Вообще,особенно выразительна в этом плане семантика поэтического языка, которыйчрезвычайно нагружен мифологической символикой, живущей в словесном текстеиногда даже независимо от воли его создателя. Об этой стороне языка поэзииписали практически все его исследователи, начиная с А.Н.Веселовского иА.А.Потебни.
Такимобразом, миф можно рассматривать не только как арсенал мотивов и сюжетов дляболее поздних повествовательных формаций, но и как источник их изобразительно-поэтическихсредств - многие из них обнаруживаются еще в мифологических текстах, хотяподчас и не имеют там сугубо эстетических функций.
Мифология и современность
Мифологиюневозможно свести к сумме исторических заблуждений человеческого разума. В результатекультурно-антропологических и структурно-семиотических исследований (восновном, послевоенного времени) стала очевидной регулятивная (а отнюдь нетолько объяснительная) функция мифа, выступающего как один из важнейшихмеханизмов организации социальной, хозяйственной и культурной жизни коллектива.Миф удовлетворяет потребность в целостном знании о мире, организует ирегламентирует жизнь общественного человека (на ранних этапах истории --полностью, на более поздних - совместно с другими формами идеологии, наукой иискусством). Миф предписывает людям правила социального поведения,обуславливает систему ценностных ориентаций, облегчает переживание стрессов,порождаемых критическими состояниями природы, общества и индивидуума.
Разумеется,мифологическое осмысление человеком духовного и практического опыта, некогдабезраздельно господствовавшее, в целом предшествует рационально-логическомузнанию. Но отсюда не следует, что миф остается лишь наследием далекого прошлогоили является уделом доживших до нашего времени бесписьменных традиций. Помимомифологии архаической (по отношению к которой слово "миф"употребляется в наиболее узком и специальном значении), принято выделять такжемифологические компоненты развитых религиозных систем: буддизма, иудаизма, христианства,ислама (расширительное толкование данного понятия, с которым, естественно, несогласятся представители этих конфессий), и, наконец, мифологические (в самомобщем смысле этого слова) элементы культур (прежде всего -- массовой культуры)и идеологий, преимущественно Нового времени.
Так,атеистическая по форме и устремлениям советская идеология, во многих отношенияхможет быть охарактеризована как религиозно-мифологическая. Она имеетсобственную "священную историю", свои "кануны" в виде"революционных событий 1905 года" (действа, дублирующие"главное" свершение и предваряющие его), своих предтеч("революционные демократы" XIX века), своих демиургов и пророков,подвижников и мучеников, свои ритуалы и обрядовый календарь.
Движениевремени отмечено макрособытиями. В соответствии с универсальной схемойкосмогенеза акт творения нового мира (Октябрьская революция) сменяется егоочищением от демонических сил ("продолжение классовой борьбы") и"эпохой битв" (Великая Отечественная война). "Революционные праздники-- ритуалы и ритуализованные партийные съезды, питаемые революционно-магическойэнергией "раннего" времени, - как бы воспроизводят и укрепляют это"раннее" время в настоящем. Сталин - не просто историческийпродолжатель Ленина, а его как бы перевоплощение ("Сталин - это Ленинсегодня")".
Согласноданной картине мира, в космическом центре, который имеет форму ступенчатойпирамиды (модель "мировой горы"), покоятся нетленные мощи "вечноживого" вероучителя и первопредка; для пионеров (подростков, прошедшихобряд посвящения) и октябрят (детей, еще не достигших возраста инициируемых)Ленин - всеобщий "дедушка", что соответствует обозначениюобожествленного предка в мифологических традициях разных народов мира (заметим,что Сталин - всегда только "отец"!).
Построениеусыпальниц основателям других коммунистических государств, повторяющих"главный" мавзолей, знаменует расширение освоенного мира("социалистического лагеря"), хотя сначала советское правительстворевниво реагирует на просьбу китайских коммунистов помочь с бальзамированиемтела Сунь Ятсена (1925 г.) - по причине "уникальности сохранения телаЛенина". Этот отказ обусловливает развитие данной отрасли в Китае и визвестном смысле предваряет будущее советско-китайское конкурентное противостояние(в котором Китай, - кстати, в полном соответствии со своими культурнымитрадициями - также претендует быть центром мира, хотя бы пока и толькокоммунистического). В итоге русские бальзамируют Дмитрова, Чойбалсана,Готвальда, Нето (все четверо умерли в Москве), Хо Ши Мина, Бернхема, Ким ИрСена, а китайцы - Сунь Ятсена, Мао Цзедуна и Энвера Ходжу.
Однимиз центральных для советской мифологии является "люмпенский миф овласти", "миф об отчужденных ценностях". "Массовое сознаниеперсонифицирует "злых похитителей" в облике некоего"бюрократического класса" (интересное сложение массовой имарксистской мифологии), перехватывающего и присваивающего предполагаемыеблага".
Этасхема достаточно универсальна для современных мифологических традиций. Так, внекоторых колониальных владениях у местных племен зафиксирован миф оперехватывании белыми людьми благ, направляемых богами туземцам (типа культаКарго в Меланезии). Обрядовая деятельность в таком случае заключается ввозвращении этих благ их действительным адресатам с помощью магических процедури создания специального декорума - скажем, имитации посадочной полосы, накоторую должен приземлиться самолет, доставляющий эти блага.
Аналогичныепредставления лежат в основе и постсоветского обыденного мышления. Например,жители Юрьевца, достаточно типичного для России волжского городка, по словамместного священника, свято верят в реальность рисуемой телевизионными сериаламизаморской жизни и убеждены, что там никто не трудится, а за людей все делаютроботы. На нынешнюю власть они в обиде именно за то, что после падениясоветского режима подобная жизнь была им якобы обещана, но не досталась - таксказать, присвоена "московским начальством"; это обстоятельство,кстати, позволяет усмотреть некоторые мифологические "обертоны" и у понятия"приватизация" в его современном обыденном понимании и употреблении.
Здесьможно усмотреть реализацию мифологической модели, известной, в частности, понародным утопическим легендам о запредельных или просто далеких землях:западный мир оказывается воплощенным земным раем, где мечта о грядущемблаженстве предстоит уже осуществленной, точнее перенесенной из плоскостивременной в пространственную.
Окончательныйраспад "классового" мифа в последнее десятилетие (а начался этотпроцесс, естественно, много раньше) привел к выдвижению на идеологическуюавансцену мифа национального. "Присвоение мифа", сопровождающеесянекоторой "игрой со знаками", произошло без радикальной сменысимволов, эмблематики и идеологических клише; центральные персонажи и атрибуты советскоймифологии, утратив наследственный "семантический шлейф", легковстроились в новую (точнее, в не совсем забытую старую) идеологическую систему.Смысловые подстановки и замещения соединили, казалось бы, совершеннонесоединимое: "воинов-интернационалистов" - с выполнением ими вАфганистане "своего патриотического долга" и т.п.
Кстати,национальная идея обычно и приходит на смену религиозной. Так было в Европе нарубеже XVIII-XIX в., когда подъем национального сознания, прямо связанный супадком религиозности, потеснил ее (опираясь на романтическое"неоязычество"), проник во власть и распространился в обществе. Внаши дни роль "неоязычества" играет эклектическая смесь сквернопонятых фрагментов древнерусской (или "древнеславянской") культуры,фольклорных традиций, элементов средневековой мистики, с одной стороны, иквазинаучных представлений, циркулирующих в массовом сознании, с другой.
Национальная мифология
Неправильнополагать, что массовое сознание (которое скорее должно бы называться"массовым подсознанием") мифологизируется только в новейшее время -оно вообще мифологично по своей природе.
Мыявляемся свидетелями того, как по идущим из глубины веков архаическим моделям всовременной политике и идеологии воссоздаются старые мифы в новых социальных инациональных оболочках. Двадцатый век показал, к каким чудовищным последствиямприводит их реализация на практике.
Здесьвстречаются мифология спонтанная, идущая снизу, со всеми входящими в неекомплексами национального самоощущения (исключительности/ущемленности) имифология "искусственная", конструируемая с идеологическими иполитическими целями внутри отдельных интеллектуальных или властных групп.
Опытытакого рода предпринимаются еще в эпоху романтизма. Начавшиеся именно тогдаисследования национальной мифологии и национальных древностей почти снеизбежностью включают в себя произвольные достраивания реконструируемойсистемы до некой умозрительно понимаемой "полноты", ориентирующиесяна освященный традицией образец (как правило, это - античная мифология с ееобширным пантеоном богов и богатой сюжетикой).
МифологизаторствоXIX-XX в. демонстрирует множество проявлений данного процесса в художественнойпрактике, философии, идеологии и политике. К мифологическим моделям обращаютсяписатели-модернисты в своих экспериментаторских поисках. Ницше и Фрейд (и ихмногочисленные последователи) конструируют свои собственные мифологическиемодели ("апполоническо-дионисийскую" и "эдипову"), лишькосвенно связанные с прототипическими традициями, но имеющие самостоятельные ивесьма значительные перспективы в западной культуре XX века (это в особенностиотносится к мифологии фрейдизма).