Безмолвие — одно из первых условий достижения полной отрешенности ума и сердца от всякого рода "помыслов", даже и благих. Освобождение же от страстей приготовляет душу к умной молитве.
Умная молитва — отрешённое от всех помыслов безмолвное самоуглубление ("зрети присно во глубину сердечную"), соединенное с постоянным повторением молитвенных слов: "Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!". Умная молитва безразлична к внешнему положению молящегося — находится ли он в храме или в келье, лежит ли, стоит или сидит. Единственное требование — "затворить" ум в сердце и удерживать, сколько возможно, дыхание. Причем, на определенной стадии молитва произносится не словами, но неким внутренним голосом. Таким образом, сосредоточив все усилия души на мысли о Боге, умная молитва заставляет "искати въ сердце Господа". Поэтому в сердце вселяется радость, и молящийся принимает Бога как бы внутрь себя. Следовательно, умная молитва — это главное дело инока, ибо она является "добродетелемъ источнике". Впрочем, молящийся должен избегать искуса "мечтаний же зрака и образа видений", ибо "мысленная парения" доступны далеко не каждому, а только после трудного, изнуряющего молитвенного труда.
Однако в определенный момент наступает состояние "видения молитвы" — "и не молитвою молится умъ, но превыше молитвы бываетъ". Видение — предельная, высшая ступень умной молитвы, на которой молящийся удостаивается созерцания Господа, таинственного соединения с Ним. Душа, находящаяся в этом состоянии, отрешается от всего земного, сознание умолкает, забывая и себя, и всех сущих здесь, и даже о том, что живет на земле: "Егда убо действомъ духовнымъ двигнется душа ко Онем Божественнымъ, и подобна Божеству уставлена будетъ непостижнымъ соединениемъ, и просветится лучею высокаго света въ своихъ движениихъ; и егда сподобится ум почувствовати будущаго блажентсва: забываетъ о себе, и всехъ сущихъ зде, и не ктому возимать движение въ чемъ".
Главной целью всего "умного делания" является познание Божественной любви: "Любовь бо Божия сладчайши живота, и иже по Бозе разумъ сладчайши меда и сота, от негоже любовь раждается. Но сия суть неизреченна и неизглаголенна…" Нил Сорский с восторгом пересказывает слова Симеона Нового Богослова, рассказавшего об этом чудесно-восторженном состоянии: "Любитъ же мя и Он, и въ Себе Самомъ приемлетъ мя, и на обятияхъ сокрываетъ: на небеси живый, и в сердце моемъ есть, зде и тамо зритмися".
Именно в учении Нила Сорского идея евангельской, Христовой любви достигает своего глубочайшего толкования в древнерусской религиозно-философской мысли. Высшая задача — познание любви к Богу. Ведь именно ради любви к Богу, преподобный Нил и покинул мир, полностью сосредоточился на постижение Божественных тайн, достигая таинственных глубин религиозно-мистических учений. Вторая задача — "ко ближнимъ нашымъ… любовь имети, и аще близъ насъ обрящутся, словомъ и делом показати, аще возможемъ сохранити и Божию". Кроме того, любовь к ближнему есть условие объединения людей и избавления их сердец от многих грехов. Таким образом, в толковании Нила Сорского, евангельская любовь приобретает характер универсальной мировой силы и главного средства преображения человека.
Ведь Нил Сорский был глубоко уверен, что человек обязан сам себя держать в руках и исправлять свою природу исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Ибо никакой силой, никакими принуждениями невозможно заставить человека верить истинно, если сердце его не озарено любовью. И даже страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человека всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Христовой любви.
Таким образом, "умное делание", открывающее людям истинную евангельскую любовь, позволяют человеку, их постигшему, достигнуть состояния истинной, полной, "внутренней свободы", когда человек зависит лишь от Бога и более ни от кого.
Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI века. Его духовные последователи, прозванные "нестяжателями", позднее попытались внести идеи преподобного Нила в практику реальной общественно-политической жизни. Однако их усилия закончилось неудачей. И не только потому, что "нестяжатели" встретили сопротивление "иосифлян", которые в то время возглавляли Русскую Церковь. Скорее дело в том, что по самой своей сути, учение Нила Сорского — это путь, изначально открытый для немногих, для тех, кто решил полностью отречься от мира и сосредоточиться на практике "умного делания". Следовательно, путь "умного делания" было невозможно применить в государственной практике, и уж тем более не мог он стать основой государственной идеологии.
Косвенным образом это подтвердил и сам преподобный Нил Сорский, не признававший никакой мирской славы и жаждущий лишь успокоения. В своем завещании он "молил", чтобы его тело бросили в глуши, "да изъядятъ е зверие и птица". А, объясняя свою мольбу, он писал: "Мне потщание, елико по силе моей, что бых не сподобленъ чести и славы века сего никоторые, яко же в житии семъ, тако и по смерти".
Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI в., став основанием "нестяжательства". Нил Сорский канонизирован Русской Православной Церковью. День памяти 7 (20) мая.