Отношения между нечистой силой и ее слугами моделировались по образцу ленных связей. От сер. XVII в. сохранились два документа, оформлявшие договор между неким французом и дьяволом; эти документы рассматривались в парижском суде. В первом из них, составленном, как в нем записано, в преисподней, этот человек присягал на верность князю тьмы, отрекаясь от Господа и обязуясь быть верным вассалом дьявола. Подписанный там же другой документ подтверждал принятие дьяволом нового подданного и обещал ему всяческие земные блага на срок в 20 лет, после чего грешник поступит в полное его распоряжение.
Кто были жертвы охоты на В.? Преимущественно женщины, но во многих случаях и мужчины. Предубеждение против женщин, издавна свойственное духовным лицам и монашеству, которые подчас видели в них орудие в руках дьявола, открывало ворота для прямой враждебности. Образ одинокой старухи, которая находится вне коллектива, и, в силу этого, внушает ему суеверные подозрения (вспомним Бабу Ягу народной сказки), - скорее стилизация, нежели отражение действительного положения дел, ибо обвинения в колдовстве предъявлялись и социально полноценным соседям. Среди т. н. В. были и старые, и молодые, и преуспевающие, и бедные. Бургомистру одного немецкого города, обвиненному в колдовстве (нач. XVII в.), удалось тайком из тюрьмы переслать своей дочери письмо, в котором он пишет, что, не выдержав пыток, был вынужден признать предъявленные ему обвинения в maleficia и в служении дьяволу, но умоляет своих ближних не верить этим «откровениям». Обвинения в колдовстве нередко использовались для расправы с политическими противниками и личными врагами.
С точки зрения изучения психологического климата, в котором развертывалась охота на ведьм, особый интерес представляют случаи, когда отдельные женщины и девушки добровольно, еще до предъявления им каких-либо обвинений, заявляли, будто находятся в связи с нечистой силой и служат ей. Видимо, под влиянием широко распространившихся представлений о ведовстве некоторые психически неустойчивые и склонные к фантазиям или попросту ненормальные лица искренне воображали себя В.ами: таков был, очевидно один из извращенных способов самоутверждения особ, в остальном ничем не замечательных. Проверка испанским инквизитором судебного расследования дела о девочках, признавших себя В.ами (процесс в Загаррамурди, Страна басков, нач. XVII в.), обнаружила их невинность, и они были оправданы. В ряде случаев жертвами процессов над В.ами стали женщины, малолетние дети или внуки которых, наслушавшись легенд о шабаше, рассказывали, будто участвовали в нем и получили подарки от нечистой силы. Дети также нередко делались жертвами преследований.
Гонения на В. не шли непрерывно, они то вспыхивали, разрастаясь до угрожающих размеров, то угасали. Установить корреляцию между протеканием этих процессов с другими явлениями духовной и социальной жизни в высшей степени трудно. Интенсивность преследований В. была различна как в разные периоды, так и в отдельных странах. В Англии пытка не применялась, и, соответственно, осужденных В. было меньше. Относительно немногочисленны были ведовские процессы в Италии, где папство проявляло в этом отношении осторожность. Напротив, наблюдался разгул преследований В. в Германии, Франции и Нидерландах. С одинаковым усердием В. преследовали как в католических, так и в протестантских странах.
Высказывалось предположение, что гонения на В. и на еретиков как бы сменяли друг друга: внимание преследователей и общества время от времени переключалось с одних на других; поиск же внутренних врагов христианства оставался неизменным.
Причины перерастания преследований В. в общеевропейский процесс огромной важности как в политическом и религиозном, так и в социально-психологическом отношениях остаются спорными для исторической науки. Часть исследователей склоняется к социологическим объяснениям: они связывают охоту на В. с расслоением деревни в XVI—XVII вв., жители которой, ранее оказывавшие материальную помощь бедным, теперь отказывают им в ней, тем самым способствуя их выталкиванию из коллектива и провоцируя их на враждебные действия; среди этих маргинальных элементов, согласно точке зрения К.Томаса, А.Макфарлена и Р.Мюшамбле, прежде всего и появляются так называемые В.ы. Но подобная интерпретация кажется односторонней, ибо, как мы видели,обвинения в maleficia выдвигались против лиц самого разного социального статуса и имущественного состояния. Обосновывая свою фольклорную теорию, К. Гинзбург подчеркивает, что религиозные и психологические феномены немогут быть поняты посредством их редуцирования к феноменам социально-экономического плана. Тем не менее едва ли можноне принимать во внимание ту в высшей степени сложную социально-экономическую и политическую ситуацию, которая сложилась в Европе XVI—XVII вв. и порождала психологическую нестабильность, способствовавшую распространению всяческих страхов.
Взаимодействие исконной народнойверы в существование В. с ученой демонологией представляло собой встречу двух религиозно-культурных традиций — фольклорной и ученой. Но эта встреча была во многом роковой для средневековой народной культуры. Используя суеверия простолюдинов, церковь перетолковала их таким образом, что оказалась способной нанести народной культуре, частью которой являлись магия и миф, мощный удар. В ходе охоты на В. народные культурные традиции, праздники и обычаи, по отношению к которым церковь проявляла известную терпимость в предшествовавший период, были демонизированы,оттеснены и частично подавлены.
Невозможно установить хотя бы приблизительное число жертв охоты на В. Местные архивы еще недостаточно изучены, к тому же многие протоколы допросов и приговоры были преданы огню вместе с их жертвами. Вряде местностей преследования В. достигали такого размаха, что почти вовсе не оставалось женщин, свободных от обвинений. По временам гонения на В. приобретали характер массовых психозов.
Гонения на В. начинают ослабевать на рубеже XVII и XVIII вв. Причины прекращения преследований также не вполне выяснены. Едва ли удовлетворительно прежнее объяснение, согласно которому «свет Просвещения» развеял «мрак средневековья». По-видимому, постепенно изменилось общественное мнение. Стали сдвигаться границы между естественным и сверхъестественным, возможным и невозможным. Наступило психологическое истощение общества, столь долго терроризируемого борьбой против дьявола и его прислужниц — В. Одним из отдаленных рецидивов демономании явился процесснад группой женщин в Салеме (Массачусетс, Новая Англия), происшедший в 1693 г.
Многочисленные секты и союзы В. и колдунов, ныне крикливо заявляющие о себе, не имеют никакого отношения к В.ам средневековья.
Список литературы
А. Я. Гуревич. Ведьма// Словарь средневековой культуры. М., 2003, с. 62-66
Гинзбург К. Образ шабаша ведьм и его истоки //Одиссей. Человек в истории. 1990. М., 1990. С. 132—146;
Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.,1990. С. 308—375: «Ведьма в деревне и перед судом»
Шверхофф Г. От повседневных подозрений к массовым гонениям. Новейшие германские исследования по истории ведовства в начале Нового времени // Одиссей. Человек в истории. 1996. М., 1996.