Тем не менее, преобладающее значение имеет именнолабораторная алхимия. Ей посвящены главы: четвертая (Цзиньдань - "О золотом /растворе/ и /перегнанной/ киновари"), шестнадцатая (Хуан бай - "О желтом /золоте/ и белом /серебре/") и отчасти одиннадцатая (Сянь яо - "Снадобья бессмертных").
Аппелируя прежде всего к технологической процедуреприготовления эликсира, Гэ Хун, однако, считает, что снадобье,будучи "одухотворенным" (шэнь, лин) не получится без соблюдения норм ритуальной чистоты и совершения обрядов, постов и жертвоприношений покровительствующим божествам (подробнее см. 19, с.204-205)..
В основе алхимической процедуры - многократная перегонкасмеси, каждый цикл которой делает эликсир более действенным.Ряд эликсиров изготовляется в запечатанной реторте при ее нагревании и последующем закапывании в землю. Помимо алхимии Гэ Хуну принадлежит чрезвычайно интересное наблюдение из области аэродинамики. Описывая в главе 15-ой "нэй пянь" (Цза ин - "Смешанные отражения") способы полета (в основном - магические) и быстрого перемещения на дальние расстояния, Гэ Хун пишет: "Некоторые делают "летающие колесницы" (фэй чэ) из внутренней части ствола дерева жужуба
(китайский финик - Е. Т.). Полосы бычьей кожи прикрепляется к вращающимся лопастям, чтобы привести в движение этот механизм (цзи)" см. 2, с.70). По существу, здесь описан (без описания двигателя) летательный аппарат типа вертолета. Во всяком случае, это первое в истории науки описание принципа действия воздушного винта. Далее Гэ Хун говорит о том, что знание об этом пришло не от простых людей (су), а от бессмертных (сянь) и описывает принципы полета летательного аппарата тяжелее воздуха: он летит, опираясь на воздух. Гэ Хун имеет в виду так называемую "твердую пневму" бессмертного мира "Великой чистоты" (тай цин), расположенного на высоте 40 верст (ли) от земли. Впрочем, здесь он пользуется открытием "Чжуан-цзы" (см.главу 1. "Сяо яою" - "Беззаботное скитание"): мифическая птица Пэн опирается на ветер и взлетает; чтобы нести ее могучие крылья, нужен мощный ветер.
Дж.Нидэм предполагает, что первые опыты с воздушнымвинтом в Европе, положившие начало аэронавтике современноготипа (1784 г. - Лонуа и Биенвенью; 1792 г. - Дж.Кейли), косвенно связаны с идеей Гэ Хуна: им предшествовали наблюдения над популярной в XVIII в. игрушкой - "Китайским волчком", использовавшим принцип винта (см.31, vol.4, р.582-583).
Трактат "Баопу-цзы" содержит огромный объем информациипо истории алхимии. И вместе с тем, это не эзотерический трактаттипа "Цань тун ци", а скорее популярная книга по основам даосизма. Прагматика текста - ознакомление лиц, которым судьба (влияние звезд) уготовала возможность обретения бессмертия, с даосизмом, дабы, получив элементарные представления о нем, они могли бы приступить к серьезной практике под руководством опытного наставника. Отсюда и пропуск многих существенных для проведения эксперимента деталей в алхимических рецептах Гэ Хуна.
Из китайских алхимиков периода, Наньбэйчао (IV-VI вв.)следует также упомянуть Тао Хун-цзина (456-536 гг.).Тао Хун-цзин принадлежал к аристократическому роду, чтопозволяло ему начать придворную службу. Однако,
познакомившись с учением школы Маошань, он покидает двор и становится отшельником, известным под псевдонимом Хуаян Иньцзюй (Отшельник из Хуаян). Последний период своей жизни он проводит почти исключительно в скиту на горе Маошань близ современного Нанкина. Однако он сохраняет благорасположение лянского императора У-ди, для которого неоднократно готовит лекарства и эликсиры. Последнее особенно замечательно, если учесть, что У-ди был ревностным буддистом, провозгласившим себя "императором-бодхисаттвой" и даже подвергшим даосизм гонениям, направленным прежде всего против отшельников (35). В истории науки Тао Хун-цзин известен не только как алхимик, но и как медик-фармаколог. Ему принадлежит ряд сочинений, из которых наиболее известен трактат "Речи совершенных" (Чжэнь гао), представляющий собой запись медиумических речений адептов школы Маошань.
На всей алхимии Тао Хун-цзина лежит отпечаток влияниямаошаньского даосизма. Именно в рамках Маошань (возниклаоколо 364 г.) начинается процесс интерпоризации алхимии - средство "внешней" алхимии должно трансформировать внутренний мир, психику адепта. Отсюда интерес адептов Маошань к галлюциногенам, использовавшимся в процессе медитативного созерцания. Все в большей и большей степени созерцание процесса трансформации веществ начинает подменять прием конкретного снадобья, поскольку сам алхимический опыт, рассматривавшийся как моделирование космоса, приобретал самодовлеющую значимость как средство совершенствования. Вместе с тем, адепты Маошань не прекратили и употребление эликсиров, причем готовились и заведомые яды как средство для обретения бессмертия через "освобождение от трупа" (ши цзе) - т.е. через смерть с предполагавшимся последующим воскресением трансформировавшегося тела. Для маошаньских эликсиров характерно также сочетание ингредиентов органического и неорганического происхождения.
Говоря об алхимии Тао Хун-цзина, Дж.Нидэм особенноподчеркивает описанное им изготовление хлоридов ртути (типа каломели Hg2Cl12). Он отмечает, что в Европе широкоеприменение хлоридов ртути относится только ко временипарацельсовского переворота в медицине (XV в.), хотя сам способих приготовления известен с XIII в. В Китае же хлориды ртути были широко распространены еще в раннем средневековье (31, vol.3, р.123- 129). Описаны у Тао также и соединения мышьяка.
После объединения Китая в единое государство придинастиях Суй и Тан начинается новый этап истории алхимии,связанный с обобщением данных предшествовавшего периода и усовершенствованием технического аспекта алхимических процедур. Виднейшим алхимиком этого периода стал Сунь Сы-мо (Сунь Сы-мяо, 581-682 гг.).
Сунь Сы-мо более знаменит как врач, а не как алхимик, чтовполне естественно, если учесть тесную связь между медициной иалхимией в Китае. Его главным алхимическим трудом являетсятекст "Тай цин дань цзин яо цзюе" ("Основные наставления по Канону Высшей Чистоты"), детально проанализированный Н.Сивином (34). Язык описания у Сунь Сы-мо весьма прост и рационален; он избегает усложенной символики и метафоризма, характерного для Вэй Бо-яна и поздних текстов. По существу, он прибегает к подобному языку только дважды: один раз обозначает киноварь и свинец триграммами "ли" и "дуй" и один раз использует термин "текучий крепкий снег" (лю гэнь сюе) для обозначения каломели. Из описанных Сунь Сы-мо алхимических операций следует отметить процесс кальцинации ртути и непрерывный цикл окисления и восстановления ртути при температуре около 630°. Большинство эликсиров, описанных Сунь Сы-мо, весьма токсичны и включают в себя ртуть, мышьяк и другие яды. Интересно, что Сунь полностью понимал это, подтверждением чему являются не только его прямые указания, но и значительно меньшая дозировка данных веществ в лекарствах, нежели в эликсирах. Видимо, предполагалось, что, продвигаясь по пути бессмертия, адепт становится неуязвимым для яда, воспринимая лишь его целительные свойства
(ср.тезис Парацельсао том, что целительные свойства лекарств прямо пропорциональныих ядовитости; 31, vol.3, р.135). В связи с этим следует отметить,что смерть нескольких танских императоров, увлекавшихсяалхимией, наступала именно от отравления большими дозамитяжелых металлов в эликсирах, составленных малоквалифицированными (или же просто шарлатанствующими) придворными алхимиками (профессиональные алхимики, как правило, принимали эликсиры малыми, почти гомеопатическими дозами, что растягивало стимулирующее их действие и отдаляло опасные для жизни стадии отравления).
После Сунь Сы-мо внешняя алхимия не дала больше такихвыдающихся деятелей, как он, Тао Хун-цзин или Гэ Хун. В целомдля танской эпохи характерно стремление к систематизацииимевшихся в области алхимии знаний, что проявилось в появлении первых словарей по алхимии. Первым из них стал словарь Мэй Бяо "Ши яоэр я" ("Синонимический словарь минералов и снадобий" 806 г.); см."Дао цзан", т.894.В этом словаре приводятся ряды синонимических терминов,что отражало начавшую вызревать тенденцию к метафоризму и символизму в языке описания алхимии.В качестве примера приведем статью "киноварь" (с учетом перевода в 31, vol.3, р.153-154); "Киноварь (дань ша) называетсятакже "сперматической энергией солнца" (жи цзин), "истиннымжемчугом" (чжэнь чжу), "песком бессмертных" (сянь ша), "ртутным песком" (хун ша), "красным императором" (чи ди), "великим ян" (тай ян), "кроваво-красным песком" (чжу ша), "кроваво-красной птицей" (чжу няо), "спускающийся с холма кроваво-красный ребенок" (цзян лин чжу эр), "кроваво-красный ребенок вишнево-красного дворца" (цзян гун чжу эр), "смерматическая энергия красного императора" (чи ди цзин), "костный мозг красного императора" (чи ди суй) и "красный воробей" (чи цяо).
Несколькими годами позже появился еще один аналогичныйкомпендиум, составленный Чжао Най-анем (Чжи И-цзы или ЦинСюй- цзы) под названием "Компендиум высших драгоценных записей о свинце, ртути, дереве и металле" ("Цянь хун цзя гэн чжи бао цзи чэн") - см."Дао цзан", т.912.В поздний период правления династии Тан "внешняя" алхимия постепенно начинает приходить в упадок, уступая место парафизиологической (йогической) "внутренней" алхимии, история которой - тема самостоятельного исследования.
Китайская алхимия и алхимические традиции других культур
О соотношении китайской и индийской алхимии много писал М.Элиаде. Индийские алхимические тексты (типа Расанарнавы; раса - ртуть, Аль-Бируни переводит это слово как "золото") и трактаты последователей хатха-йоги ("Шива самхита", "Гхеранда самхита", "Хатха йога прадипика"), тесно связанные с тантрическими традициями, говорят о "неразрушимом теле" - сиддха деха, т.е. "тело адепта" (24, с.282). Фактически, идеал легендарных индийских чудотворцев - сиддхов и натхов-заключался не только в обретении духовной свободы, но также и совершенного здоровья (агара) и бессмертия (амара). Легенды об этих святых подчеркивают их победу над смертью благодаря йоге и алхимии. Небольшой трактат "Йога-виджа" делит тела на "незрелые" (апаква) и "зрелые" (паква). Последние обретаются благодаря практике йоги и поэтому называются "йогическими телами" (йога деха), т.е. здесь используется по преимуществу алхимический мотив "зрелых" и "незрелых" металлов, которым в данном случае уподобляются тела.