В противовес всем этим объединениям и планам дальнейшего объединения, с 1830 г. начало набирать силу и возрождаться Лютеранство. Объединения 1817-го и последующих годов стали возможными не только потому, что доктринальные устои церкви подкапывались пиетизмом и просвещением, но и потому, что, наряду с этим, было разрушено понимание конфессиональных различий. Тем не менее, предупреждение Клауса Хармса, прозвучавшее в его тезисах, написанных в 1817 г. и подготовленных к трехсотлетней годовщине появления тезисов Лютера, было понято, по крайней мере - хоть отчасти: "Лютеранская Церковь подобна сейчас бедной девице, которую делают богатой, выдавая замуж. Не проводите этой церемонии на костях Лютера! Иначе они оживут и тогда горе вам!" Лютер снова ожил - не в униатских, но в тех государственных церквях, которые остались лютеранскими. Подобно Католицизму в теологии Мехлера и духовной полемике в Кёльне, Англиканству в Трактарианстве, Реформатской церкви во время Раскола 1843 г. в Шотландии и т.п., Лютеранство - примерно в 1830 г., после всплеска Просвещения, пережило обновление идеи церкви в новом открытии лютеранского вероисповедания. Героическая борьба Силезских лютеран за церковь Аугсбургского исповедания в Пруссии (1830-1840 г.г.), приведшая к учреждению первой в Германии Лютеранской церкви, свободной от государственного контроля, является наиболее известной вехой великой истории нового пробуждения лютеранского сознания, продолжавшегося до 1866 года. В течение жизни этого поколения Лютеранская церковь Германии была спасена. Конечно, изменить то что уже сделано, было невозможно, но распространение Прусской Унии и церковных объединений юго-восточной Германии на оставшуюся часть Германии было успешно предотвращено. Когда, в 1866 году, множество немецких территорий, на которых располагались лютеранские государственные церкви, были присоединены к Пруссии, конфессиональное сознание, весьма существенно выросшее и окрепшее к тому времени, предотвратило растворение этих церквей в Прусской Унии.
Для сохранения Лютеранства - в 1868 году была организована Всеобщая Евангелическая Лютеранская конференция и, поскольку скандинавские теологи также присоединились к этой конференции, ее следует рассматривать, как начало экуменического движения в мировом Лютеранстве. На первой сессии конференции выступил Клиефоф, со своим знаменитым обращением на тему: "Что требуют семь положений Аугсбургского исповедания от политики Евангелической Лютеранской церкви?" В этом обращении он провозгласил, что подчинение лютеранских общин и пасторов униатскому церковному правительству противоречит лютеранским конфессиональным стандартам. Серьезность этой проблемы для лютеранской церкви была ясно отражена в прошении, которое президент Всеобщей Евангелической Лютеранской конференции, Адольф Харлесс, являвшийся в то время также президентом Мюнхенской высшей консистории, представил канцлеру Бисмарку 25 ноября 1870 года. Ссылаясь на тот факт, что ни одна реорганизация общественных отношений в Германии, вплоть до Венского акта о конфедерации, не "вспоминает о исконных христианских общинах Германии и не гарантирует им законного существования", он просит, чтобы, пользуясь тем, что Германия находится в состоянии пересмотра своей конституции, "такое законное право на существование было утверждено, и чтобы христианским церквям, которые до сего времени были признаны в Германии, а следовательно и Евангелической Лютеранской церкви также, были даны новые гарантии их положения на немецких землях". Это прошение было основано на "мрачном предчувствии", порожденном тем, что пережила церковь в девятнадцатом столетии - предчувствии о том, что "в ближайшем будущем не исключено, что множество лютеранских церквей Германии будут постепенно, - область за областью, - лишаться законного права существования, в результате чего лютеранская церковь превратится в сепаратистскую секту". Канцлер даже не удостоил данную петицию своим ответом. На эту просьбу просто не обратили внимания. Новая имперская конституция не содержала никаких положений, касающихся церковного закона, но была посвящена решению проблем, связанных с отношениями церкви и государства в отдельных княжествах.
В этих отдельных областях империи лютеранские церкви, поскольку они существовали еще до 1870 г., были официально признаны. Даже после революции 1918 г. и в рамках Немецкой Евангелической Церковной Федерации 1922 г., лютеранские государственные церкви формально считались конфессиональными церквями. Только во время Народной Социалистической революции 1933 г. это положение было изменено. Независимость областей была отменена, и их суверенные права были переданы Империи. В процессе революции Народная Социалистическая партия также требовала преобразования Церковной Федерации в отдельную, объединенную церковь. Это требование было несовместимо с вероисповеданием лютеранской церкви. Потому что "Немецкая Евангелическая церковь", признающая равенство лютеранского, реформатского и различных униатских вероисповеданий, вступает в противоречие с учением Аугсбургского Исповедания, из которого вытекает, что согласие между учением Евангелия и проведением Таинств Алтаря является единственным и обязательным условием, необходимым для заключения церковного союза. Тем не менее, 11 июля 1933 г. конституция новой имперской церкви была подписана. Только церковные историки будущего смогут объяснить нам - почему это произошло. Достаточно сказать, что с того времени Немецкая империя более не признает лютеранскую церковь в истинном смысле этого слова, за исключением бесчисленного множества очень маленьких свободных церквей. В глазах Империи существует только две церкви: Римская католическая и "Немецкая Евангелическая". Последняя представляет собой объединение столь большого множества различных конфессий, что едва ли возможно их перечислить. Что же касается Аугсбургского исповедания, оно вообще не упоминается более в новой конституции. Немецкая империя не признает больше его существования. В лучшем случае - оно может еще действовать внутри церкви. Но государственная позиция по этому вопросу заключается в том, что все протестанты, которые платят налоги евангелическим государственным церквям - независимо от того, во что они веруют - признаются полноправными членами "Немецкой Евангелической церкви".
Противоречия современной немецкой церкви, подробности которых мы не будем обсуждать здесь, выросли из данной ситуации. Один из очень важных вопросов, поставленных при этом на карту, заключается в том, может ли Евангелическая Лютеранская церковь продолжать свое существование в Германии, и если да, то в какой форме. Государство не хочет иметь явно выраженных конфессиональных церквей. Оно не позволит существовать конфессиональным церквям, которые являются более крупными, по сравнению со свободными церквями. В этом отношении так называемые "немецкие христиане" беспрекословно исполняют пожелания государства и партии. Внутри так называемого "Конфессионального Фронта" существует очень сильное униатское крыло, руководство которого находится в руках Бартовской школы, и которое действует в интересах имперской церкви с новым униатским вероисповеданием. Возрастающие количественно немецкие лютеране (некоторые из которых принадлежат униатским церквям), наученные на опыте прошлого - особенно совсем недавнего прошлого - и направляемые лютеранскими епископами Баварии, Вюртенберга и Ганновера, борются за учреждение в Германии лютеранской церкви, которая была бы верна своей конфессии. Насколько успешными окажутся их попытки - предсказать невозможно, учитывая чрезвычайные трудности, с которыми им предстоит столкнуться. Мы стоим перед возможностью, на которую ссылается Харлесс в, уже цитируемом нами, письме к Бисмарку: "Только с глубочайшей печалью можно наблюдать за тем, как традиции и богатство мысли лютеранской церкви, являвшиеся лучшим плодом и благороднейшим украшением жизни Германии, были бесцеремонным образом вытеснены из этой страны". Перед лицом данной угрозы - т.е. возможности того, что история нашей церкви в Германии завершается - немецкое Лютеранство начало вновь объединяться вокруг конфессии Реформации и научилось молиться с обновленной искренностью словами лютеровского гимна: "Господь, дай нам устоять в Слове Твоем!"
Это проливает свет на вопрос о том, почему проблема сущности лютеранской церкви стало столь беспрецедентной в Германии, особенно среди государственных деятелей и социологов. В других странах в настоящий момент это (пока еще) не совсем так. Но так будет. И в других странах основы и право существования лютеранской церкви также будут подвергнуты сомнению. И тогда, в духе Аугсбургского исповедания, она будет вынуждена встать пред властями и правителями мира сего с жизнеутверждающим и открытым исповеданием своей веры: "Буду говорить об откровениях Твоих пред царями, и не постыжусь".
Так пусть же учатся лютеране других стран, все еще живущие в мире и имеющие свои церкви - на опыте братских церквей, отчаянно борющихся за свое существование. Именно для этого мы кратко описали развитие данного конфликта в Германии. Аналогичные примеры можно привести из истории многих других европейских народов. Движение за объединение церквей, в котором на протяжении жизни следующего поколения, возможно, будет достигнут существенный прогресс, будет вынуждать лютеранские церкви снова и снова объяснять - почему они не хотят отказаться от своего конфессионально независимого существования. Как часто наша церковь на протяжении последних четырех столетий вынуждена была отвечать на этот вопрос! Как часто ее упрекали за "отсутствие стремления к установлению братских отношений", за "сектантский дух", за "вынашивание идеи злобного сепаратизма"! Так будем же мы способны отстаивать свои позиции всякий раз, когда этого требуют обстоятельства, с той же мужественной верой, которая отличала отцов нашей Реформации. Если мы отстаиваем доктрину об оправдании грешников sola gratia, sola fide, то на карту ставится не какая-то догматическая особенность (просто этакая "характерная черта") деноминации, но положение, от которого "не допустимы никакие отступления, даже если небо, земля и все сущее на ней погибнет". Не только церковь нашего вероисповедания, но вся Церковь Христова живет в соответствии с этим положением. Следовательно, мы не можем сослужить всей христианской церкви на земле, а значит и христианам других общин, которые не совсем понимают нас сегодня, лучшей службы, чем проповедь этой доктрины во всей ее чистоте и ясности. В самом деле, это самый большой вклад, который можно сделать в истинное объединение разделенного Христианского мира, как говорит вслед за Лютером Формула Согласия: "Ежели только одно это положение сохраняется в чистоте, христианская церковь также остается чистой, гармоничной и свободной от всех сект. Однако, ежели это положение не сохраняется в чистоте, то невозможно противостоять никакой ошибке и никакому духу фанатизма".
Придет время, когда лютеранам всего мира нужно будет осознать всю глубину данных слов. Этот час придет тогда, когда мир и другие общины спросят их: "Что же значит - 'быть лютеранином'?"