Все способствующие корыстным преступлениям благоприятные ситуации действия конкретных лип, различного рода материальные соблазны и т.д. выступают лишь в качестве условий. Основная же причина преступления "находится " в самом субъекте, порождается присущими ему чертами. Даже если он поддается антиобщественным влияниям или ситуации, то делает это потому, что такова специфика его личности. Если было бы иначе, корыстные преступления мог бы совершить практически любой человек.
Личность корыстного преступника представляет собой чрезвычайно сложное социальное явление и в качестве такового должно выступать объектом комплексного научного познания. При всем том, что это явление теснейшим образом связано с корыстной преступностью и иными видами преступного поведения, иными социальными факторами, в том числе негативными, оно представляет собой самостоятельную научную проблему. Столь же закономерно выделение проблемы насильственного преступника и некоторых других типов правонарушителей.
То, что в данной работе основное внимание уделяется психологическим проблемам личности корыстного преступника отнюдь не означает отказа от системного ее познания или преувеличения роли психологических факторов. Дело в том, что никакие уголовно-правовые, социально-демографические, биологические, нравственные и иные особенности личности не действуют напрямую, минуя психологию личности. Именно психология является той ареной, тем уровнем, на котором происходит взаимодействие всех названных особенностей.
Мотивы корыстных преступлений важно знать потоку, что они дают необходимую информацию о том, насколько восприняты и приняты личностью нравственные и правовые нормы, охраняющие государственное, общественное и личное имущество, как оценивается ею соответствующая социальная практика. Следовательно, мотивы в этом смысле представляют собой одну из форм бытия нравственных и правовых норм, способ реализации их как регуляторов человеческого поведения, а также метод самоуправляемости личности через систему устойчивых побуждений, т.е. через мотивы[23]. Мотивы свою устойчивость проявляют именно в корыстном преступном поведении, которое очень часто продолжается длительное время, невзирая на наказание или угрозу его применения. Иначе говоря, устойчивость мотивов порождает повторные имущественные посягательства, их рецидив.
Для современной психологии уже давно стало аксиоматичным положение о том, что «не всегда реальные мотивы осознается субъектом актуально, т.е. при подготовке и выполнении действий; нередко они обнаруживают себя лишь после того, как соответствующее действие уже совершено»[24]. Очень часто мотивы не сознаются и после окончания действий. Особенно часто ускользает от человека личностный смысл планируемых, совершаемых, или уже совершенных действий. «Дело в том, что для самого субъекта осознание и достижение им конкретных целей, овладение средствами и операциями действия есть способ утверждения его жизни, удовлетворения и развития его материальных и духовных, потребностей, опредмеченных и трансформированных в мотивах его деятельности. Безразлично, осознаются или не осознаются субъектов мотивы, сигнализируют ли о себе в форме переживаний интереса, желания или страсти; их функция, взятая со стороны сознания, состоит в той, что они как бы "оценивают" жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств, придают им личностный смысл, который прямо не совпадает с понимаемым объективным их значением"[25].
В этом плане не составляют исключения и мотивы многих преступлений, они часто тоже функционируют на бессознательном уровне, что находит сейчас все больнее признание среди криминологов.[26]
Личностный смысл корыстных преступлений часто не осознается, например при совершении карманных краж, иногда хищений чужого имущества, когда субъект уже завладел значительными материальными благами, но продолжает преступную деятельность. Однако бессознательный характер мотивов отнюдь не освобождает его от уголовной ответственности, поскольку он осознает противоправность и наказуемость в уголовном порядке своих преступных действий.
Необходимо отметить, что далеко не каждое корыстное преступление порождается только корыстными побуждениями, если под такими побуждениями понимать лишь материальную выгоду. Так авторы "Курса советской криминологи" справедливо считают, что хищения могут совершаться и из ложно понятых интересов производственной, служебной необходимости либо хозяйственной
целесообразности.[27]
Личностный смысл как мотив некоторых хищений может заключаться не только в приобретении материальных благ, но и в удовлетворении какой-либо другой жизненно важной потребности. Чаще всего здесь корыстный мотив тоже имеется, однако он, как показывают проведенные психологические исследования, действует наряду, параллельно с другими, например, с такими, как завоевание или удержание признания и авторитета в эталонной для данного лица группе.
При совершении корыстных преступлений субъект во всех случаях стремится к удовлетворению личных, хотя и не всегда корыстных потребностей. Я исхожу также из того, что любое преступное поведение внутренне, субъективно детерминировано и закономерно для данного лица, хотя и имеется и другая точка зрения. Так, по мнению А.И. Долговой, существует и иной социальный тип личности – случайный преступник, чье преступное поведение определяется решающим воздействием крайне неблагоприятной социальной ситуации и которая не имеет существенный стойких личностных отличий от тех, кто ведет себя правомерно. Отличия, таким образом, в основном касаются ситуаций, в которых оказываются лица, преступившие закон.[28]
Обсудив проблему закономерности для данного человека преступного поведения, в которой он решает свои субъективные задачи, следует отметить, что положение о случайном преступнике, а следовательно, случайном совершении преступления порождено тем, что оно оказалось неожиданным для окружающих, поскольку до этого не было информации о том, что субъект совершал какие-либо предосудительные действия. Однако личностные черты, приведшие к нарушению уголовно-правового запрета, могут быть глубоко скрыты, не осознаваться самим субъектом и не находить поведенческого выражения.
Мнение о решающем воздействии крайне неблагоприятной социальной ситуации недостаточно учитывает полученные в последние годы психологические данные о том, что имеется определенный тип личности, характерной особенностью которой является попадание в жесткую зависимость от актуальной ситуации. Это поведение избирательно, т. е. субъект попадает в указанную зависимость не от любой ситуации, а только от такой, которая актуализирует его глубинные и наиболее значимые, часто аффективно окрашенные переживания. Криминологией давно установлено, что из любой ситуации не может быть единственный выход в виде преступных действий, но если субъект избрал, пусть даже бессознательно, именно его, то, значит, в его личности имеются черты, детерминирующие именно данное предпочтение. Противоположная точка зрения, хотя и отдаленно, но напоминает известную схему «стимул-реакция», при которой недостаточно учитывается или даже игнорируется личность.
Кроме того, следует отличать случайное совершение, например, краж от эпизодического. Действительно, человек может совершить только одну кражу, и это будет лишь эпизодом в его жизни, в целом нетипичным для него. Однако это отнюдь не свидетельствует о той, что такой поступок случаен, даже если он не повторится, т.е. кража представляет собой не случайный эпизод для данного субъекта, поскольку он порожден его личностными особенностями. Но взгляд на преступное поведение как закономерное для данного лица отнюдь не означает фатальности и неизбежности такого поведения. Речь идет лишь о внутренней готовности к нему, но она может и не стать реальностью.
Вывод о внутренней закономерности совершения преступления конкретным лицом может быть сделан лишь на основе его глубокого и всестороннего психологического изучения, знания всего жизненного пути, особенно семейного воспитания на ранних этапах формирования личности. В ходе изучения преступника должны выявляться криминогенные, в том числе латентные черты, которые в действительности привели к преступлению, а не те, которые лежат на поверхности, создавая обманчивую видимость ведущей криминогенной роли, например ситуации.
Установление мотивов имущественных преступлений на первый взгляд не представляет особой сложности, если ограничиваться суждением, что все они совершаются из корысти, ради удовлетворения материальных потребностей, для приобретения одежды, продуктов питания, спиртных напитков, ведения образа жизни, связанного со свободной тратой денег и т.д. Однако при таком подходе остаются неясными субъективные причины выбора именно корыстных преступлений как способа решения жизненно важных проблем. К точу же, очень существенно, далеко не каждый корыстные человек, постоянно стремящиеся к накоплению материальных благ, способен совершить корыстное преступление и избирает иные пути удовлетворения своих потребностей в этих благах.
Чтобы вскрыть подлинные мотивы совершения рассматриваемых преступлений, необходимо, во-первых, обратиться к анализу жизненного пути преступников, условий их социализации, особенно в детстве, т.е. попытаться вскрыть происхождение мотивов корыстного преступного поведения. Во-вторых, нужно вскрыть иные личностные особенности, которые также способны порождать посягательства на государственное, общественное и личное имущество.