Уголовно-процессуальный закон реализует не только конституционный принцип, в соответствии с которым человек, его права и свободы являются высшей ценностью, но и подтверждает приверженность Российской Федерации основным свободам, которые в соответствии с преамбулой Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной Федеральным законом от 30.03.1998 г., являются основой справедливости для государств- участников. В то же время, реализация требования закона о недопустимости поворота к худшему при пересмотре в порядке надзора судебных решений по уголовным делам привела на практике к приданию большинству определений судов кассационной инстанции статуса неподлежащих обжалованию вне зависимости от того, какие нормы материального или процессуального права были нарушены судами первой и кассационной инстанции при рассмотрении и разрешении уголовных дел.
Подобное сокращение полномочий судов надзорной инстанции означает прежде всего снижение их значения при реализации принципа обеспечения законности судебных решений, а также изменении баланса судебной системы в целом. Это, в свою очередь, может привести к невозможности исправления судебных ошибок даже при существенном нарушении судом закона в ходе рассмотрения дела и при вынесении решения.
В п.2 ст.4 Конвенции установлено, что право не привлекаться повторно к суду не препятствует повторному рассмотрению дела в соответствии с законом, если есть сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего судебного разбирательства было допущено существенные нарушение, повлиявшее на исход дела.
Следовательно, Конвенция предполагает создание в национальной законодательной системе государств, присоединившихся к ней, механизма, при котором в исключительных случаях допустим поворот к худшему при пересмотре вступившего в законную силу судебного решения.
Такого основания для отмены вступившего в законную силу решения суда, как существенное нарушение закона в ходе судебного производства, которое существенно повлияло на исход дела, в УПК РФ не предусмотрено.
Таким образом, возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных решений по уголовным делам с последующим ухудшением положения осужденного или осуждением оправданного в УПК РФ по сравнению с тем, который закреплен Конвенцией, сужена. Этот вопрос был рассмотрен Конституционным судом РФ, который в постановлении от 17.07.2002 г. указал, что отсутствие возможности пересмотра окончательного судебного решения в связи с имевшем место в ходе предшествующего разбирательства существенным нарушением закона, которое повлияло на исход дела, противоречит принципу справедливости и основанным на нем конституционным понятиям охраны достоинства личности и судебной защиты прав и свобод человека, поскольку неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия.
Анализ положений ст.405 УПК РФ показывает, что они не соответствуют как Конвенции о защите прав человека и основных свобод, так и решению Конституционного Суда РФ.
Согласно ст.15 Конституции РФ, если международным договором Российской Федерации установлено иные правила, чем предусмотренным законом, то применяются правила международного договора[5].
Приговором районного суда г.Невинномысска от 15 октября 2003 года Хрыка М.Б. осужден по ч.4ст.158 УК РФ к 5 годам лишения свободы. Но основании ст.ст.70,79 УК РФ путем частичного сложения неотбытой части наказание по приговору районного суда г. Невиномысска от 06.03.2002года окончательно назначено наказание в виде 5 лет 3 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Ставропольского краевого суда от14 января 2004 года приговор изменен: по эпизодам обвинения в совершении краж имущества у граждан Хилько М.М. на сумму 1650 рублей. Цымбаловой Ф.Х. на сумму 1130 рублей отменен и производство в этой части прекращено на основании п.2 ч.1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления. Действия Хрыки М.Б. переквалифицированы со ст. 158 ч.4 УК РФ на ст. 158 ч.2 п. «в» УК РФ, по которой назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 2 года 6 месяцев. По совокупности приговоров окончательное наказание определено в виде лишения свободы сроком на 2 года 9 месяцев.
Судебной коллегией по уголовным делам краевого суда допущено неправильное применение уголовного закона и ст. 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях. Судебная коллегия по уголовным делам краевого суда, исключив из приговора обвинение Хрыки М.Б. в совершении краж имущества Хилько М.М. и Цымбаловой Ф.Х. указала о том, что в данном случае в силу ст.10 УК РФ применяется ст.7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях в редакции, действовавшей с 1 июля 2002 года до 31.10.2002 г., и хищение на сумму, не превышающую 5 МРОТ, признается мелким. Однако применение указанной статьи невозможно в силу того, что закон, смягчающий положение осужденного, имеет обратную силу, но не распространяется на деяния, совершенные после 31.10.2002 года, и ст. 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях в указанной редакции применена быть не может[6].
Поскольку со вступлением решения суда в законную силу состязание сторон прекращается, жалоба (представление) заинтересованной стороны является не основанием (как это имело место в апелляционном и кассационном производстве), а лишь поводом для начала процедуры пересмотра, настоящим же источником движения процесса отныне служит лишь сила закона и служебный долг судей. Надзорная судебная стадия, действуя в ревизионном порядке, не связана доводами жалобы или представления и вправе проверить уголовное дело в полном объеме. Ревизионное начало проявляет себя и в том, что объектом надзорного пересмотра может являться значительно более широкий круг судебных решений, чем в апелляционной кассационной инстанции.
Пересмотр судебных решений в порядке судебного надзора можно определить как такую стадию судопроизводства, в которой по материалам уголовного дела осуществляется ревизионная проверка и пересмотр в пользу осужденного или оправданного вступивших в законную силу судебных решений с точки зрения ошибок, допущенных при их принятии нижестоящим судом.
Надзорный пересмотр судебных решений является не исключительной, а ординарной стадией уголовного судопроизводства, цель которой состоит в обеспечении гарантий личности против незаконного и необоснованного осуждения или иного ущемления ее прав состоявшимся судебным решением.
В юридической литературе прежних лет была высказана другая точка зрения о том, что надзорное производство, наряду с возобновлением дел по вновь открывшимся обстоятельствам, является исключительной стадией уголовного процесса. Данное утверждение обосновывалось двумя аргументами: во-первых, тем, что предметом пересмотра в этой стадии являются вступившие в законную силу судебные решения, и, во-вторых, тем, что надзорное производство (в период действия прежнего законодательства) начиналось в особом порядке - лишь по инициативе определенных должностных прокуратуры или суда[7].
Однако вступление судебного решения в законную силу вовсе не означает, что оно обрело силу закона и поэтому пересмотр является мерой исключительной.
Юридическое значение вступления решения в законную силу состоит в том, что прекращается состязательность сторон и становится невозможным ухудшение положения обвиняемого, а также в том, что с этого момента начинается исполнение большинства судебных решений. Это не должно препятствовать исправлению нарушений законности, допущенных нижестоящими судами, и эта задача никак не может рассматриваться как исключительная. Что же касается возбуждения надзорного производства по инициативе должностных лиц, то само по себе данное обстоятельство и ранее свидетельствовало не об исключительном характере пересмотра, а лишь о его ревизионной природе. По новому УПК РФ инициатива возбуждения надзорного производства принадлежит не должностным лицам прокуратуры и суда, а сторонам, по чьим жалобам (представлениям) судья надзорной инстанции принимает решение о начале пересмотра (ст.ст.402,406)[8].
Упоминание в ч.1 ст.402 УПК прокурора, а негосударственного обвинителя или вышестоящего прокурора, следовало бы рассматривать как предписание, в силу которого надзорное представление вправе внести только прокурор или иной работник прокуратуры, приравненный к прокурору (п.31ст.5 УПК), не обязательно тот, который поддерживал государственное обвинение в суде первой инстанции.