Описывая пути французской симфонии эпохи классицизма, следует подробнее остановиться на капелле Ла Пуплиньера, о котором у нас не слишком много известно, и, конечно, на деятельности Франсуа-Жозефа Госсека, симфониста, несомненно, выдающегося, незаслуженно забытого нашими музыкантами.
Александр Жан Жозеф Ла Пуплиньер (1693–1762) по прозвищу «богач» (LeRiche), сын главного сборщика податей, стал, вероятно, одним из самых успешных финансистов Парижа. В его дворце (напротив нынешней Национальной библиотеки) и поместье в Пасси бывали все сколько-нибудь значимые фигуры того времени: художники Ла Тур и Ван Лоо, либреттисты Удар да ла Мотт и аббат Пелегрен, философы-энциклопедисты и Казанова…
Принадлежавший к новым буржуа, Ла Пуплиньер был страстным музыкантом-любителем, и, возможно, представителем традиции, восходящей к середине предшествующего века: напомним, как известный персонаж комедии Мольера «Мещанин во дворянстве» внимает совету, что ему «следует давать концерты каждую среду и четверг», чтобы прослыть просвещенным человеком. Так или иначе, но музыка была важнейшим занятием Ла Пуплиньера. Удаленный князем де Кариньяном в Марсель, где жил до 1731 года, он познакомился там с Жаном Филиппом Рамо. Вернувшись в Париж и поселившись в большом доме на улице NeuvedesPetitsChamps, Ла Пуплиньер начал окружать себя художниками и музыкантами, а Рамо возглавил его личный оркестр. Сам Ла Пуплиньер играл на виеле, гитаре и клавесине. Вероятно, играл неплохо, поскольку даже давал уроки Терезе Дезеи (дочери своей компаньонки, актрисы Мими Данкур). Вскоре уроки привели к женитьбе богатого любителя на бедной, но милой девушке. Пять лет спустя, в 1739 году, увеличившаяся семья и музыкальные амбиции заставили его переселиться в новый дом по улице Ришелье, где было больше возможностей для концертов. Музыкальный быт в доме Ла Пуплиньера был обставлен с пышностью и великолепием. Современник писал: «Г-н де Ла Пуплиньер поручил Рамо руководить концертами, которые давались у него… Рамо выбрал наилучших музыкантов и наилучшие произведения… После концерта приглашенные прошли в огромный зал, построенный в дворцовом парке… В течение ужина с трибун звучала прелестная симфония, чередовавшаяся с фанфарами, трубами и литаврами».
«…Кроме всех этих столов был еще один, с тридцатью приборами для музыкантов, так как я забыл вам сообщить, что каждый раз, когда садились за стол, при каждой перемене и при выходе из-за стола, звучала наилучшая симфония с трубами, валторнами и литаврами».
В доме Ла Пуплиньера исполнялись самые разные сочинения. На некоторое время хозяин стал даже приверженцем итальянской музыки, что без стеснения продемонстрировал во время «войны буффонов». Но особой его любовью пользовались мангеймские авторы. Ян Стамиц был всегда желанным гостем, а в 1754–1755 годах (уже после ухода Рамо) даже руководил оркестром, введя в него непременные валторны и кларнеты.
В 1751 году на должность скрипача в капеллу Лав Пуплиньера поступил 17-летний Госсек. Он был талантлив и хорошо образован в музыкальном отношении, хотя и учился в бесплатных церковных школах. Играя на скрипке и клавесине, брал уроки композиции и гармонии у Жана Вандербелена. Работа под руководством Рамо также многому научила его. Во всяком случае, первые шесть его симфоний были напечатаны уже в 1756 году. Возглавив оркестр, Госсек сделал постоянными участниками своих симфоний кларнеты, но, кажется, мог позволить себе и более расширенный состав музыкантов, как это видно по MessedesMorts (соч. 1760 года), где есть и тромбоны, и прочие роскошества. Список оркестрантов 1762 года свидетельствует о наличии в капелле замечательных артистов: Канавас, Мироглио, Капрон, Каль, Госсек – скрипки, Гациани – виолончель, Прокш и Фльеже – кларнеты, Игнацио – гобой, Ле Клерк – флейта, Сен-Сюит – фагот, Шенкер, Гепферт – арфа, Луис – контрабас. Шенкер и Луис играли также на валторнах, а мадам Госсек – на клавесине. Заметим, что Шенкер и Прокш были видными композиторами, Фльеже – одним из самых известных кларнетистов того времени.
Смерть Пуплиньера лишила Госсека богатого покровителя, но вскоре он нашел его вновь в лице принца де Конти, а затем принца де Конде, чьей капеллой руководил в Шантильи. Пробовал Госсек свои силы и в театре, но его комические оперы не имели успеха, и он оставил это поле деятельности. Зато симфонии имели счастливую судьбу, и принесли автору заслуженную известность. Всего их у Госсека около 60 (включая концертные симфонии). Вначале он, кажется, испытывал влияние немецких коллег, особенно мангеймцев. Его четырехчастные симфонии с менуэтом и трио совершенно традиционны по форме. Правда, нельзя отказать им в ярком темпераменте и вполне неожиданных по тому времени приемах оркестровки. Сочинения эти неравноценны, но среди них есть и подлинные шедевры, созданные с необычайной яркостью и блеском.
Утвердив свой почерк, Госсек возвратился к типу французской трехчастной симфонии, достигнув на этом пути немало успехов.
После 1769, оставив придворную службу, он стал жить композиторским трудом, непостоянными заработками, организацией концертов, администрированием крупных музыкальных событий в Париже. Его оркестр в «Обществе любителей», не имевший никакой поддержки двора, насчитывал до 40 скрипачей и альтистов, 12 виолончелей, 8 контрабасов, и имел огромный успех. Через некоторое время пришло и официальное признание: в 1780 году Госсек был назначен дирижером Королевской академии музыки, а в 1784 – директором Королевской школы пения.
Большой успех имела его оратория «Рождество», в которой французы увидели новую трактовку религиозной темы. Весьма интересны и его балеты. Однако в театре того времени царила слава Глюка, с которой Госсек соперничать не мог.
В период революции Госсек создает многочисленные пьесы, марши, гимны. Известность его растет. В исполнении написанного им TeDeum 14 июля 1799 года участвовала тысяча хористов… И это были тоже счастливые времена биографии композитора.
Однако вслед за этим (во времена наполеоновской Империи, а также Реставрации Бурбонов) творческая активность Госсека практически сошла на нет. Долгие годы он хранил молчание, нарушенное лишь в 1809 году блестящей Симфонией для 17 голосов, которая, кстати, доныне ни разу не издавалась.
Заключая этот небольшой очерк, хотелось бы еще раз привлечь внимание музыкантов прежде всего к личности и творчеству Франсуа Жозефа Госсека – замечательного, блестящего, подчас неожиданного мастера, до сих пор почти не известного нашим слушателям. А может быть, и настала уже пора перевести славных французских симфонистов из числа «второстепенных» куда-то поближе?