Смекни!
smekni.com

Старообрядчество на Руси (стр. 7 из 8)

Резкий скачок численности и значения старообряд­чества произошел во время страшного народного бед­ствия - чумы 1771 года. Руководители старообрядчества получили разрешение от правительства на устройство карантинов и кладбищ и, использовав в интересах своих общин народные бедствия и обострение в этой связи религиозных настроений, стали усиленно перекрещивать в «старую веру» обращавшихся к ним за лечением жителей Москвы, причем выморочноеимущество забирали в общинную казну. Именно в этот трудный для Москвы год был заложен фундамент для роста и экономическо­го процветания старообрядческих общин. Московские федосеевцы заняли прочные позиции на Преображен­ском кладбище, московские беглопоповцы - на Рогож­ском.

Рост влияния и экономического могущества федосеевщины в Москве в конце XVIII и самом начале XIX ве­ка был неразрывно связан с именем первого наставника Преображенского кладбища И.А.Ковылина, который не брезговал никакими средствами для увеличения бла­госостояния федосеевской общины. Его политика соот­ветствовала интересам наиболее зажиточной верхушки московских федосеевцев, прежде всего владельцев хлоп­чатобумажных мануфактур и мастерских, которые начи­ная с 60-х годов XVIII века стали быстро развиваться в Москве и ее окрестностях. Хлопчатобумажная про­мышленность для своего эффективного развития требо­вала применения вольнонаемного труда. В силу этого московская федосеевская община, состоявшая преиму­щественно из деревенских выходцев (в том числе из бывших крепостных), осуждала крепостничество. Столь же решительно федосеевцы отрицали и богомоление за царей. В этом заключался один из основных пунктов их расхождений с поморцами.

В Преображенской общине находили приют и укры­тие многие беглецы из числа крепостных, главным обра­зом женщины. Ее руководители довольно последователь­но проводили политику выкупа из крепостной неволи переходивших в федосеевщину людей -и перевода их в свободные сословия. Тем самым владельцы мануфактур обеспечивались почти даровыми рабочими руками, а кроме того, расширялся численный состав общины и укреплялось ее экономическое могущество. Основная масса членов общины жила при мануфактурах и мастер­ских, расположенных в Лефортове.

В условиях Москвы того времени в связи с развитием города капиталистического типа в среде сельских выходцев происходила усиленная дифференциация: на одном полюсе концентрировался рабочий люд и мелкие ремесленники, а на другом - владельцу мануфактур. Однако в конце XVIII века противоречия между ними еще не были настолько глубокими, чтобы привести к резкому антагонизму.

Само Преображенское кладбище, обнесенное стена­ми, имело несколько корпусов общежитии с небольшими кельями для мужчин и женщин, а также приют для сирот и подкидышей. Жизнь в общежитиях подчинялась строгому монастырскому регламенту, но их обитатели соблюдали его чисто внешне. Очень строго соблюдалось в федосеевщине безбрачие, хотя на сожительство смот­рели сквозь пальцы. Требование обязательного безбра­чия сохранялось под давлением недавних выходцев из деревни, в том числе и некоторых крупных промышлен­ников, которые недостаточно прочно обосновались в городе и еще не порвали связи с деревенской родней. Однако уже в конце XVIII века соблюдение безбрачия стало весьма обременительным для наиболее зажиточ­ных членов федосеевской общины, которые уже успели обзавестись семьей и нуждались в юридиче&ком упроче­нии своего имущественного положения. Так в федосеев­щине возникает течение так называемых новоженов, признавших возможность вступления в брак с благосло­вения наставников.

Федосеевские организации в других городах (в том числе и в Петербурге) и сельских местностях признавали руководящую роль Преображенской общины, по сущест­ву ее значение было еще шире - она была авторитетней­шим центром для всей беспоповщины того времени.

Федосеевщина конца XVIII века была наиболее мас­совым радикальным направлением в старообрядчестве, отразившим настроения и чаяния деревенских выход­цев, обосновавшихся в городе и вовлеченных в процесс его капиталистического развития. Она представляла со­бой религиозно-оппозиционное движение, неразрывно связанное с процессом разложения крепостнического строя и формирования в его недрах капиталистического способа производства.

В конце XVIII века на крепостное крестьянство легли новые тяготы, помещики усилили гнет барщины и не­редко отдавали непокорных крестьян в рекруты.

Самодержавно-крепостнический гнет вызывал все возрастающее сопротивление крестьянских масс, кото­рое в 1772 - 1775 годах вылилось в открытое вооружен­ное восстание под предводительством Е. И. Пугачева. В этой крестьянской войне приняли участие и некоторые сторонники старообрядчества, главным образом яицкие казаки, которые в своем большинстве были старообряд­цами. Однако ни в коей мере нельзя преувеличивать роль и влияние старообрядческих элементов в этом на­родном восстании. Путь открытой классовой борьбы противоречил религиозной доктрине старообрядчества, для которого был характерен прежде всего пассивный протест, облеченный в религиозную форму. Поражение восстания посеяло в народных массах настроения отчая­ния и безысходности, что явилось питательной почвой для процветания всевозможных эсхатологических уче­ний.

В то же время борьба народных масс против своих поработителей не утихает и в этот период, она лишь принимает другие формы. Одной из таких форм было бегство крепостных крестьян от помещиков. В конце XVIII века возникает настоящий поток беглых. Именно в это время появляется новое направление в старообряд­честве - страннический, или бегунский, толк. Неграмот­ное, темное крестьянство, задавленное тяжелым гнетом самодержания и крепостничества, нашло в странниче­стве религиозное оправдание такому социальному явле­нию в царской России, как бегство от царя и от поме­щика. Странничество возникло на почве народного про­теста против барщины и рекрутчины.

Основателем страннического толка был некий Евфимий, беглый солдат, а в прошлом переяславский меща­нин. Некоторое время он жил в Москве среди филипповцев, но очень скоро отошел от них, считая, что «незапис­ные» раскольники лицемерят, а «записные» отошли от истинной веры, ибо открыто состоят под властью анти­христа. После этого он удалился в глухие Пошехонские леса, где и приступил к выработке собственного вероучения, с проповедью которого выступил в 80-е годы XVIII века. Особый упор Евфимий делал на старообряд­ческий догмат о воцарении в «мире» антихриста. По его мнению, антихрист поочередно воплощался в русских царях, начиная с Петра I. С особым ожесточением Ев­фимий нападал на реформы Петра I, осуждая его за введение подушных переписей, разделение людей на разные чины, размежевание земель, рек и усадеб, за брадобритие и учреждение цехов.

По мнению Евфимия, апокалипсический зверь есть царская власть, икона его - власть гражданская, тело его - власть духовная. Для того чтобы спастись и полу­чить блаженство, нужно вступить в брань с антихри­стом, но так как победить его может только бог и от­крыто бороться с ним нельзя, то надлежит «таиться и бегати», чтобы таким образом порвать все связи с обще­ством и «миром» и уклоняться от всех гражданских по­винностей - «видимых знаков власти антихристовой» записи в ревизии, платежа податей, военной службы, паспортов, присяги. Всякий желающий вступить на путь странничества должен был принять новое крещение, получая при этом новое имя. Странники решительно выступали против брака, считая его греховнее «блуда», В своей практической деятельности странники руковод­ствовались следующей заповедью: «...дружба с миром есть вражда против бога! Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом богу»(Послание Иакова, 4,4). Однако подобное самоотречение и крайний аске­тизм оказались по силам лишь небольшому кругу людей. Ни в конце XVIII, ни в начале XIX века странничество не получило сколько-нибудь широкого распространения, оставаясь уделом немногих фанатиков.

Значительно укрепила свои позиции во второй поло­вине XVIII века беглопоповщина. В 60-х годах многие из вернувшихся в Россию беглопоповцев осели в Моск­ве. Начиная с 1771 года, с момента возникновения беглопоповской общины при Рогожском кладбище, проис­ходит быстрый и непрерывный рост ее экономического могущества. Так же, как и федосеевщина, московская беглопоповщина оказалась вовлеченной в процесс фор­мирования капиталистического города. По мере увели­чения богатства возрастало и влияние Рогожской общины в беглопоповском мире. При Рогожском кладбище была построена часовня, а несколько позднее возведен по проекту знаменитого архитектора Казакова обшир­ный храм. В ограде кладбищабыло много жилых домов, приютов, подсобных помещений, библиотека.

В конце XVIII века формируется в смежных уездах Московской, Рязанской и Владимирской губернии новый промышленный район, получивший название «Гуслицы», один из основных центров хлопчатобумажной промыш­ленности в России. Ключевые позиции в Гуслицах заня­ли беглопоповскне капиталисты, владельцы хлопчато­бумажных мануфактур, оказывавшие некоторые преиму­щества рабочим-старообрядцам и всячески поощрявшие переход в старообрядчество. Это позволяло им держать своих рабочих не только в экономической, но и в ду­ховной зависимости. В скором времени Гуслицы стали одним из наиболее крупных старообрядческих центров.

Другим центром беглопоповщины стали иргизские монастыри. В 60-е годы XVI П века выходцы с Ветки основали на берегах Иргиза в Саратовской губернии три скита, вскоре преобразованных в мужские монасты­ри. Позднее были основаны и два женских монастыря. В этих монастырях проходили «исправу» бежавшие из православия попы. В 1779 - 1790 годах произошел окон­чательный раскол беглопоповщины на дьяконовцев и на перемазанцев, которых оказалось абсолютное большин­ство. С этого момента начинается быстрое возвышение Иргиза как крупного центра перемазанщины, превра­тившегося в главного поставщика беглых попов. Путем подкупа местной администрации иргизские монастыри получили для себя целый ряд льгот и привилегий.