ЭПР-эксперимент в течение некоторого времени был довольно убедительным аргументом против постулатов Нильса Бора, которые являются основой Копенгагенской интерпретации, имевшей только тот аргумент, что математика работает, чтобы противостоять себе. Пока не было никакой возможности осуществить эксперимент, чтобы определить, кто был прав, была только возможность использовать здравый смысл, который, казалось, высказывал Эйнштейн.
Но Эйнштейн был неправ. Новая математическая формулировка была наконец приведена Джоном С. Беллом, физиком из CERN’а в Швейцарии. Он придумал эксперимент, который может быть осуществлен, и это, несомненно, дало возможность проверить, кто был прав в этом длительном споре. Гениальная идея Белла заключалась в том, чтобы рассматривать не просто пару частиц, а с помощью статистики исследовать достаточно большую совокупность частиц и установить корреляции, различающиеся по результатам, с различными предсказаниями для гипотез Эйнштейна и Бора. Эта идея называется неравенством Белла. Для этой новой формулировки был проведен эксперимент, в первый раз это сделали Ален Аспект и др. в Париже в 1982 году. Видимо, после сорока семи лет практическая реализация этого эксперимента, придуманного в 1936 году, в конечном итоге стала причиной опровержения гипотезы Эйнштейна. Эксперимент был повторен бесчисленное количество раз и дал один и тот же результат, показывающий, что Бог не только играет в кости, но он честный игрок, который не знает результатов.
Эта новая концепция случайности, отличающаяся от классической, применима только в субатомных масштабах, когда действуют законы квантовой механики и, в частности, там, где имеет место принцип неопределенности Гейзенберга. Этот тип случайности не может быть непосредственно перенесен на макроскопические явления, это привело бы к парадоксам, которые бросают вызов не только здравому смыслу, но и самой реальности. Таким образом, принято, что конкретный электрон, имеющий волновую природу, может в один и тот же момент пройти через две различные щели без потери свойства быть неделимой частицей, что, очевидно, противно всякой логике происходящего с макроскопическими объектами. Точно так же, возвращаясь к проблеме распадающихся ядер, невозможно знать, будет ли в данный момент времени ядро распадаться или нет, потому что это будет происходить без всякой причины, лишь с определенной вероятностью по присущей ядрам природе. Однако, если у вас есть очень большой набор ядер, которые образуют управляемое физическое тело, можно предсказать точно, какая часть материи распадется спустя определенное время. Таким образом, начальный случай был преобразован в физический закон природы. Тем самым восстановлен физический мир классического детерминизма.
Следовательно, мы можем заключить, что существует два вида случайного, если мы посмотрим на него с научной точки зрения. Во-первых, случайности эпистемологического типа, появляющиеся в макроскопических масштабах, происходящие от нашей неспособности понять все переменные, которые имеются в процессах, природа которых является детерминированной. Таким образом, они представляет собой меру незнания системы, тем не менее события происходят необходимым образом при соблюдении естественных законов. С другой стороны, есть еще один вид случайностей онтологического типа, присущих самой природе, что имеет силу только в микроскопических масштабах, когда действуют законы квантовой механики. Эти случайности напрямую не переводимы на макроскопический уровень, хотя они вызывают различные явления, которые здесь происходят.