В 1900 году возникли первые чисто ортодоксальные сионистские общества в Минске, Ковно, Белостоке, Вильне и Варшаве, которые и стали зародышами движения Мизрахи.
Изменения, внесенные в устав Всемирной сионистской организации на её Vконгрессе, устранили препятствие на пути создания самостоятельной организации религиозных сионистов. Они верили, что приложив большие усилия и проявив большую твёрдость, они смогут стать большинством в сионистской организации. Именно эти соображения привели религиозных сионистов к идеи организационного объединения по образу Демократической фракции. Результатом осуществления этой идеи стало образование движения Мизрахи.
В середине 1902 года рав Райнес созвал в Вильне конференцию «умеренных сионистов», на которой было основано движение Мизраха. В ней приняли участие 72 религиозных сиониста из разных городов России (в том числе 24 раввина), по большей части из Литвы. Среди участников конференции была группа политических сионистов, протестовавших против культурной деятельности сионистского движения, что помогало им найти общий язык с религиозными сионистами. Религиозные сионисты предлагали поставить перед Мизрахи три основные задачи:
1) борьба за отказ Всемирной сионистской организации от культурной деятельности;
2) культурно-просветительская деятельность в духе религиозного сионизма;
3) организационная деятельность по привлечению религиозных евреев в ряды сионистского движения.
Религиозные сионисты стремились придать Мизрахи сугубо религиозный характер, поэтому они требовали, чтобы членами движения могли становиться лишь евреи, соблюдавшие все заповеди. Против такой позиции возражали сторонники превращения Мизрахи в организацию политических сионистов, во главе которых стоял писатель А. Слуцкий. Они требовали допускать в состав движения сионистов, пусть и не ортодоксально-религиозных, но готовых выступить единым фронтом против Демократической фракции, против культурной работы сионистского движения.
Позиция политических сионистов была принята Виленской конференцией. В одобренном на конференции уставе Мизрахи было сказано, что его членом может быть не только религиозный, но любой умеренный сионист, признающий программу Мизрахи, и что движение не будет заниматься деятельностью, не имеющей прямого отношения к сионизму, хотя его местные организации и имеют право вести культурную работу на местах «в ортодоксальном духе».
Разногласия между религиозным и политическим направлениями внутри Мизрахи касались также организационного оформления движения. Рав Райнес и некоторые другие представители религиозного направления стремились придать Мизрахи статус независимой федерации в составе Всемирной Сионистской Организации. Представители политического направления возражали, опасаясь раскола. Согласно одному из решений основали литературно- пропагандистский центр, обязанность которого следить за сионистскими публикациями и представлять о них отзывы во всех сионистских обществах, дабы в национальную литературу не проникли чуждые веяния.
Основание Мизрахи отвечало интересам Герцля: «…Мы возлагаем надежду на сотрудничество нашего духовенства… Первыми нас поймут равины. Они примкнут к нашей идее и будут с амвона воодушевлять других»65. Неудивительно, что между ним и лидерами движения возникли доверительные отношения.
Руководители Мизрахи ясно сознавали, что сопротивление ортодоксии сионизму способствует отходу молодёжи от религии, её отчуждению от еврейской традиции.
Верующий еврей, становясь сионистом, с самого начала сталкивался с исключительно острым и болезненным противоречием между «сионизмом» и «религиозностью». Все виднейшие религиозные авторитеты эпохи осуждали сионизм. Руководители Мизрахи ясно осознавали необходимость внести изменения в религиозную жизнь, в традиционную систему образования, но они не осмеливались приступить к таким изменениями из-за сопротивления основной массы ортодоксального еврейства. Поэтому Мизрахи и заняло позицию, не соответствующую идеалу религиозного сионизма, - оно провозгласило, вслед за Герцлем, что «сионизм не имеет отношения к религии». Стремясь как можно скорее получить большинство во Всемирной Сионистской Организации, религиозные сионисты пошли на союз с политическими сионистами, широко открыли перед ними двери в своё движение и приняли их доктрину. Эта позиция, которой Мизрахи придерживалось вплоть до 10 Сионистского Конгресса (1911).
Руководители Мизрахи верили, что создание религиозной сионистской партии ослабит сопротивление ортодоксии сионизму. Так, рав Райнес полагал, что стоит только ортодоксам взять на себя труд ознакомиться с сионизмом по первоисточникам, не обращая внимания на наветы клеветников и ненавистников сионизма, как они и сами станут сионистами.
Рав Райнес был уверен, что пока народу не будет доказано, что сионистская идея не направлена против веры, нет никакой надежды на её распространение.
Противореча своим собственным заявлениям о чисто политическом характере сионизма, рав Райнес указывал на ценность сионизма как инструмента преодоления кризиса религии. Более того, как уже отмечалось, рав Райнес был первым религиозным мыслителем, попытавшимся подвести теологическую базу под сионизм. Он характеризовал сионизм как движение за Возвращение, а распространение сионистской идеи в среде «свободных» истолковывал как результат «отрицания свободы», то есть отрицания секулярного духа66.
Принимая во внимание усилия, которые прилагали лидеры Мизрахи с целью очистить сионизм от «культуры» и представить его как чисто политическое движение, следует признать закономерным то обстоятельство, что идеологи движения в первые годы его существования избегали обсуждать вопрос об облике будущего еврейского общества в Эрец-Исраэль (единственным исключением в этом отношении был З. Явиц). Таким образом, идеологии Мизрахи изначально была присуща слабость, выражавшаяся как в отсутствии чётких взглядов на сущность «государства, живущего по законам Торы», к созданию которого движение призывало, так и в отсутствии практической программы строительства такого государства на базе общества, в котором большинство отвергло галахические нормы.
Идеологическая позиция Мизрахи подвергалась критике с самых различных точек зрения. Однако особый интерес представляет оценка идеологии Мизрахи таким выдающимся религиозным мыслителем, как рав Кук. Рав Кук считал, что объявив о своём согласии с идеей «нейтральности» сионизма по отношению к религии, Мизрахи совершило святотатство. Действительно, разве может народ признать своими лидерами тех, которые готовы высказываться по всякому частному вопросу, имеющему отношение к национальному возрождению, а по главному и жизненно важному для народа вопроса хранят молчание. Провозглашение вслед за Герцлем, что «сионизм не имеет отношения к религии, явилось косвенным признанием того, что сионизм не является движением за возвращение к Торе. Это же утверждение ставит под вопрос правдивость всей пропаганды Мизрахи. Выходом из сложившегося положения мог стать отказ от этой доктрины и начало борьбы за придание сионизму религиозного облика. (По мнению рава Кука).
Принципиальный отказ от любого рода компромиссов побудил рава Кука выступить против религиозной терпимости в еврейском обществе. Терпимость, утверждал он, дело хорошее, но она должна иметь свои границы, и если она означает признание права на существование партий, губящих народ- значит она таит в себе опасную нетерпимость. И здесь оглядка на другие народы может нанести смертельный ущерб еврейскому народу: в его среде не должно быть разделения на «либералов» и «консерваторов», как у других народов.
Рав Кук был близок с ортодоксальным антисионистским кругом. Раввин Кук, первый Главный Раввин Палестины, критиковал как Международную Сионистскую Организацию за то, что она занималась только светскими нуждами евреев, так и Мизрахи, за то, что их сионизм был лишён теоретической основы. Раввина Кука беспокоил тот факт, что возвращение на родину - идеал по сути своей религиозный - проводилось в жизнь в основном нерелигиозными сионистами. Однако он считал, что можно, делать Божье дело, не понимая этого. С этой точки зрения, самый нерелигиозный человек выполнял волю Бога уже тем, что восстанавливал Святую Землю. Он полагал, что стремление к справедливости и преданности интересам еврейского народа приведут сионистов к более глубокому пониманию смысла своей деятельности.
С точки зрения раввина Кука, евреи отличны от других народов, чья связь с родной землей определяется историческим расселением на конкретной территории, а также общностью языка и культуры людей, живущих на ней. Особенность же евреев как нации определена Божественной миссией. Не сами евреи под руководством сионистов решили поселиться на Святой Земле, то была часть Божественного замысла.
Таким образом, различие идейных позиций рава Кука и рава Райнеса выражало противоречия, характерные для религиозного сионизма в целом. Рав Райнес представлял прагматическое течение религиозно-сионистской мысли, рав Кук- максималистское, отвергавшее любые идеологические компромиссы. Максималистский идеал, сформированный равом Куком, был исключительно притягательным, но он едва ли мог быть воплощён в социально-политической реальности.