После победы в Хрисополе Василий возвращается в Константинополь, чтобы подготовиться к решительной борьбе. Благодаря помощи русских Василий II избег политической, а может быть и физической смерти и сохранил трон. Но, избавившись от противника, он вовсе не спешил выполнять свои обещания.
Тогда в 989 году Владимир осадил византийскую твердыню - Херсонес, который в это время не мог ожидать никакой помощи. и взял его. Сопоставляя данные Льва Диакона о небесных явлениях 989 года с сообщениями яхьи и аль-Мекина, можно установить, что Херсонес был взят русскими в 989 году, в промежутке времени между апрелем и половиной июня.
Взятие Херсонеса было событием чрезвычайно важным и неожиданно выявило для Византии нового врага в лице недавнего союзника. Теперь император вынужден был выполнить условия, на которые раньше он дал согласие.
По сообщению "Повести временных лет" крещение Владимира осуществлялось поздним летом или осенью в Херсонесе присланными вместе с Анной византийскими церковниками. Летописи различно называют церковь а которой крестился Владимир.
Но известно, что в "Памяти и похвале" сказано, что Владимир "по сятем крещении пожи блаженный Володимер 28 лет. На другое лето по крещении к порогам ходи, на третье лето Корсунь город взя". Но ни вышеуказанный источник, ни какие-либо другие не сообщают ничего о действиях Владимира по христианизации Руси до 989 года. Только после взятия Херсонеса Владимир повез с собой священников в Киев и начал активно проводить христианизацию Руси. В этом мних Иаков согласен в "Повестью
временных лет". Руководствуясь этими данными некоторые ученые считают
безосновательным предполагать, что крещения Руси произошло до 989 года.
М.Д.Приселков придерживается иного мнения, он склонен больше доверять "Древнейшему своду 1039 года" в котором говориться, что Владимир крестился в 987 году,т.е. за два года до корсуньской версии. В остальном все остается таким же. Только помощь Византии киевский князь оказывает уже будучи христианином. Он предполагает, что переговоры состоявшиеся между Владимиром и Василием после взятия первым Корсуня содержали в себе видоизмененные требования. Владимиру в жены отдавалась Анна, а вопрос об устройстве русской церкви уже крещеного народа оставался открытым.Едва ли византийские политики просто так отказались при-
общить русскую паству к византийскому христианству, значит против был
русский князь.
Но так или иначе, началась христианизация Руси, которая проходила успешно, встречая лишь разрозненные попытки сопротивления. то доказывает, что господствующий класс на Руси в целом был заинтересован в ее крещении и что он был достаточно сильным и властным, чтобы провести христианизацию в жизнь. Распространение новой веры в такой обширной
стране, какой была уже в ту пору Русь, не могло быть единовременнным
актом и к тому же делом одного миссионера или епископа. Это был достаточно длительный процесс, в развитии которого главную роль играла не проповедь миссионеров, а то обстоятельство, что на основе складывающихся новых феодальных отношений возникала и новая идеология и христианство освящало эти новые отношения.
Если бы в христианизации были заинтересованы только единицы, то принятие христианства в качестве государственной религии было бы не
возможно. Но памятуя сказанное мною ранее легко можно понять, что предыдущая история Древнерусского государства уже создала для этого достаточно прочную базу* В летописи рассказывается, что Владимир, "любя дружину, и с ними думал о строе землянем, и о ратех. и о уставе землянем". Летописи свидетельствуют, что ни одно решение по более или менее существенному вопросу не могло быть принято без учета князем мнения совета дружины. Владимир также "созва бояре и старцы, и реша бояре и старцы".
Но отказавшись от византийской модели церковной иерархии Владимир отнюдь не избавился от этой проблемы. Ему, таким образом нужна была церковная иерархия во что бы то ни стало.
Мы ничего не знаем о том, как искал выход из сложившегося положения Владимир, обращался ли он на Запад, но терпел неудачу, или не обращался туда вовсе. Но есть возможность предполагать, что модель церковного устройства он смог найти в державе Самуила,т.е. в Болгарии.
Такого мнения придерживается вышеупомянутый М.Д.Приселков. Он разрабатывает эту теорию р своей книге Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913.
Если исходить из этого предположения, то становиться понятно, почему не Яхья, не "Древнейший свод 1039 года" не упоминают об устройстве церковной иерархии на Руси сразу после крещения. Это предположение находит ряд косвенных подтверждений из нового Болгарского государства Самуила.
Из сыновей Владимира мы особенно подробно знаем историю Бориса и Глеба. Если сделать нехитрые расчеты, то мы вправе предположить, что они родились уже после крещения Владимира, а следовательно, исходя из нашего предположения они должны были быть крещены по болгарскому обычаю. После крещения они получили имена Роман и Давид, а в то время имена давались не просто так, а в честь кого-то.
А нам известно, что сын царя Петра - Роман бежал из Константинополя на родину и был провозглашен царем. По времени это было между 976 и 997 годом - годом его смерти. То есть Бориса вполне возможно назвали Романом в честь Болгарского царя в знак дружбы.
А в Македонском восстании несомненно большую роль играл старший из четырех сыновей македонского князя Николая - Давид. Он был первым государем независимой Македонской державы. Отношение к его памяти Самуила было пропитано уважением. Крещение Глеба происходило по-видимому уже после воцарения Самуила и он предложил дать ему имя своего старшего брата.
"Древнейший свод 1037 года", как и его продолжение 1073 года, сообщает нам только об установлении греческой митрополии 1037 года и называет первым митрополитом Феопемта. О том как была устроена церковная иерархия до этого момента и как устанавливалась митрополия этого года, в этих сводах ничего не сказано. Согласно с этим в ряде позднейших летописей мы не находим никаких имен митрополитов ранее Феопемта. Но в ряде других летописей мы видим попытку заполнить пустое место. Порядок имен мнимых предшественников его различный: одни летописи называют имена митрополитов Михаила, Леона, Иоанна, другие - имена Леона, Михаила, Иоанна, третьи говорят лишь о Леоне. Попытки восполнить этот пробел несомненно искусственны, но откуда бралась эта информация?
Легче всего установить источник, откуда было взято имя Иоанна - оно читается в сказаниях о святых Борисе и Глебе, в рассказа о канонизации их при Ярославе. Имя Леона, если не было перенесено к нам из Болгарии с повестью о крещении князя Михаила, которая была включена в древнейший свод, то привнесено к нам из полемической статьи против латынян.
Таким образом оставив в стороне имена Леона и Михаила, как явно присочененные, мы остановимся на Иоанне. Упоминается Иоанн Нестором,
который говорит: " Иже слышав, повеле призвати архиепископа Иоанна,
тогда пасущу его Христово стадо разумных овец его... Потом же пришедшу
к нему (Ярославу) архиепископу Иоанну, исповеде ему христолюбецъ...Архиепископ же то слышав, оужасен бысть и съвет же благыи помыслив оуме, глаголя христолюбцю...То слышав христолюбивыи князь от митрополита и рече ему...Ярослав и приподобный митрополит Иоанн в сь день на всякое лето праздник творити има...Архиепископ же постави попы и диаконы...Ти тако отьиде в свою кафоликане иклисиа". Скорее всего Нестор два раза просто заменяет термин "архиепископ", на современный ему термин "митрополит".
След титулирования Иоанна архиепископом сохраняется и в позднейших записях Вышегородской церкви.
Если правильно предположение о том, что Владимир принимает болгарскую орхидскую митрополию, то следовательно там должен быть указан Иоанн. И мы действительно на ходим имя орхидского архиепископа Иоанна.
Однако после упорной и кровавой борьбы, захватившей все его царствование, император Василий сокрушил державу Самуила. Во главе орхидского патриаршества в этот момент стоял патриарх Иоанн.
Русская церковь входила в состав церкви орхидского патриаршества, и завоевание последнего греками вводило нас в состав империи Нового Рима. Совершенно ясно неудобство для Византии создавшегося положения, когда заведование церковью целого народа и государства, чрезвычайно важное в политическом отношении для императора и патриарха, приходилось вверять второстепенному агенту власти, каким являлась теперь орхидский архиепископ, и без того обремененный сложной задачей огречивания болгарской церкви и народа. Естественно вытекала необходимость перетянуть русскую церковь из под руки орхидского архиепископа под руку патриарха и императора. С подобным предложением, должно быть, император и обращался к Ярославу, позолотив невыгоду для Ярослава обещанием создать для Руси особого представителя церкви, чего по-видимому у нас не было, с титулом митрополита. Предположение это было принято, и в связи с этим по-видимому мы читаем под 1037 годом в летописи о торжественном преступлении Ярослава к перемене церковной иерархии в Киеве.