Большое внимание Рассел уделял выяснению той негативной роли, которую религия играла и играет в истории человечества: ее упорной борьбе против научного познания; авторитарному догматизму, противодействующему прогрессу и новаторству; порождаемым ею распрям и междоусобицам, тормозящим единение человечества. Рассел убедительно опровергал религиозные представления о происхождении морали, приводил достаточно веские доводы, свидетельствующие о том, что нравственное совершенствование достижимо лишь на пути преодоления религиозных предрассудков.
Многолетняя антирелигиозная активность Рассела, в сочетании с его философским и моральным авторитетом, литературно-публицистическим мастерством и непоколебимостью убеждений, сыграла значительную роль в пропаганде атеистических идей в капиталистических странах. Тем не менее теоретический и политический уровень этой формы современного атеизма ближе к домарксистскому просветительскому атеизму, чем к уровню, достигнутому марксизмом. Пытаясь вскрыть земные корни религии, Рассел не проникает глубже психологического, эмоционального уровня, не вскрывает социальной, классовой основы религии. Опровержение религиозных догматов ослабляется тем, что философской позицией Рассела являлся идеализм, неизбежно ограничивающий критику веры в нематериальное, сверхъестественное. Наконец, неприязнь к марксизму и коммунизму не позволила английскому просветителю XX в. направить борьбу против религии по наиболее действенному пути революционных социальных преобразований.
Как по своим философским, так и по своим политическим воззрениям Сартр существенно отличается от Рассела. Соответственно и его атеизм характеризуется иным звучанием, иным настроением, иной направленностью. В основе атеистических взглядов Сартра лежат не столько логические аргументы, сколько психологические и моральные мотивы. Не случайно критика им религии получила более яркое выражение не в его философских, а в литературно-художественных произведениях. Задачей Сартра является не столько логическое опровержение теологических доказательств, сколько противодействие эмоциональным стимулам веры, преодоление религиозных чувств.
„Генрих, - восклицает герой пьесы Сартра „Дьявол и господь бог", — ты сейчас узнаешь о величайшем жульничестве — бога нет... Бог не существует!.. Ты видишь эту пустоту над головой: то бог. Ты видишь щель в двери: то бог. Ты видишь дыру в земле: то бог. Бог есть молчание, бог есть отсутствие".
Вера в бога, согласно Сартру, несовместима с основоположениями экзистенциалистской философии, и те, кто проповедует эту веру, противоречат своим собственным принципам. Особенно явственно основоположения экзистенциализма якобы вступают в противоречие с телеологическим характером религиозного миропонимания, с его верой в разумность и целесообразность всего сущего и всеобщую гармонию, предустановленную и охраняемую божественным провидением. Столь же неприемлемо для экзистенциалистского антропоцентризма, по словам Сартра, признание человека божественным творением: „Если есть бог, то человек - ничто". Человек — не то, чем создал его бог, „человек есть то, что он сам творит из себя... Человек есть не что иное, как то, что он из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма".
Вера в бога обрекает человека на покорность и смирение, побуждает возлагать надежды не на самого себя, а на иллюзорное сверхъестественное существо. Эта вера способствует беспомощности и разобщению людей, она антигуманистична. „Я убил бога за то, что он отделял меня от людей... Не потерплю, чтобы этот гигантский труп отравлял людскую дружбу", — говорит Сартр устами своего героя.
Религиозная вера и человеческая свобода исключает одна другую. Дарованная богом человеку свобода воли под вечным страхом греховности и наказания - сплошное лицемерие. Либо свобода, либо воздаяние - третьего не дано. Религиозная мораль, основанная на данных свыше заповедях, - прямое отрицание свободного выбора как источника нравственного деяния.
Казалось бы, перед нами решительный, непримиримый атеизм. Но как далек он от научного атеизма! Ведь вместе с божественным предопределением Сартр выбрасывает за борт своего мировоззрения естественноисторическую закономерность, всякий детерминизм вообще. Свобода превращается в субъективно-волюнтаристский абсолют, отрицающий всякую причинную обусловленность и не связанный с познанием объективной необходимости. Мораль, отвергающая всякие социальные нормы, категорическим императивом которой является: „будь самим собой", лишается объективных критериев и перерождается в этический нигилизм. Не случайно Сартру импонирует формула одного из героев Достоевского: „Если бога нет, значит, все дозволено". Парадокс экзистенциалистского атеизма состоит в том, что ничем не обусловленный, произвольный, свободный выбор, требующий отрицания бога и разрыва с религией, вместе с тем не допускает никаких ограничений, не может исключить „выбора" бога, религиозного „ангажирования". И хотя, по словам Сартра, „бог мертв, это факт: а факт не подлежит дискуссии", экзистенциалистское отмежевание от научного атеизма превращает и веру и неверие в предмет произвольного и равноправного личного самоопределения.
Говоря о виднейших представителях современного немарксистского атеизма, нельзя не отметить активной антирелигиозной деятельности американского философа Корлисса Ламонта (род. в 1902 г.). „Натуралистический гуманизм", как Ламонт называет свою философскую позицию, в ряде существенных вопросов расходящуюся с марксизмом, все же, в отличие от воззрений Рассела и Сартра, тяготеет к материализму. Это придает его антирелигиозной аргументации большую обоснованность, прочность и убедительность.
Не случайно тема основного антирелигиозного произведения Ламонта — бессмертие души. Это не только один из основных догматов христианства, но и ключ к религиозной психологии и морали. Ламонт опровергает догмат о бессмертии души во всеоружии современных научных знаний, полностью разрушающих самый фундамент религиозного верования. Он не довольствуется критикой традиционных вульгарных представлений о взаимодействии души и тела, а вскрывает несостоятельность более утонченных психофизических концепций, стремящихся оправдать дуализм души и тела. Приговор науки, осуждающий веру в бессмертие души и загробную жизнь, является окончательным и безапелляционным. „Вся эта книга, — пишет Ламонт о своей „Иллюзии бессмертия", - должна именно показать, что верить в бессмертие - значит растоптать разум".
Ламонт делает попытку выявить социальную функцию веры в посмертное воздаяние. Эта вера, по его словам, подрывает гуманистическое осознание ценности реальной земной жизни и необходимости ее совершенствования и преобразования. „Если бы люди, — пишет он, - осознали, что эта жизнь есть все, они были бы менее склонны примиряться с обычными несправедливостями и неразумными сторонами нынешнего существования и не оказывать им самого ожесточенного сопротивления" Вера в загробное воздаяние, реабилитируя бога за царящую на земле несправедливость, способствует примирению с этой несправедливостью в предвидении неземного блаженства.
В своей критике религии Ламонт все же не доходит до понимания классовых корней религии и ее роли в классовой борьбе, ограничиваясь расплывчатым гуманизмом и демократизмом. Признавая ценный вклад марксизма в понимание исторических процессов, он тем не менее не идет по пути исторического материализма, толкуя его упрощенно, схематически, как только лишь „экономический материализм". Доказывая в своей работе „Утверждение свободы и воли", что люди - не автоматы и не марионетки судьбы, управляемой волей провидения, резонно отвергая фаталистически понимаемый детерминизм, Ламонт неправомерно стирает грань, отделяющую механический детерминизм от марксистско-ленинского учения об истори-ческой закономерности как диалектическом единстве необходимости и свободы.
При всем прогрессивном влиянии, оказываемом атеизмом Ламонта на общественное сознание, при всей решительности отрицания им какого бы то ни было сверхъестественного начала, он делает все же характерную для буржуазного либерализма формальную уступку традиционализму, когда допускает „переопределение" термина „религия", сохраняя его для обозначения преданности высоким идеалам.
Марксисткий атеизм
Атеизм основоположников марксизма
Возникновение первого в истории научного мировоззрения - диалектического и исторического материализма - привело к появлению подлинно научной формы атеизма как неотъемлемой черты мировоззрения пролетариата.
Возникновение новой формы атеизма было обусловлено социально-экономическими сдвигами, затронувшими наиболее развитые страны Европы. Быстрое развитие капитализма в первой половине XIX в., формирование промышленного пролетариата и развертывание его классовой борьбы означали, что на историческую арену вышел новый класс — класс рабочих, мировоззрением которого становится марксизм. Идеологи этого класса, подойдя с новых классовых позиций ко всему, что накопило человечество в философской, общественной и естественнонаучной мысли, выявив тем самым все ценное, созданное учеными и мыслителями прошлого, смогли создать мировоззрение нового типа, отличающееся от всех прошлых теорий своей научной обоснованностью.