Более того, согласно ч.2 ст. 443 УПК РФ суд выносит постановление о прекращении уголовного дела и об отказе в применении принудительных мер медицинского характера, если лицо не представляет опасности по своему психическому состоянию либо им совершено деяние небольшой тяжести.
Указание на отказ в применении принудительных мер медицинского характера в случае совершения деяния небольшой тяжести является новеллой уголовно-правового характера, введенной законодателем в УПК РФ.
При этом, в литературе по уголовному процессу авторами прямо указывается как на основание для отказа в применении принудительных мер медицинского характера, совершение лицом деяния небольшой тяжести[17]. Такое положение дезинформирует правоприменителей.
Введение подобного дополнительного основания для назначения принудительных мер медицинского характера (можно резюмировать, что согласно уголовно-процессуальному закону принудительные меры медицинского характера применяются к лицам, совершившим деяния лишь средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие) не только противоречит нормам уголовного закона, но смыслу и содержанию самих принудительных мер медицинского характера.
Положение об опасности лица для себя или других лиц как необходимой составляющей основания применения принудительных мер медицинского характера, является результатом научных разработок ученых-правоведов и психиатров, соответствует целям применения принудительных мер медицинского характера.
Четкой и исчерпывающей квалификации понятия "опасность для себя или других лиц" не существует ни в одном законодательном акте. Вероятно, данное обстоятельство является следствием принципиальной невозможности дать единое толкование опасности, фактически абстрагируясь от конкретных проявлений той или иной формы психической патологии (носящей самый разнообразный характер).
Следует различать общественную опасность вообще и общественную опасность преступления. Категория общественной опасности выражает весь тот ущерб, который причиняется (или ставится под угрозу причинения) обществу, ущерб, не зависящий от социальных и нравственных качеств лица, его причинившего, и вины.
Общественная опасность деяния, совершенного субъектом с признаками психического отклонения, определяется характером деяния, способом его совершения, средствами, орудиями, которые были при этом использованы[18].
Вопрос об общественной опасности психически больного довольно детально разрабатывался в судебно-психиатрической литературе, где о потенциальной опасности больного предлагается судить по двум параметрам: по психическому состоянию и по характеру совершенного деяния[19]. Причем разрабатываются варианты их различных соотношений[20].
С.Н. Шишков считает, что общественную опасность в рассматриваемом случае можно определить, как "риск (высокую степень вероятности) совершения больным нового общественно опасного деяния… чем выше вероятность его совершения и чем тяжелее предполагаемый деликт, тем выше степень общественной опасности больного"[21].
Этому можно возразить, поскольку в одних случаях психически больной, даже совершивший тяжкое преступление, в силу заболевания не может совершить повторно общественно опасное деяние, а в других случаях, у больного, при незначительном по тяжести деянии, клинические проявления заболевания могут обусловить высокую общественную опасность и вероятность повторного совершения общественно опасного деяния[22]. Данное обстоятельство является еще одним аргументом необоснованности нововведений законодателя в УПК РФ, исключивших возможность применения принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим деяния небольшой тяжести.
Общественная опасность характеризуется юридическим и медицинским критерием. Юридический критерий охватывает тяжесть совершенного общественно опасного деяния, поведение больного до и после его совершения, социально-психологические установки лица и т.п. Медицинский критерий характеризуется клинической формой психического заболевания, его глубиной и сложностью, динамикой протекания болезни и т.п.[23]
При определении общественной опасности больного учитываются клинико-психопатологические признаки (в частности, бредовые идеи определенного содержания, направленные против конкретных лиц и сопровождающиеся аффективной напряженностью с идеями ревности, преследования сексуального воздействия, периодические психотические состояния, сопровождающиеся агрессивностью и др.) и социально-психологические признаки (признаки социальной дезадаптации, наличие криминального поведения до болезни, подверженность асоциальному влиянию).
На основе совокупности этих признаков можно сказать об опасности не только на момент освидетельствования, но и сделать прогнозирование на будущее. В связи с этим, мы убеждены в обоснованности применения принудительных мер медицинского характера к лицам, которые на момент освидетельствования в результате временного улучшения состояния не представляют опасности, но с учетом характера течения болезни и выработанных психиатрией критериев нельзя исключить возможность повторения общественно опасного деяния в будущем.
Для понимания патологических механизмов опасных действий, их болезненной мотивации, для определения степени опасности больных необходимо выяснять взаимосвязь психопатологической симптоматики с действиями психически больных. Так, например, такие состояния, как бредовые синдромы, импульсивные побуждения, галлюцинации обусловливают главным образом агрессивные действия психически больных (против жизни и здоровья личности, хулиганство). В ряде случаев, когда прямая причинно-следственная связь между симптомами болезни и опасными действиями отсутствует, решающее значение приобретают внешние отрицательно действующие условия[24].
Ряд авторов в связи с тем, что практически принудительные меры медицинского характера применяются по сравнительно неширокому кругу деяний, предусмотренных УК (посягательство на жизнь, здоровье, имущество, половую свободу, общественный порядок), предлагают в уголовном законе закрепить перечень таких деяний. В этой статье предлагается указать основные виды общественно опасных деяний, наиболее часто совершаемых психически больными лицами[25].
Представляется, что такой перечень в любом случае будет неполным, поскольку лица, страдающие психическими расстройствами, могут совершить многие из запрещенных уголовным законом деяний, поскольку это обусловлено болезненными проявлениями психики. И по данным судебных психиатров, в отношении большинства опасных действий какого-либо предпочтения и сродства между опасными деяниями и формами психических расстройств нет[26].
Таким образом, понятие опасности лица для себя или других лиц является также, как и понятие оснований назначения принудительных мер медицинского характера, комплексным, включает в себя ряд признаков, имеющих в своей совокупности правовое значение.
Принудительные меры медицинского характера выражаются в принудительном психиатрическом наблюдении и лечении. Они предусмотрены уголовным законодательством и применяются судом на основании заключения судебно-психиатрической экспертизы к лицам, страдающим определенными психическими расстройствами и совершившим деяния, предусмотренные статьями Особенной части УК, а также к алкоголикам и наркоманам, совершившим преступления.
Действующее уголовное законодательство не содержит определения понятия принудительных мер медицинского характера. Поэтому в правовой литературе даются различные его определения, которые с разной степенью полноты раскрывают существенные признаки указанных мер, подчеркивая их юридическое и медицинское содержание.
Определение принудительных мер медицинского характера как социально-правовых и медико-реабилитационных мер безопасности имеет место и в монографии Р.И.Михеева, А.В.Беловодского и др[27].
Подобное определение весьма пространно и нечетко. "Меры безопасности" не являются уголовно-правовым понятием. Применение таких терминов противоречит ч. 2 ст. 2 УК РФ, где в качестве средств осуществления задач Уголовного кодекса РФ наряду с наказанием называются иные меры уголовно-правового характера. Принудительные меры медицинского характера именно к таким мерам и относятся.
Авторы указанной монографии не считают меры безопасности - принудительные меры медицинского характера - мерами государственного принуждения, полагая, что эти понятия принципиально отличаются. Это также нельзя признать правильным, поскольку данные меры применяются принудительно на основании определения суда.
Наконец, название принудительных мер медицинского характера мерами социальной безопасности приводит к расширению круга лиц, к которым возможно их применение, за счет ВИЧ-инфицированных, страдающих венерическими заболеваниями, больных открытой формой туберкулеза и т.д., к которым согласно ст. 18 УИК РФ применяется обязательное лечение. Эта позиция также противоречит уголовному законодательству.
УК РФ 1996 г. достаточно определенно сформулировал основания применения принудительных мер медицинского характера.