Кроме этого можно с уверенностью говорить о том, что икона породила целый особый жанр литературы – мы имеем в виду сказания о чудотворных иконах византийской и древнерусской словесности. Д.С.Лихачев писал, что "эти сказания сами по себе составляют целый литературный жанр, в свою очередь разделяемый на поджанры". К сожалению, до сих пор нет работы, в которой были изучены жанровые (и тем более поджанровые) особенности сказаний об иконах, хотя несколько статей на эту тему уже появилось.
Взаимосвязь и взаимовлияние иконописи и древнерусской литературы, а также церковной поэзии не подлежат сомнению. О разнообразии и многосторонности этих взаимных влияний убедительно свидетельствуют два выпуска Трудов Отдела древнерусской литературы Пушкинского дома 1966 и 1985 годов, поэтому более подробно об этом аспекте литературной функции иконы мы не будем говорить.
6. Практически все жанры церковной литературы иконичны, их можно рассматривать как словесные или вербальные иконы, – и это еще один аспект проблемы взаимодействия иконы и слова, иконы и литературы.31
7. Последний аспект этой функции церковного образа состоит в том, что икона, начиная с конца XVIII века, становится объектом изображения в светской художественной литературе. Этому аспекту литературной функции иконы посвящены три наши книги, поэтому здесь мы не будем говорить о нем подробно.32
Некоторые итоги. Итак, мы различаем двадцать одну функцию иконы. Конечно, можно было бы выделить не 21, а меньшее количество функций. Можно было бы объединить догматическую, вероучительную и свидетельскую, эмоциональную и эстетическую, храмовую, богослужебную и проповедническую, историческую и военную, эмоциональную, молитвенную и чудотворную функции и т.д. Или можно было бы сгруппировать их по какому-либо принципу, например, государственная, церковная, общественная, личная жизнь. Тогда, возможно, работа выглядела бы более компактной. Но с другой стороны, нельзя не заметить, что мы не исчерпали тему, поскольку можно было бы выделить еще несколько менее значимых функций, например, этнографическую. Можно было бы изучить функцию иконы в народных языческих обычаях.33 Наконец, оговоримся, что некоторые функции, возможно, названы не совсем удачно, и их можно было бы назвать по-другому. Мы лишь надеемся, что недостатки работы хотя бы в некоторой мере окупаются тем, что настоящая брошюра открывает новую, вынесенную в заглавие тему.
Не вызывает сомнений, что все функции иконы тесно связаны между собой; они не просто взаимодействуют, но взаимообуславливают друг друга. Например, тесно переплетены между собой догматическая, вероучительная, богословская, свидетельская и проповедническая; храмовая и богослужебная; напоминательная, посредническая и родовая; молитвенная и чудотворная, историческая и военная, священно-эмоциональная, проповедническая и эстетическая функции иконы. И все же нельзя не заметить, что в разные исторические эпохи, в разных областях жизни, в разные периоды развития искусства соотношение и характер взаимодействия различных функций иконы менялось. Одни функции уходили в тень, другие активизировались, третьи как бы предавались забвению; со временем же некоторые функции "менялись местами". В этом смысле закат русского иконописания в XVII веке можно трактовать как принижение одних (исключительно важных) функций иконы и культивирование интереса (в среде как иконописцев, так и народа) к другим – менее значимым, периферийным. Просмотрим их еще раз в том же порядке.
Догматическая (второй аспект). Характерно, что в эпоху заката русской иконописи наблюдается процесс, если можно так выразиться, "раздогматизации" иконографии: например, после богословского и художественного шедевра прп. Андрея Рублева на иконах Пресвятой Троицы опять начинают появляться и Авраам с женой, и слуга, и многочисленные предметы на столе. На основании этого явления расцвет иконописи можно трактовать как развитие от исторического жанра к догматическому, а закат – как движение вспять, как оплотянение духовной сущности иконы, возрастание информативного, повествовательного, исторического и даже бытового начал в иконе и естественнное снижение ее догматической чистоты и ясности.
Вероучительная. В эпоху заката на иконах все чаще появляются отступления от церковного канона, от иконописных подлинников, и иногда вольно или невольно икона учит совсем не так, как учит Церковь. В икону проникают, с одной стороны, элементы других вероучений, с другой – плоды личной фантазии иконописца.
Познавательная. Эта функция – в своем первом аспекте – теряет значение с повышением уровня грамотности и складывания христианских традиций. Позже появление многочастных и многофигурных икон с аллегорическими сюжетами, в которых в полной мере развернута личная фантазия иконописца, приводит к тому, что икона становится книгой для грамотных. В связи с этим возрастает и роль надписей: иконописец уже не надеется на доступность своего художественного языка, своих иконографических новшеств для молящихся и объясняет сюжет словом. Второй аспект данной функции также слабеет и искажается, поскольку между созерцающим икону человеком и Первообразом встает личное видение данного образа иконописцем (начиная же с XVIII века, в академической церковной живописи личное секуляризованное мировоззрение художников даже заслоняет собой церковное).
Свидетельская. Особенно активно эта функция утрачивается с появлением в русской иконописи течения "живоподобия". Икона призвана свидетельствовать о Боговоплощении, о Богочеловеке. Многие же иконы XVII века свидетельствуют лишь о человеческой природе Христа (и даже сознательно стремятся к этому), они не "дотягиваются" до Богочеловека и "убегают" от сверхзадачи – изобразить Ипостась, в которой нераздельно и неслиянно пребывают два естества Спасителя – Божественное и человеческое.
Проповедническая. В связи с тем, что было сказано о догматической и вероучительной функциях, становится понятным, что поздняя икона иногда проповедует не просто плохо, но неправильно и даже во вред душе человеческой, во вред церковному учению.
Храмовая. В древних храмах икона есть один из самостоятельных равноправных и необходимых элементов, образующих в совокупности храмовое единство церковных искусств. Начиная с XVI века иконостас (отчасти и храм в целом) начинает как бы бороться против иконы. Богато и сверх меры украшенные раззолоченной резьбой иконостасы постепенно подавляют иконопись. Иконы в иконостасе становятся меньше по размеру, их "законное" пространство отбирает богатая затейливая резьба. Если в ранних иконостасах резьба занимает довольно скромное и соответствующее своей практической, эстетической, конструктивной задаче место, то со временем она становится самодовлеющим элементом иконостаса и начинает подавлять иконы и золотым блеском, и вычурной затейливостью, и занимаемой площадью на иконостасе. Появляются Царские врата (Вологда, XVII в.), на которых иконы – четыре евангелиста и Богородица с архангелом Гавриилом – занимают, по нашим подсчетам, одну пятую (!) часть общей площади врат; все остальное отдано резьбе 34. И такие примеры легко умножить; во многих современных храмах такие иконостасы сохранились.
Богослужебная. Эта функция иконы, поскольку она касается не только живописной иконы, а и других видов церковного образа, сохраняется, поскольку без этой функции Литургия не может совершаться.
Антропологическая. Здесь также сыграло свою отрицательную роль стремление к живоподобию. Традиционная икона призвана изобразить живую икону – святого, а не живого человека. Так называемая "фряжская" икона уже не понимала и не чувствовала этого; она стремилась к правдоподобию земной физической красоты и вольно или невольно предавала забвению красоту духовную. Так разрывалась связь между образом и Первообразом, искажалось христианское учение о человеке.
Богословская. Параллельно с закатом иконописного искусства происходит и вытеснение понятия "икона" как богословского термина. Он становится как бы излишним, когда речь идет не об иконе. В этой книге мы стремились показать актуальность этого термина и даже его необходимость при описании или интерпретации самых разных явлений, при изучении различных богословских проблем, предлагая даже новые термины, такие как иконичность, иконотопос, эонотопос.
Историческая. Эта функция также не зависит от разрыва с православным каноном и традицией, который произошел в официальной академической иконописи в XVII веке. Чудотворные иконы, которые сыграли заметную роль в истории страны, все так же почитались; вместе с тем в каждом веке являлись новые чудотворные иконы, причем, даже в самое последнее время – назовем лишь Державную икону Божией Матери.
Воинская. Икона "ушла" только с русских знамен и стягов; в подражание европейским флагам был введен триколор. Но иконы остались в сказаниях о самых последних военных событиях от Отечественной войны 1812 года до Второй мировой войны. И ныне перед иконами совершают молебны перед началом военных действий и по окончании их. Во многих подразделениях появились свои иконы покровительницы. Нагрудные иконки все чаще осеняют грудь русского солдата.
Напоминательная. Согласно общепринятому мнению, напомнить о Боге благочестивому человеку может все, – прежде всего само творение Божие, природа, которую он видит вокруг себя, ее красота. Тем более напоминает (и онтологически, и психологически) о Боге даже самое несовершенное Его изображение.