А.С. Пушкин и православие.
Доклад Дорохова Дмитрия, ученика воскресной школы при храме имени святителя Игнатия Брянчанинова
Г. Донецк
Александр Сергеевич Пушкин - явление в жизни России. Он – гениальный русский поэт, которого любит и чтит вся Россия. Наверное, во всём бывшем Советском Союзе не найдется хоть один человек, который не читал его стихов. О жизни Пушкина написано огромное множество книг, однако мало что известно о его отношениях с православием. Много лет Пушкина пытались представить противником царизма и даже атеистом. Но в глазах простого народа он всё равно остался православным христианином.
Одной из составляющих мировоззрения человека является его отношение к религии. Прошло два столетия, и встает вопрос: что мы можем почерпнуть из осмысления Пушкиным собственной духовной жизни, а также жизни народа, из осмысления Пушкиным роли православия в жизни государства?
Постановка вопроса о пути Пушкина к православию, о Пушкине как православном человеке и православном поэте является сравнительно недавней и может вызвать сомнение в ее правомерности. Распространено мнение, что жизнь Пушкина не была жизнью воцерковленного человека, что она, напротив, была жизнью весьма легкомысленного и неверующего человека, что у поэта есть строки, уничижительные по отношению к церкви и религиозному чувству.
Тем не менее, все знают, что умер Пушкин как христианин. "Если бы он пал на месте поединка или тотчас после него, - пишет митрополит Анастасий, - то он не только ушел бы из мира с неискупленною виною за дуэль, но унес бы с собою действительно неутолимую "жажду мести", как сказал о нем Лермонтов... Бог оставил ему еще два дня (45 часов) жизни для искупления своего греха и достойного приготовления к вечности. Это была для него подлинно милость Божия, которую не мог не оценить он сам" (2, с. 125). Получив известие о серьезности своей раны, Пушкин просил послать за священником. Отец Петр, священник Конюшенной церкви, исповедовал и приобщил его Святых тайн. Простил Пушкин и Дантеса. Этот шаг был воспринят его друзьями и родными как естественный. Князь Вяземский писал: "В последние годы жизни своей он имел сильное религиозное чувство: читал и любил читать Евангелие, был проникнут красотою многих молитв, знал их наизусть и часто твердил их" (цит. по: 2, с. 223).
К сожалению, на отрицательную сторону жизни и деятельности поэта обращают внимания больше, чем надо. С точки зрения И. Восторгова, "туманное облако непонимания, недоумения и клеветы не совсем еще рассеялись и доныне. Нашлись и находятся любители, которые с рвением, достойным лучшего дела, обходя в поэте вечное и достойное, а часто и не зная и не умея понять этого вечного, с особенным наслаждением подчеркивают его слабости и недостатки. Они с непонятною радостью утверждают, что поэт был и ненадежным христианином, и ненадежным сыном отечества, и приписывали ему много такого, чего он никогда не делал, чего он никогда не говорил" (4, с. 167).
Пушкин прошел большой путь, а чтобы понять его, "надо брать всего Пушкина, во весь его духовный рост, каким он выпрямился в момент расставания с жизнью" (6, с. 4). Христианская кончина стала оправданием и венцом его жизни. "Если ничто в жизни не случайно, то менее всего случайна смерть, - писал М. Волошин. - Вспомните те черты, которые она накладывает на человека: вспомните Лермонтова, умирающего в горах во время грозы, и Бетховена, умирающего тоже во время раската грома в покинутой комнате, и три мученических дня для Пушкина после дуэли... Все это огненные черты, от которых меркнет текущий, встает непреходящий облик. Смертью осмысливается вся жизнь человека" (5, с. 446).
Пушкин пришел к православию не в силу своего воспитания и образования, а вопреки им, вопреки окружавшей его среде. Его жизненный путь был борьбой со страстями в поисках религиозного мировоззрения и утверждения в вере. Как подчеркивает митрополит Анастасий, "присущее ему от природы мистическое предощущение потустороннего мира только создавало благоприятную почву для восприятия религиозных идей, но, смутное и неясное по существу, оно не могло само по себе дать ему, конечно, твердого, обоснованного религиозного мировоззрения, которого тревожно искала его возвышенная, идеалистически настроенная душа и которое ему пришлось вырабатывать вполне самостоятельно" (2, с. 78).
В семье Пушкиных, как и во многих других подобных семьях того времени, отмечает И. М. Андреев, господствовало ироническое отношение к религии, к церкви, к духовенству. "Так как непристойные насмешки по этому поводу часто облекались в остроумные и соблазнительно привлекательные формы, то ребенок Пушкин, имея живой и насмешливый ум и повышенную восприимчивость, быстро и прочно усвоил себе эту манеру, которая мутной струей прошла через его жизнь и творчество в течение многих лет" (1, с. 13). В библиотеке отца А. С. Пушкина было много книг французских авторов. Особое влияние на Пушкина оказали Вольтер и Парни. В качестве противовеса этому влиянию часто указывают на влияние няни Пушкина, Арины Родионовны. Пушкин действительно любил свою нянюшку. Но, как справедливо отмечает митрополит Анастасий, ее благочестия было недостаточно, чтобы утвердить его среди рано проснувшихся искушений разума.
Годы, проведенные в Царскосельском лицее, где господствовал дух либерализма, только усилили результаты домашнего воспитания.
Молодость А. С. Пушкина, с точки зрения православных иерархов, - период нравственных падений и политических заблуждений. Это период первого крупного произведения - поэмы "Руслан и Людмила", серии так называемых "вольных стихов" (ода "Вольность", "Деревня" и др.), а также эпиграмм на царя Александра Павловича. Следствием была ссылка на юг России. Здесь и появляется "Гавриилиада" (1821) - самое "кощунственное" произведение поэта. Пушкин берет уроки атеизма, думает о побеге за границу, пытается вступить в масонскую ложу (которая вскоре была закрыта и ни о каких связях Пушкина с масонами в дальнейшем ничего не известно). На юге у него завязываются знакомства с некоторыми членами тайного общества.
Отношение Пушкина к декабристскому движению - особая тема. Здесь же отметим только один аспект этой темы. С точки зрения И. М. Андреева, "Пушкин никогда не был и не мог быть партийным, а потому и политические его оценки носили нравственный характер" (1, с. 29).
Как же следует отнестись к его "кощунствам" и "кощунственным" литературным произведениям? По мнению архимандрита Константина, "Бес молодости нередко водил его пером, а то, что выходило из-под него, становилось предметом потаенного, а потому особенно ретивого и широкого распространения. Пушкин оказывался в роли революционной силы и развратителя воображения" (8, с. 4). Но сила Пушкина состоит в том, что он преодолевал эти грехи. "То, что написано пером, - продолжает архимандрит Константин, - подлинно никаким топором не вырубишь. Это скоро стало предметом скорбного раздумья для Пушкина, ложась камнем на его совести. К концу его короткой жизни нельзя было причинить ему большего огорчения, как напомнив ему об этих проказах юности" (там же, с. 4).
Вместе с тем многие авторы отмечали, что даже наиболее "кощунственные" строки поэта не носили воинствующего богоборческого характера. Так, Ходасевич считал, что они носят шуточный характер, что "их стрелы неядовиты и неглубоко ранят" (цит. по: 2, с. 71). Митрополит Анастасий обращает внимание на то, что они не выходили за границы обычного для той эпохи неглубокого вольнодумства, бывшего бытовым явлением в русском образованном обществе конца XVIII - начала XIX в. В этом отношении Пушкин платил дань своему времени. "Если его вольные стихотворения обращали на себя большее внимание, то именно потому, что они отвечали общему настроению умов, и вследствие его дара каждое его слово разносилось эхом по всей России. Сам же он не только не пытался передать их печати, но стремился изъять их из обращения в рукописных копиях" (там же).
Оценка этого периода иерархами верна, но если посмотреть на него из перспективы зрелых лет поэта, то он представится скорее периодом исканий, а не просто вольнодумства. А учитывая поверхностный характер "богоборчества" Пушкина, становится понятным столь быстрый и резкий перелом в его мировоззрении, свершившийся в Михайловской ссылке. Именно здесь, в тиши деревенского уединения, отмечает митрополит Анастасий, Пушкин мог глубоко заглянуть в самого себя, в душу простого народа, усвоить заветы и уроки родной истории и внимательнее заняться самообразованием. Здесь он впервые вошел в живое, непосредственное общение с церковью через братию Святогорского монастыря и окрестное духовенство. Над Пушкиным тяготело обвинение в безбожии, и духовное наблюдение за ним было поручено настоятелю Святогорского монастыря, который был хранителем заветов старого русского благочестия. "Наблюдая воочию эту тесную связь народа с монастырем и углубляясь в изучение "Истории" Карамзина и летописей, где развертывались пред ним картины древней аскетической Святой Руси, Пушкин... не мог не оценить неизмеримого нравственного влияния, какое оказывала на наш народ и государство наша церковь" (2, с. 80).
Православная вера навсегда определила, по мнению Пушкина, духовный облик народа. Эти идеи нашли отражение в "Борисе Годунове", в "Исторических записках", в полемике с Чаадаевым, который считал, что "мы черпали христианство из нечистого (т.е. Византийского) источника", что "Византия была достойна презрения и презираема". "Но, друг мой, - возражал Пушкин, - разве сам Христос не был евреем, и Иерусалим не был притчей во языцех? Разве Евангелие оттого менее дивно? Мы переняли от греков Евангелие и предание, но не приняли от них дух ребяческой мелочности и прений" (цит. по: 2, с. 111).
На почве расширенного духовного опыта, отмечает митрополит Анастасий, и родился весь несравненный по красоте духовный колорит драмы "Борис Годунов", которую сам Пушкин считал наиболее зрелым плодом своего творчества. Особое место в поэме занимает образ Пимена. В этом образе поэт дал самый законченный, самый правдивый тип православного русского подвижника, какой только был когда- нибудь в русской художественной литературе. В нем запечатлена лучшая часть народной души, видевшей в монашестве высший идеал духовно-религиозной жизни. Его образ вошел в плоть и кровь ряда поколений.