Любая цивилизация структурно состоит из специфической общественно производственной технологии и соответствующей ей культуры, сущность которой заключается в творческой деятельности и ее результатах – как духовных, так и материальных.[1] Бесспорно, что составной частью (можно сказать, что даже одной из основ) любой цивилизации является религия.
В глубину веков уходит история православия. Уже в первое тысячелетие нашей эры оно утвердилось в государствах Ближнего Востока и Африки, позднее – в Балканских странах, Западной Европе и на Руси, а в XVII-XIX вв. православие появилось на Американском континенте, в Японии, Китае, Австралии и Новой Зеландии.[2]
Название православие первый раз встречается у христианских писателей 2 в, когда появляются первые формулы учения христианской церкви (у Климента Александрийского), и означает веру усей церкви, в противоположность разномыслию еретиков – гетеродоксии. Позже слово православие означает совокупность догматов и установлений церкви, и его критерием признается неизменное хранение учения Иисуса Христа и апостолов, как оно изложено в Святом писании, Святом Предании и в древних символах вселенской Церкви. Название «православная», осталось за Восточной церковью со времени отделения от нее церкви Западной, усвоившей себе название церкви кафолической.
До 11 в. весь христианский мир составлял одну вселенскую Церковь. Церковь западная на вселенских соборах принимала деятельное участие в охране древней веры церкви и в созидании символического церковного учения; незначительные обрядовые и канонические различия не отделяли ее от восточной. Лишь с 11 в. некоторые местные западные мнения произвели разделение церквей восточной и западной. В последующее время своеобразное учение Западной церкви о размерах и характере власти римского епископа вызвало окончательный разрыв между церквями православной и западной. Около времени разделения церквей в состав православной церкви вошли новые народы – славянские, в том числе народ русский. И на Руси были моменты столь же сильного устремления общества в сторону богословия, как в Византии в века соборов: во времена Иосифа Волоцкого, позже – во времена Лихудов, в Москве и в других городах, и в домах, и на улицах, и во всех общественных местах все рассуждали и спорили о вопросах веры, в то время возбужденных ересями.
Для ученого богословствования православная церковь представляет своим членам широки простор; но в своем символическом учении она дает богослову точку опоры и масштаб, с которыми рекомендует сообразовывать всякое религиозное рассуждение во избежание противоречия с «догматами» с «верою церкви» В этом смысле православие никого не лишает права читать Библию, чтобы извлекать из нее боле подробные сведения о вере церкви; но оно признает необходимым руководствоваться при этом истолковательными творениями святых отцов Церкви, отнюдь не оставляя понимания слова Божия на личное разумение самого христианина, как это делает протестантство. Но следует при этом отметить, что православие, храня и охраняя догматы как предметы веры, в то же время отнюдь не устраняет символического развития и научного раскрытия учения веры.[3]
Достаточно интересны в православии постулаты, выражающие отношение данной религии к бедности и богатству. Меня заинтересовало, действительно ли православная религия пыталась сгладить социальные противоречия ? В результате проведенного исследования я пришла к следующим выводам.
Православные моралисты выводили из Библии идею предоставления всевышним права собственности человеку, владения людьми дарами природы и обладания имуществом.
Православная этика преподносила собственность как объективное нравственное благо. Стремление к ее приобретению православные богословы связывали с христианскими обязанностями по отношению к самому себе, к ближним и дальним, а через них – со спасением для вечности, то есть главной идеей христианства.
В качестве первого мотива к приобретению собственности православные моралисты выдвигали потребность в удовлетворении личных нужд христианства: без этого нельзя выполнять обязанности по отношению к себе, а главное питать чувство благодарности к Богу как источнику всякого блага. В качестве второго аргумента в пользу владения собственностью выдвигалось суждение, что без нее невозможно успешно выполнять христианскую обязанность «благодарить бедных и неимущих» и проявлять тем самым любовь к ближним.
Православно-христианское учение о нравственности рассматривало частную собственность как вечный институт, провозглашало право собственности вечным понятием. Утверждалось, что она есть и будет основою семьи, общества и государства. Какое-либо посягательство на нее объявлялось святотатством, классифицировалось не иначе как преступление (грабеж и воровство), с которым обязан бороться каждый христианин. Заповедь «не кради» объявлялась общечеловеческой, но это, конечно, не спасало от преступлений против собственности.
Защищая институт частной собственности, православная этика, как считает Красников Н.П., оправдывала социальное неравенство, существование бедных и богатых. Нравственное богословие внушало неимущим, что они должны блюсти внутреннюю независимость от бедности и утешаться тем, что бедность, как и богатство, не являются злом. Более того, когда церкви потребовалось более гибко реагировать на злободневные социальные вопросы, православные этики утверждали, будто Иисус Христос возвысил унижение и бедность до ранее невиданной высоты и навсегда отверг ложный масштаб измерения достоинства людей по их внешнему положению: и при материальной бедности неимущие могут быть духовно богатыми и высокими. Как богатство, так и бедность, поучали православные моралисты, имеют свои преимущества и выгоды, свои опасности и искушения. В то же время и богатство, и бедность, взятые как таковые, сами по себе, для христианского сознания несущественны, даже ничтожны по сравнению с безусловным благом – верой в бога и страхом божьим.
Православной этикой утверждалась невозможность установления социального равенства. Богословы внушали что, бедные и богаты имеют нужду в друг друге, и что социальное равенство не достижимо в силу того что, всегда будет противоположность между начальниками подчиненными, различие в образовании, талантах, познании, труде и пр.[4]
Вместе с те, испытывая влияние социально-экономических и политических факторов, православные богословы стремились к укреплению не только христианских, но и общечеловеческих ценностей.[5]
Современная цивилизация, по мнению богословов, - это реализация социальных утопий «грешного» человечества, воплощение которых возвеличивает плотского человека и тем самым отрывает его от Бога. Поощряя низменные потребности людей, она приводит к увеличению страданий в земной жизни. Поэтому ортодоксальное богословие дает резко отрицательную оценку современной цивилизации, как тормозящей духовное развитие и общества и индивида. Выражая данную точку зрения, выпускник Киевской духовной академии, основатель и редактор религиозного журнала «Домашняя Беседа» В. Аскоченский писал, что «человек, ратующий за православие и протягивающий руку современной цивилизации… трус, ренегат, изменник.» [6]
Ведь несмотря на то, что человечество постоянно изобретает новые средства улучшения общественного бытия, религиозно-духовный прогресс все более отстает от прогресса материального. Материальные запросы всегда обгоняют средства их удовлетворения. А это в условиях современной цивилизации ведет к дальнейшему возрастанию потребностей «погрязшего в грехах» индивида.
Если останавливаться подробнее на истории Российского православия то, на мой взгляд, нужно отметить следующее: в середине XIX в. в России зародилось либерально-обновленческое движение, идеологи которого предприняли широкую социализацию православного богословия. Либеральные богословы считали, что братства способны разрешить социально-экономический вопрос России и добиться полной гармонии «богатых и бедных классов». Либеральные богословы также в определенной мере осуждали частную собственность, позволяющую одним обладать правами и благами цивилизации, а другим – быть нищими и бесправными. Они призывали всех «сделать сытыми», лишь тогда люди смогут заняться социально-полезной деятельностью. Прежде всего следует искоренить нужду и нищету, от которых общество должно избавляться по мере возрастания в нем отдельных сторон христианской цивилизации.[7]
Приведенные выше заключения были сделаны на основании анализа литературы, комментирующей, или пересказывающей положения Книги Книг, основы православия – Библия. Исследование отдельных положений этой, безусловно, гениальной, возможно, святой, книги позволило мне обнаружить высказывания Святых, так или иначе затрагивающих вопросы бедности и богатства. Чтобы не быть голословной я буду приводить их в подтверждение своих заключений.
Святой Августин полагал, что человек любит Бога, любит и ближнего своего, как самого себя. Августин был не согласен на компромисс между общим и частным. «Пусть не будет нашей религией, - заключает он, - почитание произведений человеческих». Я считаю, что данное высказывание вполне может отрицать меркантильность человеческих стремлений, стараться направить человека на достижение боле высоких целей, чем богатство. Следовательно налицо приоритет ценностей духовных над материальными в религии православия.[8] Я думаю, об этом же говорит и следующее.
Апостол Павел говорит о «двух законах» действующих в жизни человека: «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающего меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих… Потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти… Ибо живущие по плоти о плотстком помышляют, а живущие по духу – о духовном. Помышления плотские – суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир» (Рим.7.22;8.6.).[9]