Он Сам причащает нас Телу Его. Он предстоит перед нами в лице священника. Его голос мы слышим в церковной проповеди. Его Кровь и Плоть мы вкушаем в Таинстве Евхаристии. Он Сам творит нас живыми членами Его Тела.
Церковь - это собрание святых и истинно верующих[18]...
Артикул VII Аугсбургского Вероисповедания фактически является первым официальным догматическим определением церкви и ее единства, идущим дальше, чем Никейский Символ Веры. Древние споры о Церкви часто не касались догматической стороны экклесиологии. Много говорилось о структурах и об авторитетах. При этом, хотя и не было Соборных определений, отцы Церкви все же неоднократно говорили о верных признаках, определяющих христианскую общину. Во время же Реформации этот вопрос был одним из важнейших, учитывая противостояние католической иерархии с одной стороны и радикального[19] учения о Церкви – с другой. Именно в такой обстановке формируются определения Аугсбургского Вероисповедания и появляются особые учения со стороны оппонентов. Таким образом, после никейской[20] экклесиологии первое официальное определение о Церкви дано лютеранами, после этого последовал ответ римо-католиков и ответ реформатов. Так что, теперь многие из существующих различных догматических определений о Церкви берут начало от времён Реформации, с 16-го века.
Аугсбургское определение Церкви, безусловно шире, чем “собрании верующих”. Оно говорит и о верной проповеди Евангелия и о совершении Таинств - как о признаках Церкви. В этой части моей работы я бы хотел внимательнее взглянуть на Церковь, именно как на собрание, потому что это видимая сторона.
Современные[21] формы церковности, внешне уже мало похожи на эти евхаристические собрания и мало отличаются от любых других социальных, общественных встреч.
Мне довелось это пережить изнутри. Семь лет я был в такой “современной” церкви. Что было в той общине и чего не было? Было ли это собранием верующих? Да, безусловно, это искренне верующие люди, читающие Библию и поддерживающие друг друга, как в вопросах веры, так и вообще, в делах окружающей жизни.
Вы знаете, во время учебы в Семинарии мне пришлось многое переосмыслить в моем понимании церкви. Зачем я ходил в Церковь раньше? Честно говоря, для того, чтобы услышать проповедь, полезную для жизни и чтобы поговорить с людьми, которые уже стали как родные, подобно одной христианской семье. А теперь, в американской обстановке совершенно иначе осуществляется моя церковность. Ввиду недостаточного знания английского языка - проповеди во многом остаются не понятыми и далёкими. В общение с людьми – трудно. Другая культура, другой язык. Что говорить, я тут чужой человек. Что же осталось? Святое Причастие.
Более глубоко и ярко теперь я вижу значимость Таинства Евхаристии. Яснее становится и смысл слов “собрание верующих”. Не имея практически ни чего общего в повседневной жизни, здесь - у Алтаря - мы все вместе, мы собраны Господом, чтобы быть с Ним, чтобы быть Причастным Его Телу. Здесь рушатся все преграды, все человеческие разделения и распри. Здесь нет тех, кто ближе или дальше, но все мы - нищие духом, пришедшие обрести прощение и жизнь. Он Сам объединяет нас. Он Сам сохраняет это единство и дает нам благодать с избытком[22].
“Церковь, по существу, является собранием святых и истинно верующих...”
В конце этой цитаты стоит многоточие, потому что эти слова - лишь фрагмент из определения Аугсбургского Вероисповедания о Церкви. Артикул VII далее поясняет - каково же место тех людей в церкви, которые не являются верующими, но внешне неотличимо прибывают вместе со всей христианской общиной. В своей догматике лютеранские вероисповедания не разделяют Церковь на видимую и не видимую, подобно кальвинистскому учению “о двух церквях”. С другой стороны, и не отождествляет внешнюю церковную организацию с той Церковью в которую мы верим.
Что всё это значит? Дело в том, что мы не видим единую святую христианскую Церковь, но мы верим в нее. Подобно тому, как в Евхаристии, мы не видим физически Тело и Кровь Христа, но мы верим, что сие есть истинная Кровь и истинное Тело. Таким образом, с верой в единую святую Церковь мы ожидаем конца истории, когда будет все явно и открыто. Ныне же, только Господь знает сердца людей в церковном собрании и ведает о чем они помышляют и какие цели преследуют. В Его руках - и суд и спасение. Для нас же есть внешние признаки Церкви, открытые в Писании, сохраненные Христом неизменно, действительные на протяжении веков, до наших дней.
В Апологии мы читаем, с одной стороны и о церковной организации и о внешних обрядах и о различных институтах управления, но с другой стороны – евхаристическая община единство в христианской вере, исполненное Святым Духом.
Где эта Церковь? Где Слово Божие проповедуется чисто, и Таинства совершаются в соответствии с Евангелием - это несомненно есть Церковь и христиане[23].
Природа самой Церкви - евхаристична [25].
Евхаристический характер церкви открывается не только во внешнем действии, но и внутренне, по существу. Одно из наиболее ёмких и глубоких определений поместной церкви - это евхаристическая община[26]. Это община, собранная вокруг Слова и Таинства. Это община, живущая литургической жизнью.
Как во времена апостольские, так и в последующие века - и на Востоке и на Западе, жизнь христианина была связана с церковным служением, вливалась в процесс Богослужения, концентрировалась в Евхаристии. Святое Причастие в сознании христиан с самого начала было центром всей богослужебной жизни. Все священнодействия Литургии и различные обряды сосредотачивались именно вокруг Евхаристии, которая и предназначена быть сакраментальным[27] насущным хлебом для всех верующих.
Мы находим не мало подтверждений этому и в ранней церкви. Дионисий[28] называет Евхаристию “таинством таинств”. Семеон Солунский учит, что “завершение всякого священнодействия и печать всякого божественного таинства есть священное причащение”. Евхаристию, Святое Причастие, как основное церковное священнодействие выделяет и св. Григорий Палама и многие другие.
Природа самой Церкви - евхаристична. Церковь есть Тело Христово. Именно в Евхаристии нам предлагается Тело и Кровь Христа. В Божественной Литургии мы причастны этому Телу Христа, мы становимся живой частью Церкви, начиная в Крещении, а потом, продолжая нашу христианскую жизнь в Причастии.
В Божественной Литургии Сам Бог обращается к нам со Словом Примирения. Он прощает наши грехи, возрождает нас к новой жизни, утешает, укрепляет нас в вере. Без этого Слова Примирения, без Крещения и Причастия, без Божественного Служения нет ни какой церковности, ни христианской жизни вообще.
Также как невозможно ограничить понимание церкви определением “собрание верующих”, так и понятие “Литургия” нельзя сводить лишь к порядку религиозных обрядов, к исторически сложившейся традиции и чинопоследованию. Форма и литургический чин может отличаться в зависимости от времени и места, но сущность Богослужения остается прежней: Господь Иисус Христос - дарует нам прощение и обновляет жизнь; мы - верующие в Него, с благодарностью слушаем Слово Его и вкушаем Его Тело и Кровь. Это - благодать Божьего Слова и наше благодарение в ответ. “И вы - Тело Христово”[29]. Это значит, что верующие уже теперь живут благодаря Крови Христовой жизнью во Христе. Это - жизнь в Нем, в Его Слове и в Его Таинствах, в Его Церкви и в Его Литургии.
Божественное Служение обнимает всю жизнь христианина, воспринимает всю его скорбь и радость, освещает его творчество, его дела и стремления.
Наша Литургия не должна и не может быть сведена лишь к пассивному потребительскому отношению или только к энтузиазму нашего человеческого делания.
Что это значит? Прежде всего, Литургия - это Слово Благовестия и Таинство.
Господь говорит. Его Слово рождает в нас веру и совершает наше освещение. Он дает нам дары, а мы с верой благодарим Его, через Иисуса Христа силою Святого Духа. Литургическая жизнь не ограничивается только присутствием и соблюдением богослужебного порядка, но мы молитвенно живём все происходящее, слушаем и отвечаем, принимаем прощение и благодарим. Таким образом, Литургия - это диалог, в котором Бог говорит, а мы слушаем и отвечаем. Он - дарует благодать и прощение, а мы принимаем и благодарим Его.
Слова о Церкви и слова о Литургии - удивительно схожи. В Литургии находит свое выражение и христианская теология и христианская доксология.
Яркое описание такой литургической жизни мы находим в Деяниях Апостолов. Жизнь апостольской церкви вращалась вокруг: учения, общения, преломления хлеба и молитвы[30]. Что это? Четыре отдельные части или что-то иное?
Попробуем взглянуть на эти слова как бы сквозь призму литургического богословия: “они постоянно пребывали в учении Апостолов” - о чем это учение? – о Иисусе Христе – “общение” - что это значит? - это богослужение, литургия - в чем же выражается это “общение”? – “в преломлении хлеба и в молитвах”.