Смекни!
smekni.com

Юдифь (стр. 2 из 2)

- Господи, ну почему ты так жесток?!

Счастье быстротечно. Оно волной подхватывает человека, поднимает его на вершину блаженства и ускользает из-под него. И чем выше вознесется смертный на гребне той волны, тем глубже оказывается пропасть его последующего падения.

Знала Юдифь, что близок уже миг, когда сорвется она в пропасть и больше никогда не поднимется из мрачных глубин. Но этот миг еще не наступил. А счастье - вот оно! Юдифь повернула голову и всмотрелась в лицо забывшегося сном Олоферна. Даже во сне он то хмурился, то улыбался; вот тень пробежала по его лицу, и губы прошептали ее имя. Он открыл глаза, резко поднялся. Увидел Юдифь, тряхнул головой, провел рукой по ее волосам и сказал негромко:

- Привиделось мне, что злые силы разлучили нас. Дурное предзнаменование шлют нам Боги.

Молча Юдифь обняла его, и ощутил Олоферн на своих губах соленый привкус.

- Ты плачешь? - вскричал он. - Так знай, что нет силы такой, чтоб смогла заставить нас расстаться! Отныне мы вместе навсегда! Именно этого желал Юдифь больше всего на свете. Но, сознавая всю несбыточность своего желания, разрыдалась, не в силах дальше сдерживать себя. А Олоферн, не понимая причины, шептал ей нежные слова, пытался утешить, пока не уснула она, обессилев, у него на руках. День и ночь, потом еще день прошли незаметно в ласках, объятиях и поцелуях. Ни на минуту не разлучались Юдифь и Олоферн. Снова пришел вечер. И сказал Олоферн за ужином:

- Когда падет Ветилуя, я перед всеми объявлю тебя своей женой.

Отчаянная мысль мелькнула у Юдифи, свет надежды коснулся сердца, и сказала она:

- Пощади Ветилую, Олоферн. У тебя впереди еще много великих битв и славных побед. Зачем тебе этот маленький город? Пощади Ветилую!

Ответил Олоферн:

- Милая моя Юдифь! Моя любовь к тебе велика, как горы, безбрежна, как море. Но ты должна понять, что принадлежу я не тебе одной. Я - воин и принадлежу моим солдатам, как и они принадлежат мне. Да, у меня впереди много битв, но именно поэтому солдаты должны быть уверены в своем полководце, тогда он может быть уверен в них. Без этого не бывает побед. Я пощадил бы Ветилую, но тогда мои воины скажут: "Наш командир - трус, наш командир - женщина, он не держит своего слова". Нет, я обещал им Ветилую, и Ветилуя должна пасть. И даже ради тебя я бессилен что-либо сделать.

Опечалилась Юдифь и даже хотела воспротивиться ласкам Олоферна, но столь нежны были эти большие руки, более привыкшие к мечу, столь пылки были объятия, что оттаяла в них Юдифь, затрепетала проснувшаяся в ней женщина. С легким шорохом скользнули на пол одежды, и сама Юдифь увлекла Олоферна на ложе, сгорая от желания.

Она точно знала, что это последняя их ночь, и оттого никак не могла утолить сжигающую ее жажду, копившуюся три долгих вдовьих года.

Лишь под утро уснул Олоферн, разметавшись на ложе. Но не спала Юдифь. Близился рассвет. На исходе была последняя, пятая ночь срока назначенного Озией. С восходом солнца откроются ворота города, и вооруженные до зубов воины ворвутся в город. Резня, грабежи, пожары… Милость победителей…

Юдифь осторожно высвободилась из объятий Олоферна. Теперь она стояла над ним, вглядываясь в его лицо, дышащее покоем. Этот человек… Он принес беду в ее край, принес войну. Он принес ей счастье, такое неожиданное и такое короткое. Счастье и война… Они сошлись в смертельной схватке. И война оказалась сильнее. Будь она проклята!

Бешено колотилось сердце. То, что она сейчас должна сделать, было выше ее сил.

Юдифь протянула руку, и холод рукояти ожег ее. Но - стерпела. Выползло из ножен длинное лезвие. Обеими руками Юдифь подняла меч. Господи, до чего тяжел он!

- Всемогущий Боже, помоги мне! Дай мне силы!

Блеснул клинок и с глухим стуком вонзился в шею Олоферна. Брызнула кровь, затуманилось в глазах Юдифи. Ничего не видя и не слыша, опустилась она на пол, и померк ее разум.

Прошла вечность, и когда Юдифь открыла глаза, в отблесках тревожного пламени светильника багрово сверкнул ручеек, змеей подползающий к лицу ее. Закричать бы, но не было сил.

Юдифь не понимала, что делала, словно это была не она, а кто-то другой. Вскочив, сорвала защитную сетку, завернула в нее голову, скатившуюся с ложа, огляделась, положила в свою корзину сверток и, одевшись, вышла из шатра.

Никто не остановил ее: все уже знали о прекрасной незнакомке, очаровавшей полководца.

Юдифь успела вовремя. Едва она подошла к воротам, брызнули из-за горизонта первые лучи восходящего солнца. Дрогнули ворота и стали открываться. Юдифь шагнула в город, прошептала:

- Вот… Возьмите…

И протянула корзину. Больше не оставалось ни сил, ни чувств, замертво рухнула она на землю.

Вечером у дома Юдифи собралась толпа. Весь город был здесь. Горожане хотели рассказать ей о том, в какое отчаяние пришли воины неприятеля, увидев обезглавленное тело Олоферна, какая паника поднялась в их стане, когда над воротами Ветилуи была поднята голова его. Хотели рассказать о великой битве, когда воины, лишившиеся своего полководца, бросились бежать, а защитники города догоняли и убивали их, и мало кто живым ушел. Хотели рассказать о богатой добыче, которая досталась горожанам, преподнести Юдифи сокровища Олоферна, принадлежащие ей по праву…

Но наглухо были закрыты двери дома. А в дальней комнате, упав на пол, безутешно рыдала Юдифь. Юдифь-спасительница, Юдифь-героиня, Юдифь, чье имя, пройдя через века, станет легендой…

Но ей-то что с того?