1937 г. в Волынской епархии было официально разрешено совершать богослужение на украинском языке. Интересно о вопросе украинизации богослужения пишет прот. Теодорович: "Совершать богослужение можно на каждом языке, но эта принципиальная возможность не должна быть применена к славянам, имеющим свой особенный язык богослужения. Этот язык есть молитвенный символ, связывающий весь славянский мир. Он не совсем ясен для ума, но ведь так и нужно, потому что богослужение есть "обряд, мистерия", требующая вдохновения, проникновенности, которая передается высоким стилем церковного языка" [16,с.5].
Относительно украинизации богослужения можно сказать следующее, что украинизация литургических текстов не была результатом требований широких народных масс. Она была скорее делом исключительно предприимчивых групп украинской интеллигенции в лице организаторов: Бури, Скрипника, Тележинского, Певного, Головатського и др. В этом деле церковно-христианский интерес стоит на втором, если не на третьем месте и является мирским, национальным и политическим. Проводники украинизации равнодушны к религии, мало интересуются храмом, и национальный лозунг переносят на Церковь, как на одно из средств национального воздействия. Они своей настойчивой агитацией украинизировали на Волыни 350 приходов. Но, украинизация была шаткой и вызвала в дальнейшем много метаний в Православной церкви на Волыни [80,с.31].
2.6) В дополнение ко всем неприятностям стали, распространятся слухи, что все приграничное население Украины и Белоруссии не польской нации на 50 километров от польско-советской границы будет выселено вглубь страны. Благонадежными считались только римо-католики. Чтобы избежать высылки, запуганные и малодушные люди принимали католичество. Некоторые выпускники гимназий, опасаясь быть лишенными аттестатов зрелости, тоже переходили в католичество. В крайних Польских газетах все чаще стали выдвигаться лозунги: "Польша для поляков", "в Польше все поляки" [75,с.171].
Большими бедами обернулась начатая Корпусом Охраны Пограничья в 1937-1938 гг. компания насильственного обращения православных в католичество. Активное участие принимали военное министерство и многочисленные Польские организации. Когда же волынским воеводою стал Гавке Новак к акции, присоединилась и местная администрация. Поляки делали невозможным и условия жизни для отказавшихся, при этом смена вероисповедания отождествлялась со сменой национальности. Особенно яркие демонстрации были в с. Гриньки и с. Молотковое Кременецкого уезда, где православные, доведенные до уныния 2-х месячным притеснением польскими пограничниками, были вынуждены принять католичество [45,с.174].
В октябре 1937 г. в селе Гриньки произошло событие, которое позже было использовано как повод для применения террору с целью смены вероисповедования. Польские пограничники праздновали свой профессиональный праздник. Местом действия было выбрано территорию местной школы. Фронтальную стену школы декорировали образами, государственным гербом Польши, портретами президента, маршала и командира КОПу. На следующий день оказалось, что портреты были испачканы и осквернены. Вскоре арестовали 5 лиц, но вину доказали только одного. Г. Матфеев и К. Федевич оценивали инцидент как "достаточно сильная украинская сознательность" [45,с.172].
И. Власовский наоборот писал: "Это событие, которое смотрится как великая провокация, произвело до еще большего волнения и неспокойствия и без того испуганных крестьян" [53,с.139].
Власовский также утверждает и про провокацию, так как декорации остались на ночь в селе, и украинцев было подтолкнуто на плохой умысел [53,с.139].
Пограничники использовали инцидент для ограничения жителей с. Гриньки в гражданских правах, для моральной обработки с целью переведение в католичество. Командир пограничного полка "Здолбунов" С. Гонсерек 27 декабря 1937 г. в отчете главнокомандующему пограничных войск писал: "Одновременно через несколько недель узнавши, что часть жителей села Гриньки осуждает инцидент и не соглашается с сознательными и политически активными украинцами, я приказал командиру пограничной роты "Лановцы" капитану Абрамику Тадеушу, как и всем командирам пограничных рот приступить до ревиндикационной деятельности, возвратить в польское лоно всего того, что было когда-то польским" [48,с.73].
Подобные акции "возвращения" проводились и в других населенных пунктах Волыни: в с. Юськовца Кременецкого уезда, в с. Майков Ровенского уезда, где всех православных с фамилией "ский", "цкий" заставляли переходить в католицизм. В Белозерке "миссионерскую работу" среди православных вели унтер-офицеры. Кандидатами в католичество в Белозерке намечалось свыше 250 православных и над их "обращением" трудилась, кроме указанных унтер-офицеров, почти вся местная католическая интеллигенция. Агитацией занимались учителя, чиновники Волостного Правления, и даже полиция.
Размах намеченного "обращения" православных в католичество был весьма значителен. Первоначально предполагалось в самый кратчайший срок перевести в католичество 350 тысяч человек. Для этой цели Воеводские власти расширили пограничную полосу, включив в нее ряд новых уездов Волынского Воеводства.
Однако вскоре выяснилось, что намеченный план не по силам и не по средствам. Тогда цифру эту сократили до 140 тысяч, но фактически в первый год она едва достигла 4 тысяч, да и те "обращенные" при всякой возможности продолжали ходить в православные храмы и исповедоваться у православных священников [73,с.196-197].
Когда Волынские православные епархиальные власти командировали на место для ознакомления с положением вещей Члена Волынской Духовной Консистории протоиерея Бриныха и Епархиального Миссионера священника Казновецкого, которые 1-3 января 1938 года посетили православные приходы Грибов, Лановцы и Ненадовку, а также намеревались выехать и в село Гринки, то административные власти и пограничная стража их туда не допустили. От епархиального миссионера священника Казновецкого было отобрано разрешение на право пребывания в пограничной полосе, выданное Кременецким Уездным Старостой. Это разрешение местные власти признали, якобы, подложным и священнику Казновецкому было приказано возвратиться в Кременец и не разрешено было даже переночевать в Лановцах.
По поводу насильственного окатоличения православных села Гриньки посол Степан Скрипник подготовил декларацию к властям, в которой характеризовал политику государства, которая "обижает религиозное и национальное чувства украинского народа, ...уничтожает все возможности творческой польско-украинской совместной работы..." [10,с.1].
Волынская Епархиальная Власть сделала распоряжение о присоединении села Гринки к Лановецкому приходу. 30 декабря того же года Настоятель Лановецкого прихода и местный Благочинный священник Н. Малюжинский совершил в церкви в селе Гринки богослужение и произнес проповедь. Церковь была переполнена, главным образом, молодежью и "новокатоликами", которые в течение всей Божественной Литургии стояли на коленях и плакали.
В этот же самый день в Гринки прибыл депутат Сейма Сергей Тимошенко, принадлежащий к так называемому Волынскому Парламентскому Украинскому Представительству, но пограничные власти по телефону распорядились отобрать от Тимошенко пропуск, выданный для пограничной полосы, и предложили немедленно покинуть с. Гринки.
Вскоре Волынские Епархиальные Власти получили требование Волынского Воеводского Управления удалить священника Малюжинского из Лановцев. За Гринками пришел черед и других сел с православным населением [73,с.198].
В волынском селе Жабча местный католический священник желал отнять храм у православных, не имея на то никаких оснований. Но он опирался на вооруженную помощь Польских военных колонистов, размещенных на землях, конфискованных у православных. Колонистам давали по 10 десятин земли на мужскую душу, они размещены были в восточных воеводствах Польши для полонизации этих земель. Ксендз вместе с поляками не один раз являлись в с. Жабча для захвата храма. Православные для защиты церкви заперлись в ней вместе с настоятелем и оставались там, в течение двух недель днем и ночью. Стояли трескучие январские морозы. В воскресенье во время литургии, когда храм был открыт для народа, ксендз вместе с колонистами и полицейскими ворвался в алтарь, священника вывели силою из храма, сорвав с него облачение. Молящихся прогнали из церкви прикладами. Потом уже вне храма произошло столкновение между православными христианами, защищавшими своего настоятеля, и полицейскими, несколько человек было ранено. Храм закрыли и опечатали. Через несколько недель его вернули православной общине, но нескольких православных участников столкновения предали суду и приговорили к тюремному заключению. Эта трагическая история — лишь одна из многих случавшихся тогда повсюду на востоке Польши [83,с.234].
В селе Малые Загайцы местные переселенцы заставляли крестьян подписывать декларации про переход католицизм. "Возвращенные" в этом случае не будут платить долги за землю купленную ими, которую поляки отобрали от Загаецкого монастыря. В противном случае их вышлют за 30 верст от села. Эти и другие преследования набирали все большую силу.
В Ковельском уезде польская оккупационная администрация вместе с католическим клиром решила насадить унию в с. Дубечно еще в 1929 г. В приходе возникло недоразумение между священником и псаломщиком, следствии чего псаломщик должен был перейти в другой приход. Он, не желая переходить, перешел в унию и начал подстрекать на это и население. После этого случая, псаломщик привез униатского священника Пилипенко. Последний утверждал крестьянам, что есть государственная вера и именно такой церкви хочет государство [68,с.477].