местном) негосударственном уровне унификация правового регулирования торгового представительства осуществляется путем подготовки типовых условий договоров различными внутригосударственными и международными объединениями торговых представителей. Например, Центральным объединением Немецких хозяйственных союзов по торговому посредничеству и сбыту, Федерацией северных торговых агентов и т.д. Таким образом, наряду с гражданско-правовым представительством можно выделить торговое представительство, осуществляемое в сфере торговой (предпринимательской) деятельности от имени лиц, обладающих особым статусом - статусом предпринимателей (торговцев, коммерсантов), или при совершении сделок, носящих предпринимательский (торговый, коммерческий) характер, как работниками представляемого, так и лицами, не состоящими в трудовом правоотношении с представляемым.
В зависимости от того, от чьего имени совершает представитель юридические действия по отношению к третьим лицам, от имени представляемого или от своего собственного, некоторые авторы выделяют прямое представительство, осуществляемое от имени и за счет представляемого, и косвенное, осуществляемое хотя и от имени представителя, но за счет представляемого. Однако в данном случае можно говорить о представительстве только в экономическом смысле, но не в том, который заложен в понятие п. 2 ст. 182 ГК РФ, указывающего, что представителями не являются лица, действующие хотя и в чужих интересах, но от собственного имени.
В зависимости от того, насколько сложившееся у третьих лиц представление о наличии и объеме полномочия представителя соответствует имеющемуся у него полномочию, различают действительное и видимое (мнимое) полномочие. В.А. Рясенцев, который наиболее детально исследовал вопрос о видимом (мнимом) полномочии в советском гражданском праве, считал, что его основанием является уполномочие посредством конклюдентных действий, и указывал, что "иногда факты, по которым третьи лица заключают о существовании конклюдентного уполномочия, в действительности это уполномочие не выражают и не подтверждают. Они имеют только внешние обманчивые признаки конклюдентных действий и вызывают ложное, ошибочное представление у третьего лица о наличии уполномочия, в то время, как у представляемого не было никакого намерения уполномочить другое лицо. В этих случаях говорят о видимом, напущенном уполномочии".
Вместе с тем сам В.А. Рясенцев рассматривал и другие случаи, которые также необходимо отнести к видимому (мнимому) полномочию. Так, им указывалось, что "...даже при ошибочном извещении о выдаче доверенности (фактически не совершенной) присылка извещения должна вызывать тот же результат, что и доверенность, то есть создание полномочия у представителя. Основание этого полномочия здесь нужно искать не в сделке, ибо оповещение третьего лица не есть сделка, а в законе, устанавливающем такое последствие сообщения в целях защиты третьих лиц помимо воли представляемого, так как последняя на установление полномочия при сообщении о выданной доверенности не направлена. Сделка, совершенная таким представителем с третьим лицом, доверившимся сообщению, не может быть оспорена представляемым на том основании, что он ошибочно счел доверенность действующей".
Другие авторы при характеристике видимого (мнимого) полномочия включают в него и иные случаи - неправильное оформление доверенности, прекращение ее действия в связи с истечением срока, отменой ее представляемым, совершение представителем сделок с превышением полномочий и т.д.
В.А. Рясенцев считал, что основанием возникновения видимого (мнимого) полномочия является бездействие представляемого, позволяющего представителю совершать юридические действия от его имени. Так, он указывал, что "определенные действия, выражающие или подтверждающие наличие уполномочия, состоят обычно в несовершении представляемым тех действий, которые совершил бы всякий, кто не желал бы, чтобы другое лицо выступало его представителем. В этом случае каждый на месте представляемого либо запретил бы этому лицу называть себя его представителем, либо помешал бы совершать сделки, либо оповестил третьих лиц, если были основания предполагать, что у них могло создаться неправильное мнение, что это лицо уполномочено представляемым. Молчание лица, когда ему было нужно возражать, бездействие, когда ему нужно было активно действовать, чтобы рассеять ложное представление у третьих лиц о его отношении с предполагаемым представителем, рассматриваются как факты, подтверждающие наличие уполномочия". Однако вряд ли можно считать основанием возникновения видимого (мнимого) полномочия во всех случаях бездействие представляемого. Наоборот, в некоторых случаях представляемый активно действует, ограничивая или прекращая полномочие представителя, но, тем не менее, именно в этих случаях и возникает видимое (мнимое) полномочие.
Прежде всего необходимо рассмотреть вопрос о юридической природе видимого (мнимого) полномочия. Видимое (мнимое) полномочие по юридическим последствиям его реализации является ничуть не менее "действительным", чем действительное. Юридические действия, совершенные представителем по отношению к третьему лицу на основании видимого (мнимого) полномочия, точно так же создают, изменяют или прекращают гражданское правоотношение между представляемым и третьим лицом, как и юридические действия, совершенные на основании действительного полномочия. Это происходит несмотря на то, что представление третьих лиц о воле представляемого, направленной на возникновение, изменение (ограничение) или прекращение полномочия, а также о существовании полномочия в целом не соответствует действительности. Думается, что необходимость такого правового регулирования продиктована необходимостью защиты устойчивости гражданского оборота. В соответствии с существующей в гражданском праве презумпцией соответствия волеизъявления воле лица всегда предполагается, что содержание волеизъявления полностью соответствует действительному намерению, действительной воле лица до тех пор, пока не будет доказано обратное. При этом юридические последствия совершения сделки, как правило, связываются с волеизъявлением, которое является единственным способом сообщения о действительной внутренней воле субъекта другим участникам гражданского оборота, по которому они судят о воле этого лица и с которым они сообразуют собственные действия. Если же отдать предпочтение воле, то, как справедливо указывается, это может привести к опасной для оборота неопределенности: всякий раз, заключив договор, до полного его прекращения сторона должна опасаться поступления от контрагента требования признать договор недействительным, ссылаясь на то, что "сделал не то, что хотел (хотел и мог сделать)". По нашему мнению, это высказывание в равной степени относится также и к односторонним сделкам.