§2. Об ангелоподобности богослужебного пения
Пение является неотъемлемым свойством ангельской природы. Какова красота ангельского пения знали, по-видимому, только прр. Исаия, ап. Иоанн Богослов и вифлеемские пастухи, а также, вероятно, и некоторые другие свв. прав. мужы и жены,(8) и только в той мере, насколько они могли эту красоту вместить.
И, даже если предположить, что у этих людей была бы звукозаписывающая аппаратура, вряд ли удалось бы зафиксировать пение ангелов по той причине, что оно, относительно нашего материального мира, является по своей природе невещественным.
Отсюда следует, что красота ангельского пения не может быть соизмерима с даже самым совершенным и прекрасным земным богослужебным пением. Человек, уподобляясь ангельским силам, может только ПОДОБНО им воспевать Пресв. Троицу, и то, пребывая связанным земными и плотскими узами, только в определённых пределах.
Следовательно, земное богослужебное пение не может быть ангельским, а только ангелоподобным, в том смысле, что, во-первых, человек, как и ангел, обладая свободной волей, может свободно славить Творца, во-вторых, само богослужебное пение имеет тбинственный характер, в отличие от пения мирского. Поэтому, земное ангелоподобное богослужебное пение не может быть абсолютной красоты и имеет, скорее, хвалебно-покаянный характер. Вот почему знаменное пение в древности именовали не ангельским, т.е. совершенным и прекрасным (в небесном смысле), а только ангелоподобным.(9)
В этом отношении, к сожалению, существует опасность тонкой подмены, и, вероятно, обманывается та часть христиан, которые принимают свои чувственно-плотские переживания, получаемые от воздействия на них совершенного и прекрасного земного пения, за благодатные дары Св. Духа.
§3. О сравнении богослужебного пения и иконы
Церковное пение и икону, думается, можно сопоставить, только с определёнными оговорками.
Во-первых, в богословском аспекте, как распев и иконопись, где распев, согласно святоотеческой трактовке, рассматривают как «богословие в звуках» (или «поющее богословие»), а иконопись - «богословие в красках».
Во-вторых, процесс создания иконы можно уподобить процессу создания церковного песнопения - либо только богослужебного текста, либо распеву уже имеющегося текста, либо созданию одновременно и текста и напева.
Но в бытийном (или практическом) смысле, между иконой и пением существует большая разница.
Во-первых, икона пишется (как и составляется песнопение) только один раз и пребывает в неизменном виде (до момента какого-либо внешнего вмешательства). Бытие же определённого песнопения следует рассматривать в двух плоскостях, ибо песнопение необходимо первоначально составить (сочинить), а затем исполнить. Поэтому эстетическую красоту иконы (если таковая присутствует) можно сравнить лишь только с умозрительной красотою определённого песнопения (в конкретный момент не исполняемого) или певческой книги, его содержащей. Причём, эта умозрительная красота данного песнопения ещё не определяет красоту его звучания на конкретном богослужении, поскольку последнее связано как с определённым отрезком времени, в течении которого оно совершается, так и с различными внешними и внутренними бытийными обстоятельствами.
Во-вторых, написание иконы (10) может (и должно) сопровождаться молитвой (11), в то время как исполнение богослужебного песнопения не может сопровождаться молитвой, ибо оно и есть молитва.(12) Если, например, при создании иконы у творца оной что-либо не получается, то он может отложить на время это дело или начать его заново. А вот ежели во время совершения богослужения не очень ладится с пением (в смысле красоты), то приостановить пение и богослужение будет уже невозможно.
Следовательно, красота богослужебного пения в качественном смысле (13) не может являться самоцелью церковного пения (хотя к качеству исполнения богослужебного пения, безусловно, необходимо стремиться) и зависит от многих внешних и внутренних факторов, посему такая красота не может существовать постоянно.(14)
Отсюда следует вывод, что красоту иконы, которую можно созерцать ежедневно, нельзя сравнивать с красотою богослужебного пения, звучащего только в определённое время.
§4. О красоте пения в храме Св. Софии в Константинополе
О эстетической стороне богослужебного пения в храме Св. Софии, во время посещения его послами Св. блгв. князя Владимира, нельзя судить, во-первых, не слышав этого пения, во-вторых, с точки зрения современного человека, воспитанного на плодах достижений западноевропейской музыкальной цивилизации.
Весьма сложно представить, что красота богослужебного пения (как самих напевов, так и качества их исполнения) в храмах западной традиции (15) могла уступать пению византийскому.
Ибо, во-первых, западное (как и восточное) церковное пение было основано на системе осмогласия, установленного Свв. Отцами Церкви.
Во-вторых, необходимо учесть, что именно внешняя красота церковного пения так волновала будущих римо-католиков, что в последствии привело к исчезновению в богослужении западной традиции принципа распева и вытеснению его концертным принципом, где уже церковная музыка (а не богослужебное пение) стала следовать всем направлениям светского искусства, и именно внешнюю музыкальную красоту римо-католичество использовало как мощное оружие против Православия, против слабых её членов, что известно из русской истории.
Поэтому, дело здесь, думается, не в том, что русским послам более понравилось пение восточное, а в том, что сам Св. Дух, действуя путями ему известными, указал нашим предкам выбрать правую греческую веру.
§5. О пении Господа
Господь наш Иисус Христос, в своей земной жизни, как человек, до начала своей проповеди не мог находиться вне иудейских обычаев, и, разумеется, посещал как собрания в синагогах, так и богослужения в Иерусалимском Храме. И, следовательно, Он, как человек, был знаком с певческой традицией иудеев, в частности, с синагогальной.(16)
Возможно, что некоторые песнопения этой традиции могли быть исполнены в тот момент, о котором упоминают Евангелисты.(17) При этом, исполнены стихийно, в привычном для иудеев несложном «народном» варианте, без предварительной специальной подготовки.
И хотя Христос и мог, как Богочеловек, обладать сверхчеловеческими певческими способностями, даже более совершенными, чем те, что имеют ангельские силы, но, думается, что ради братской любви к апостолам и по своему глубочайшему смирению, как человек совершенный, Господь вряд ли стал бы при общенародном братском пении выделяться, тем более петь в «академической» манере оперным голосом, поэтому, сам факт, что Христос пел, ещё ни о чём не говорит.
§6. О пении святых
В истории Православной Церкви, действительно, существуют примеры свв. мужей, которые не только составляли церковные гимны, но и были весьма незаурядными исполнителями богослужебных песнопений.
Одним из таких является прп. Роман Сладкопевец, названный так в силу своего необычного певческого таланта. Но что это была за способность? Получил ли святой её, благодаря своему упорному труду?
Житие прп. Романа повествует о том, что он не имел никаких выраженных певческих способностей; мало того, он ещё страдал тем, что называют теперь дефектом дикции, благодаря чему стал объектом всевозможных насмешек и издевательств со стороны опытных певцов. И по усердной молитве святого ему был дан свыше необычайный дар пения и гимнотворчества, ибо «всяк дар совершен есть, сходяй свыше от Тебе Отца светов».(18)
Этот яркий пример поучает нас тому, что совершенная красота богослужебного пения (если только такая существует на Земле) не есть результат длительной практики, искусства владения голосом (в академической манере) и частых спевок, а есть Божий дар, получаемый по нашей вере и молитве, есть результат действия Св. Духа.(19)
Итак, согласно свв. Отцам, при совершении богослужебного пения следует заботится не о внешней его красоте,(20) а о том, чтобы оно приносилось с покаянием, а не превозношением, не на показ, (в коем есть исполнение «человекоугодия и тщеславия»(21)), но от сердца (ибо, по слову Пророка, «жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушено и смирено Бог не уничижит»(22), и именно «такою жертвою хочет Бог от нас прославиться в пениях и псалмах и песнях духовных, поющих от сердца Ему»(23)), а не ветхозаветным образом, в «мусикийских художествах(24)» (будь то даже и знаменное пение), а также совершалось бы «благообразно и по чину»(25) (что, впрочем, не противоречит обладать определёнными профессиональными навыками, направляя их в нужное русло), и молиться о ниспослании того самого СОВЕРШЕННОГО ДАРА.
И, как мне думается, следование этим путём и определит и манеру пения, и характер звука, степень громкости и темп исполнения богослужебных песнопений.
Список литературы
1 каноны, святоотеческие предания, учения
2 Вот почему, например, система, строй и образ как западного григорианского, восточного византийского и русского знаменного пения так близок и имеет общие истоки, однако эти распевы интонационно не тождественны и каждый из них имеет свои национальные мелодические корни.
3 Номоканон, гл. 141, «От Валсамона и от Зонарева толкования».
4 В. Емельянов. Развитие голоса. С.-Петербург 1997
5 Хотя, Свв. Отцы учат, что при богослужебном чтении и пении для молящегося должны быть приятны не голос исполнителя (или исполнителей), и даже не сами напевы, а слова, им (или ими) произносимые или пропеваемые. В тоже время, сам исполнитель (или исполнители) должны совершать своё дело с сердечным сокрушением, во смирении, в простоте душевной, без превозношения, сердцем и умом разумевая читаемое или поемое, что, увы, едва ли возможно при искусственной академической манере, когда ум исполнителя занят решением певческо-технологических задач, чтоб «только было красиво».