Также имея в виду, что многолетней практикой для Преосвященных настоятелей Почаевской лавры был освящен титул священно-архимандрита Лавры, - постановил соединить Волынскую епархию с кафедрой стольного града Варшавы и усвоить первому епископу Польши титул Митрополита Варшавского и Волынского и всей Православной Церкви в Польше и священно-архимандрита Почаевской Успенской Лавры, такой титул и был утвержден Святейшим Вселенским Патриархом [33,с.1].
29 апреля 1923 г. в Богоявленском монастыре г. Кременца состоялась интронизация митрополита Дионисия как главы Церкви, с титулом "Митрополита Варшавского, и Волынского, и всей православной Церкви в Польше и священно-архимандрита Почаевской Успенской Лавры".
Для помощи митрополиту по управлению им Волынской епархией 25 марта 1924 г. поставлен в епископа Кременецкого, викария Волынской епархии, архимандрит Симон (Ивановский), ректор Волынской духовной семинарии в Кременце [33, с.2].
Митрополит Дионисий действовал в полном согласии с правительством. Возглавлявший оппозицию архиепископ Елевферий (Богоявленский), арестованный и высланный польскими властями в Литву, продолжал управлять своей епархией из Каунаса (Ковно) и требовал от епархиального духовенства не подчиняться митрополиту Дионисию. Еще раньше митрополит Дионисий направил в Вильно викарного епископа Луцкого Алексия (Громадского), чтобы взять под контроль Виленскую епархию. Но правящим архиереем в Вильне назначен был бежавший из Советского Союза архиепископ Одесский Феодосий (Феодосиев), а Алексий (Громадский) перемещен на Гродненскую кафедру, от управления которой был устранен епископ Владимир (Тихоницкий). Таким образом, все кафедры оказались заняты епископами, готовыми к сотрудничеству с Польскими властями. С этих пор все начинания митрополита Дионисия без затруднений проходили через Синод и безропотно принимались епархиальными властями [83,с.226-227].
Волынской епархией управляли епископ-митрополит Дионисий (1921-34), архиепископ Алексей (1934-39), викарные епископы Кременецкий Антоний (Марченко) 1923-34, Луцкий викариат Алексей (1922-23), Поликарп (Сикорский) 1932-39 гг., Острожский викариат Савва (Ивановский) 1924-39 гг.
1.5) В начале двадцатых годов в православном епископате Польши обнаружились разногласия. Образовались две группировки, одна с митрополитом Георгием (Ярошевским) и епископом Дионисием (Валединским) — сочувствовала Польскому правительству относительно автокефалии Православной Церкви, другая же Владимир Белостокский, Елевферий (Богоявленский), Владимир (Рожновский), Алексей (Громадский) — дорого ценили каноническую связь с Матерью Церковью и видели в православных, живущих в Польше, часть единого русского народа [83,с.224].
Под давлением Польского правительства митрополит Георгий искал путь к автокефалии Православной Церкви в Польше. Через два дня после трагического убийства митрополита Георгия, обязанности митрополита и Председателя Священного Синода принял на себя архиепископ Волынский и Кременецкий Дионисий, который более интенсивно стал добиваться автокефалии. 27 февраля 1923 года Собором Православных Епископов Польши (вакантные кафедры были срочно замещены сторонниками автокефалии) он был избран Варшавским митрополитом. Константинопольский патриарх Мелетий IV 13 марта 1923 года утвердил его в этом звании и признал за ним титул митрополита Варшавского и Волынского и всей Православной Церкви в Польше и священно-архимандрита Почаевской Успенской Лавры [75,с.163].
Последнее обстоятельство свидетельствовало, что часть Московской Церкви без согласия Поместного Собора и ее предстоятеля перешла в юрисдикцию Константинополя. И поэтому, когда в ноябре 1923 года Митрополит Дионисий обратился к Патриарху Тихону с просьбой благословить самостоятельное бытие Православной Церкви в Польше, Святейший Патриарх в своем ответном письме от 5 июня 1924 года вполне резонно выразил, прежде всего, недоумение перед фактом полной независимости от Всероссийского Патриарха Православной Церкви в Польше, о чем свидетельствовал и неканонический акт избрания Дионисия Митрополитом Варшавским и всея Польши. Обратив внимание на многие частные сведения, рисующие в весьма неблагоприятном свете историю перехода Православной Церкви в Польше к автокефальному бытию и ее тяжелое положение в католическом окружении, Патриарх Тихон писал, что Русская Православная Церковь не благословит самостоятельного существования Православной Церкви в Польше до того времени, пока не выяснятся по сему вопросу все канонические основания пред Всероссийским Собором, созыв которого являлся предметом молитв и забот [75,с.163].
Следующим шагом Митрополита Дионисия явилось его обращение к Константинопольскому Патриарху Григорию VII с прямой просьбой благословить и утвердить автокефалию Польской Православной Церкви, а затем известить о сем и всех глав Поместных Православных Церквей.
13 ноября 1924 года за три дня до своей кончины Патриарх Григорий VII подписал Патриарший и Синодальный Томос Вселенской Константинопольской Патриархии о признании Православной Церкви в Польше автокефальной. Согласно "Томосу" Митрополит Варшавский и всея Польши должен был получать святое Миро из Константинопольской Патриархии и обращаться к ней с общими вопросами, решение которых выходит за границы отдельной Автокефальной Церкви, ибо через Константинопольскую Церковь, говорилось в "Томосе", "поддерживается общение со всей Православной Церковью" [75,с.164].
Однако официальное провозглашение автокефалии задержалось почти на год в связи с возникшими нестроениями в Константинопольской Патриархии после смерти Патриарха Григория VII. Новоизбранный Патриарх Василий III сообщил в августе Митрополиту Дионисию, что в следующем месяце он пришлет в Варшаву делегацию, которая и привезет "Томос" об Автокефалии Православной Церкви в Польше. В середине сентября в Варшаву прибыли представители Церквей Константинопольской и Румынской, а 30 сентября в их присутствии, а также при наличии всего епископата Польши, представителей епархий, Варшавской паствы и членов правительства в митрополичьем храме святой Марии Магдалины состоялось торжественное чтение "Патриаршего Томоса". По случаю этого "исторического" события были устроены торжественные приемы Митрополитом Дионисием, президентом Польской Республики, различными светскими организациями (Министерством иностранных дел, Министерством исповеданий и народного просвещения). Везде произносилось много речей, отмечающих важность происшедшего [75,с.164].
И. Власовский писал: "Когда произошло историческое возрождение Польского государства, государственная власть, организуя государственно-правовую жизнь на всех его участках, в церковной политике в отношении к Православной Церкви стала на путь исторических польско-литовских традиций, укрепленных историческим опытом владычества на этих землях России на протяжении XIX и первой четверти XX веков. Поэтому стремление до независимости нашей Церкви от московской церковной власти сразу стало на порядок дня с той разницей, что государственная власть поставила теперь вопрос о полной автокефалии Польской Церкви" [38,с.382].
Митрополит Дионисий послал послание на имя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) с извещением о состоявшемся провозглашении "автокефалии" Православной Церкви в Польше: "Торжество церковно-государственного провозглашения автокефалии Польской Православной Церкви состоялось 30 сентября 1925 г. в митрополичьей церкви Святой Равноапостольной Марии Магдалины в Варшаве через особых делегатов Святейшего вселенского Патриарха – Высокопреосвященных митрополитов Иоакима Халкидонского и Германа Сардийского и переводчика Вселенской патриархии Спиридона Константинидиса, в присутствии представителей Высокого Правительства Польши, делегатов Румынской Православной Церкви, всего православного епископата Польши, представителей военного, приходского и монашествующего духовенства всех православных епархий в Польше и верующих мирян" [11,с.426].
Московская Патриархия не признала законным этот акт Константинопольского патриарха, считая автокефальное существование Православной Церкви в Польше не каноничным. Патриарх Тихон упорно отказывал Польше в предоставлении автокефалии Православной Церкви. Он знал, чего может ждать Православная Церковь в ее положении от Рима. Не удивительно, что в своем первом пастырском обращении Местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр указывал на то, что католики вводят наш богослужебный обряд, совращают верующий народ в унию и отвлекают силы православной Церкви от более неотложной борьбы с неверием [16,с.100].
Митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) несколько раз писал (например, 4 января 1928 года и 26 июня 1930 года) митрополиту Дионисию, обращая его внимание на незаконность объявления автокефалии и убеждая не настаивать на том, что добыто без благословения Матери-Церкви. Митрополит Сергий подчеркивал, что не было никакой видимой причины экстренно рвать связь православной паствы в Польше с Московской Церковью и срочно вводить автокефалию, не дожидаясь Поместного Собора Русской Православной Церкви. Однако Митрополит Дионисий, вместо официальных должных ответов препроводил письма митрополита Сергия Константинопольскому Патриарху, который одобрил поступок митрополита Дионисия и подтвердил незыблемость совершившегося в Польше [75,с.165].
Надо сказать, что по поводу Польской автокефалии Сербская и Болгарская Церкви выразили митрополиту Дионисию свои пожелания, что для законного независимого существования необходимо получение благословения Церкви Русской. Решительным противником незаконно провозглашенной автокефалии в Польше был митрополит Евлогий (Георгиевский), который по этому случаю в 1926 г. направил митрополиту Дионисию свое письмо-протест. Русская Зарубежная Церковь не хотел вникать в суть дела, и установила с православными иерархами в Польше "молитвенное и братское общение" [75,с.166].