Ïðàâîñëàâíûé Ñâÿòî-Òèõîíîâñêèé
Áîãîñëîâñêèé Èíñòèòóò
IV курс, заочное отделение
Катехизаторский
Факультет
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
Книжная справа в первой половине XVII века и при патриархе Никоне.
Ее влияние на последующие события старообрядческого раскола.
Ãîðáóíîâ Ä. À.
Ìîñêâà, 1997 / 1998 г.
ПЛАН
1. Предпосылки книжной справы
2. Исправление богослужебных книг в период междупатриаршества.
3. Книжное дело при патриархах Филарете, Иосафе и Иосифе.
4. Исправление книг патриархом Никоном.
5. Реакция духовенства и мирян на обрядовую и книжную реформы.
Проблема правильности и однообразия богослужебных книг во всей её остроте встала перед русской церковью начиная со второй половины XVI века после выхода в свет первых печатных книг. Для их тиражирования необходимо было отобрать рукописные оригиналы с минимальным количеством ошибок и описок. Испорченность большинства богослужебных книг была бесспорным фактом и поэтому уже Стоглавый собор рекомендовал к употреблению и переписыванию только «добрые переводы» [1, c. 114]. Но критерий правильности так и не был найден. Поэтому переписчики и первопечатники выбирали наилучшую копию, исходя из субъективного представления о качестве и авторитетности той или иной книги, иногда сличая её с другими доступными славянскими списками. Вопрос об обращении к греческим оригиналам в первые десятилетия книгопечатания поставлен не был из-за малообразованности духовенства и профессиональных переписчиков, а также вследствие фактического отсутствия школьного образования.
Ещё одним стимулом к скорейшему исправлению церковной и обрядовой жизни была концепция «Москва - III Рим», согласно которой Москва является непосредственной преемницей византийской теократии, а царь российский становится «единым вселенским православным царем всех христиан» [2, c. 121]. Эти горделивые национальные амбиции, вырывавшие Русскую Церковь из соборного единства, смогли вырасти до размеров государственной идеологии вследствии всего хода истории, постепенно подведшей сознание русской интеллектуальной элиты к идее особого мессианского пути русского народа [см. 3, c. 30]. Обострение эсхатологических ожиданий в XVII в., трудности православия в Польше и на Ближнем Востоке, укрепление Российской государственности - все это не могло не укрепить русского человека в убеждении в том, что именно России предстоит спасти христианство и стать вселенским центром мессианского царства. «Не мы ли Израиль истинный, люди христианские?», - писал справщик Печатного Двора Шестак Мартемьянов в трактате о единогласии - острейшем вопросе литургической жизни русской церкви того времени [3, c. 118].
Но ни глубина познания вероучительных истин, ни чистота богослужебной жизни, ни наличие просвещения и культуры не соответствовали государственным претензиям мирового масштаба. В то же время замкнутая провинциальная среда российской глубинки, осознавая себя центром и последним оплотом православия, враждебно относилась к приходящим ученым чужакам [см. 2, c. 121], опасаясь еретических веяний. Так, в диспуте с греческим патриархом Паисием Троицкий монах Арсений Суханов, обвиняя греков во многих «еретических» прегрешениях, утверждает уже непосредственное церковное преемство: «мы веру приняли от Бога, а не от вас и крещение приняли изначала от св. апостола Андрея, а не от вас... Приходил он Черным морем и к нам, и мы от него тогда же приняли крещение, а не от греков» [2, c. 127]. Постановка этих богословских проблем была обусловлена временем. XVI - XVI века - эпоха грандиозных религиозных потрясений в Европе. Тридцатилетняя война, реформация, контрреформация и инквизиция, проникновение в Россию «обновленного» христианства. Всё это не могло не вызвать отзвука в жизни российского государства и Церкви.
Идеология «Москва - III Рим», попав на национальную почву, порождает два типа мировоззрения: первый характеризуется верой в полноту и безукоризненность богословского знания русской церкви и стремлением отгородиться от внешнего мира. Второй тип русского религиозного мировоззрения стремился придать русской церкви вселенское значение и «через сближение в обряде с греками приблизить политическое объединение православных народов под московским царем» [2, c. 124], для этого прежде всего было необходимо поднять на более высокий уровень книжность, школьное образование, упразднить обрядовые разногласия. Примером и образцом для исправления должна была стать греческая церковь. Столкновение приверженцев двух взглядов на место России в мире и истории было неизбежным, и именно оно послужило причиной раскола в русской церкви, страшные последствия которого сказываются и по настоящее время.
Исправление богослужебных книг и церковной обрядности должно было послужить возвышению русской церкви в глазах всего православного мира, признанию Москвы центром православия, о котором пророчествовал старец Филофей: «Два Рима пали, третий - Москва - стоит, а четвертому не быть. Все христианские царства пришли в конец и сошлись в одно царство нашего государя; все христианские царства «потопишася от неверных», только царство одного нашего государя благодатию Христовою стоит» [4, c. 410].
Первая серьёзная попытка проведения исправления книг с использованием греческих оригиналов была предпринята в 1615 г., царь Михаил Федорович поручает исправление Потребника 1602 г. архимандриту Троице-С. Лавры Дионисию, канонарху Арсению Глухому, библиотекарю Лавры Антонию и священнику Ивану Наседке. Справщики понимали перед какой непосильной задачей были поставлены: «Нам одним не исправить книги Потребника; - писали Антоний и Наседка государю, - в списках её с давнего времени множество разностей и погрешностей как от переводчиков, так и от неискусных переписчиков». Без поддержки сверху, «без настоятеля от властей», «без митрополичьего совета» книжные, а тем более обрядовые исправления не будут восприняты церковью - по выражению Арсения, «простым людям будет смутно» [1, c. 116-117].
Работа продолжалась полтора года. Для исправления Потребника в распоряжении справщиков имелось около двадцати славянских списков этой книги и пять списков греческих, которыми пользовались только Дионисий и Арсений, самостоятельно изучившие греческий язык. Основные искажения, найденные в Потребнике, заключались 1) в прибавлении в чине освящения богоявленской воды «... Духом Твоим Святым и огнем», эту вставку справщики нашли только в двух славянских списках, но не в самом тексте, а на полях и поверх строки; 2) несколько молитв из чина исповеди попали в число молитв священника перед литургией; 3) конечные славословия многих молитв были искажены - при обращении к одному из Лиц пресв. Троицы молитва заканчивалась славословием всей Троице. Кроме Потребника справщики пересмотрели цветную Триодь, Октоих, общую Минею, месячную Минею, Псалтирь, Канонник, Типикон 1610 г. [1, c. 117]. Исправление последней книги вызвало бурный протест со стороны её малограмотных издателей - головщика лавры Логгина и уставщика Филарета. Их бурная ненависть и клеветничество сыграли свою роль - 18 июля 1618 г. митр. Ионой был созван собор для обсуждения сделанных исправлений в Потребнике. Результатом Собора стало обвинение справщиков в еретичестве («...Духа Святого не исповедует яко огнь есть» [1, c. 119]). Архим. Дионисий был заключен в Новоспасском монастыре и в течение года подвергался страшным унижениям и надругательствам даже со стороны митр. Ионы. Арсений Глухой был заточен на Кирилловом подворье и также терпел различные лишения и нужды. Иван Наседка, отлученный от Церкви, остался на свободе и в опровержение воздвигнутых на него клевет написал обширное сочинение в 35 глав, дошедшее до нашего времени. Не оставались безмолвными и Дионисий с Арсением - ими написано несколько оправдательных посланий. Ученые были реабилитированы только после посвящения патриарха Филарета (1619 - 1643 гг.). 2 июля 1619 г. собор, на котором присутствовали два патриарха и царь, опровергнул все клеветы. Дионисий с честью и большими дарами возвращен на место настоятеля Троице-С. Лавры, Арсений назначен главным справщиком, а Наседке было разрешено священнодействовать в Успенском соборе [1, c. 280; 2, с. 96]. После продолжительных дискуссий вставка «и огнем» была упразднена - только 9 декабря 1625 г. патр. Филарет издал окружной указ об изъятии и исправлении печатных Требников. Решающим аргументом в этом споре стали грамоты от Александрийского и Иерусалимского патриархов и списки греческих молитв на Богоявление, пришедшие к тому времени в Москву.
Патриарх Филарет, знавший не понаслышке о бурном развитии книгопечатания в Европе, приложил немало усилий к расширению масштабов книжного дела в России. В 1620 г. типография была перенесена на старый Печатный двор и имела 7 печатных станов. Расширился и штат справщиков: трое из них знали греческий язык (старец Арсений Глухой, Богоявленский игумен Илия, мирянин Григорий Онисимов) и двое лица, обладающие большими знаниями, авторитетом и опытом (протопоп Иван Наседка и старец Антоний Кралев). Справщики были снабжены богатой коллекцией древних пергаментных и бумажных рукописей, был выделен штат чтецов и писцов. Московская типография за время патр. Филарета выпустила изданий больше, чем за все время предыдущей истории книгопечатания в России [2 , c. 100]. Характерной особенностью работы справщиков является ссылка в послесловиях изданных книг на древние харатейные славянские списки. Единого критерия исправления книг ещё не существовало, поэтому не было и единообразия текстов и справщики сознавались в несовершенстве издаваемых книг, заранее прося снисхождения и прощения за неизбежные неточности, ошибки и расхождения. Тем не менее, разности в книгах рукописных достигали гораздо больших размеров и печатание книг предотвращало дальнейшее умножение расхождений. В июле 1633 г. патр. Филарет издал окружную грамоту, в которой осудил изданный под редакцией Логгина Типикон, как напечатанный «не по апостольскому и не по отеческому преданию, своим самовольством» [1, c. 298]. Греческие книги в качестве образца, по всей видимости, в то время использовались только для выбора наилучшего варианта.