В. В. Бурега
Под проблемой первенства в богословии принято понимать дискуссию о наличии особых преимуществ той или иной епископской кафедры перед другими. В православном богословии учение о церковном первенстве никогда не было закреплено догматически, и потому оно может сегодня излагаться разными богословами со значительными смысловыми отличиями, вплоть до полного отвержения наличия каких бы то ни было преимуществ у того или иного престола. В Католической же Церкви учение о первенстве Римского епископа является общеобязательным вероучительным положением, закрепленным догматически почти полтора столетия тому назад. При этом в конце ХХ столетия в католическом богословии наметилась тенденция, не отказываясь от догмата о примате (первенстве) Римского папы, искать новые формы выражения этого учения и новые формы осуществления вселенской юрисдикции, которую усваивает себе Рим.
Сегодня, когда в православном мире активно обсуждается вопрос о богословском понимании церковного первенства, необходимо иметь в виду эволюцию, совершившуюся в католической теологии последних десятилетий.
Формулировка догмата
Католический догмат о первенстве Римского епископа и о его непогрешимости в вопросах веры и нравственности был сформулирован в догматической конституции Pastor Aeternus, принятой 18 июля 1870 года I Ватиканским Собором (в католической традиции он считается ХХ Вселенским Собором). Эта конституция состоит из преамбулы и четырех глав. В первой главе утверждается, что Господь Иисус Христос поставил святого Апостола Петра "главой (principem) над всеми Апостолами и видимым главой (visibile caput) всей воинствующей Церкви". Таким образом, апостол Петр получил от Спасителя "первенство истинной и собственной юрисдикции". Во второй главе формулируется учение о римских епископах как о преемниках апостола Петра, унаследовавших от него первенство юрисдикции над всей Христианской Церковью. Третья глава более подробно говорит об объеме власти Римского епископа. Здесь утверждается, что "Пастыри всех чинов и всех обрядов и верные, каждый в отдельности и все вместе, должны находиться в иерархическом подчинении и истинном послушании в вопросах, касающихся не только веры и нравственности, но и порядка и управления Церковью, распространенной по всему миру". Также утверждается, что "Божественное право Апостольского первенства ставит папу Римского надо всей Церковью". И, наконец, четвертая глава конституции посвящена вопросу непогрешимости папы в вопросах веры и нравственности. Здесь указаны те условия, при соблюдении которых высказывания понтифика квалифицируются как безошибочные. Эти условия суть следующие: 1) папа должен выступать в роли пастыря и учителя всех христиан, т.е. не в частном порядке; 2) он должен формулировать учение именно о вере и нравственности (высказывания папы по общественно-политическим, социальным и другим подобным вопросам не являются безошибочными); 3) папа в своем высказывании сам должен квалифицировать свое учение как обязательное для всей Церкви. Выступления Римского епископа, отвечающие этим условиям, именуются высказываниями "ex cathedra" (лат. - с кафедры) и признаются Католической Церковью безошибочными. (Русский перевод конституции см. в: Христианское вероучение: Догматические тексты учительства Церкви III-XX вв. СПб., 2002. Абзацы 466-485).
Следует отметить, что учение о примате (первенстве) Римского епископа изложено в Pastor Aeternus жестко и безапелляционно. Вероучительные положения представлены здесь в краткой констатационной форме. К тому же каждая глава документа завершается каноном, провозглашающим отлучение от Церкви тем, кто не придерживается изложенного в этих главах учения. Например, четвертая глава (а стало быть, и вся конституция) завершается следующим каноном: "Если кто-либо, не дай Бог, поимеет дерзость противоречить нашему определению, да будет отлучен от сообщества верных".
Ватиканский догмат 1870 года сыграл роковую роль в новейшей истории христианства. Он существенно углубил разделение между Православием и Римским католичеством и сильно затруднил межхристианский диалог.
ХХ век
В ХХ веке в результате активного изучения восточного святоотеческого наследия, а также в результате тесного взаимообмена с православными богословами (главным образом, русскими эмигрантами) в Католической Церкви сложилась так называемая "общинная экклесиология". Ее центральные понятия - это община и общение. Церковь здесь понимается прежде всего как союз любви, который принципиально отличается от всех человеческих сообществ, построенных на воле к власти. Центром церковной жизни становится Евхаристия, как таинство общения и единения. Новое видение Церкви слабо стыковалось с теми жесткими формулировками, которые содержатся в Pastor Aeternus. В конституции I Ватиканского Собора Церковь предстает скорее как абсолютная монархия, возглавляемая Римским первосвященником, а вовсе не как союз любви. В Pastor Aeternus, как мы видели, прямо говорится, что папа стоит "надо всей Церковью".
Еще одна серьезная проблема, над разрешением которой вынуждены были трудиться католические богословы после принятия догмата о папском примате, это проблема соотношения папской и епископской власти. По логике конституции 1870 года получалось, что папская власть выше епископской. Более того, этот документ давал основания думать, что именно в папе следует усматривать источник епископской власти. Однако такая крайняя интерпретация первенства входила в явное противоречие с многовековой догматической и канонической традицией, усматривавшей источник епископской власти во Христе.
Указанные проблемы породили бурные дискуссии о проблеме первенства в католическом богословии второй половины ХХ века. Общинная экклесиология была в значительной степени воспринята II Ватиканским Собором (1962-1965) и нашла отражение в ряде его документов. Как в период подготовки Собора, так и во время его работы высказывалась надежда, что догмат о первенстве Римского епископа будет если не отменен, то хотя бы пересмотрен. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Собор подтвердил незыблемость учения о папском примате. Так, например, принятая Собором догматическая конституция о Церкви "Lumen gentium", в которой много внимания было уделено теме власти епископов и необходимости развивать коллегиальность (соборность) в деятельности епископата, была снабжена "Предварительным пояснительным примечанием". Здесь в частности говорится: "Коллегия [епископов] с необходимостью и всегда предполагает и своего Главу, который в неприкосновенности сохраняет в Коллегии свою должность Наместника Христа и Пастыря Вселенской Церкви. ...Глава Коллегии ... может сам совершать определенные действия, которые никоим образом не входят в полномочия епископов: например, созывать Коллегию и руководить ею, утверждать нормы ее деятельности и т.д." (Документы II Ватиканского Собора. М., 1998. С. 129).
Следует также отметить, что II Ватиканский Собор воздержался от прямого ответа на вопрос об источнике епископской власти: проистекает ли она из таинственного рукоположения или из канонической миссии, поручаемой папой Римским. Таким образом, Собор не решил главных богословских проблем, связанных с учением о первенстве. Поэтому в католическом богословии последних десятилетий можно видеть достаточно большой разброс мнений по этому вопросу. Одни богословы (например, К. Ранер, И. Конгар) настаивают на том, что власть учительства и управления епископ получает при посвящении, а каноническая миссия, поручаемая папой, лишь юридически оформляет эту власть. Другие (например, А. Гутьеррес, А. Штиклер) полагают, что власть учительства и управления епископ получает от папы.
Некоторые наиболее радикально настроенные католические богословы вообще требовали отмены догмата о папском примате. Например, известный своими либеральными взглядами Ганс Кюнг в 1971 году издал монографию "Infallible? An Inquiry" (англ. - "Непогрешимость? Исследование"), в которой подверг жесткой критике конституцию Pastor aeternus. Кюнг писал, что ни примат Римского епископа, ни его безошибочность не могут быть согласованы ни с Библией, ни с церковной историей. Возможность отмены догмата 1870 года Кюнг (равно как и Август Бернхард Хаслер, автор монографии о Пие IX и I Ватиканском Соборе: Hasler A. B. Pius IX (1846-1878), päpstliche Unfehlbarkeit und 1. Vatikanisches Konzil. Stuttgart, 1977) обосновывал недействительностью его постановлений, исходя из формальных оснований. Оба автора утверждали, что Собор не был свободен в своих решениях, потому и решения эти не имеют общеобязательной силы.
Тезисы Кюнга и Хаслера вызвали серию новых исследований I Ватиканского Собора. Из них наиболее значительным стал трехтомник Клауса Шатца, изданный в 1992-1994 гг (Schatz K. Vaticanum I 1869-1870. 3 vol. Paderborn, 1992-1994). Здесь последовательно опровергаются тезисы Кюнга о недействительности постановлений Собора 1869-70 гг. И хотя сегодня католическая наука признает, что решения I Ватиканского Собора были в значительной мере обусловлены рядом идейно-политических и исторических факторов (прежде всего, борьбой с галликанством и с распространившейся в Европе либеральной идеологией), все же общепринятым является мнение, что эти факторы повлияли лишь на форму соборных постановлений. В сути же своей конституция Pastor Aeternus признается верной.
Документы 1990-х годов
Такой подход к постановлениям I Ватиканского Собора обусловил и главное направление богословской интерпретации конституции Pastor Aeternus, оформившееся в последние 10-15 лет. Католические богословы предпринимают попытки отделить неизменную сущность догмата о папском примате от исторических форм его выражения и осуществления. В этом отношении особо показательны два связанных между собой документа. Это энциклика папы Иоанна Павла II Ut unum sint (лат. — "Да будут все едино"), посвященная экуменизму, опубликованная 25 мая 1995 года и документ Конгрегации Вероучения под названием "Первенство преемника Петра в таинстве Церкви", обнародованный 31 октября 1998 года.