Священник Максим Максимов
Часть первая.
1. Свидетельство Священного Писания о мучениках и мученичестве.
Церковь с первых дней бытия, начиная с апостольского периода, была Церковью мучеников. Характерный признак положения первенствующей Церкви определяется ее названием «ecclesia pressa» («гонимая, угнетаемая Церковь»).
Слово мученик - μαρτυς с греческого переводится как «свидетель». У славян это греческое слово, было переведено как «мученик», и передает лишь второстепенную черту факта, является как бы отзывом непосредственного человеческого чувства на повествование о тех ужасных страданиях, которые переносили мученики. Христиане-славяне в мученичестве более всего поражены были истязаниями мучеников. Для греко-римского мира жестокость была привычным явлением, страдание и мучение никого в этом мире не удивляли, и потому они видели иную сторону подвига – идейную и нравственную красоту. Христианин-грек смотрел на явление с другой стороны. Мученики — это идейные свидетели веры; их мучение — это подвиг с оттенком торжественности. Следовательно, мученик не пассивный страдалец, а герой, деятель.
О высоте подвига мучеников свидетельствует уже то, что Сам Господь наш Иисус Христос благоволил назвать Себя μαρτυς — «свидетелем верным» (Откр. 1:5; 3:14) и мучеников Своими «свидетелями» (Откр. 2:13; 17:6; Деян. 22, 20).
В Священном Писании Христос Спаситель также именуется «Апостолом исповедания нашего» (Евр. 3, 1). Именно на апостолов возложил Он труд быть Его свидетелями (Деян. 1:8; 26:16, 22). И апостолы свою миссию называют «свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 1:2). Поэтому мученичество есть продолжение апостольского служения в мире.
Христианство явилось в тот исторический момент, когда языческий мир изверился в своей религии. «Нужно удивляться, — замечает историк Церкви Христовой В.В. Болотов, — как он (языческий мир) мог отстаивать эту религию целых три века. Язычники в богов своих верили меньше, чем сами христиане, боровшиеся с ними. Для христиан эти боги были, по крайней мере, демонами, тогда как интеллигентный язычник склонен был считать их просто за выдумку. В религии римлян вера не имела такого значения, как в христианстве... Римская религия состояла не в убеждении, а в выражении этого убеждения в культе. А культ было легко... воздать и без веры... Всякие возражения христиан, что культ, воздаваемый богам по принуждению, может только прогневлять богов, что невозможно чтить ложных богов — эти каменные и деревянные изваяния, пролетали бесследно сквозь мысль индифферентистов, которые гнев богов охотно брали на свой страх, а отказываться от культа статуй не видели цели ввиду его полной безвредности.
Религиозная поверхностность язычников, смотревших на свою религию более как на культ, чем как на веру, сделала возможным то явление, что христиан за убеждения преследовали люди индифферентных убеждений, преследовали холодно, без личного участия или озлобления. При легком отношении к своей вере государственные люди Рима не могли оценить значения христианства как факта совести, не могли понять тяжести того пожертвования, которого они от христиан желали, предполагая, что они требуют от них minimum. Из этого открывается, что жизненная задача христиан первых веков, смысл такого явления христианской истории как мученичество, были в главном своем элементе положительны, а не отрицательны. Эта задача состояла не в том, чтобы разрушить какие-либо существующие религиозные воззрения тех язычников, с которыми им приходилось иметь дело, но главным образом в том, чтобы пробудить уснувшую и исторически изжившуюся религиозную совесть окружающего христиан язычества, заставить их серьезнее взглянуть на свои религиозные обязанности, на свое религиозное положение, своим личным примером высокого самоотвержения показать окружающему их миру, что религия есть дело настолько важное, что в известных случаях приходится лучше пожертвовать самою жизнью, чем поступиться ею. Мученики были проповедниками христианства, продолжателями апостольского служения, и эту миссию они исполняли именно как μαρτυρες , т.е. являясь свидетелями».
2. Мученики и исповедники.
Имя исповедник — ομολογητης — усвояется Церковью тем верующим, которые исповедали Христа и даже подвергались жестоким пыткам за веру, но не умерли во время αγωνος; («состязания, борьбы»), а скончались естественною смертью. Но логический смысл того оттенка смирения, который дан в имени исповедник — ομολογητης выясняется только из лексического значения этого слова.
ομολογητης слагается из ομου и λεγειν и согласно со своим составом означает то лицо, которое имеет одно слово вместе с другим. ομολογουμενον есть одно общее слово, общепризнанное, о чем нет различия мнений, в чем все согласны. Но по греческому словоупотреблению ομου распространяется не на одно содержание, но и на факт одновременного произношения. Таким образом, «омологи» — те, которые говорят одно и то же и совместно.
μαρτυς же выступает вперед пред другими и говорит, что другим неизвестно. Он сосредоточивает на себе общее внимание и может возбудить противодействие против себя. Омологи говорят скромно общеизвестное, но μαρτυς берет подвиг доказывать новую истину. А это ведет к таким психологическим предположениям: для того, чтобы возвестить истину всем известную, от возвещающего не требуется особой нравственной энергии, так как проповедь такой истины не налагает на него чрезвычайной ответственности пред обществом и не подвергает его опасности со стороны общества; да и для самого общества эта проповедь не имеет высокой ценности. Следовательно, словом мученик обозначается тот, кто возвещает истину не общепризнанную, спорную, и при том возвещает ее один. А для этого требуется высокая нравственная энергия: μαρτυς занимает пост чрезвычайно важный, но и весьма ответственный и опасный.
Часть вторая.
Отношение к христианству в Римской империи и в России в ХХ веке.
Судьба христианства в Римской империи определялась в общем участием (или влиянием) следующих основных факторов: а) отношением к нему простого народа и б) правительства.
Отношение к христианству простого народа.
Оставляя в стороне рассуждения о предметах, качестве и содержании языческих верований, заметим, что народному сознанию было ясно, что верховные существа (боги) посылают людям благо и зло. Поэтому их необходимо задабривать исполнением культа (жертвоприношениями). Христианство препятствовало этому. Народ воспринимал это как прямую опасность: боги прогневаются и накажут не одних только христиан, но и всю империю. Поэтому, не дожидаясь гнева богов или чтобы этот гнев утихомирить, нужно было христиан наказать.
Нежелание христиан поклоняться идолам, отсутствие на первых порах за невозможностью своих храмов, навлекало на них обвинение в безбожии, в смысле того, что они люди неверующие и богов не признают. Поскольку христианское общество было закрытым, зрелищ они избегали и не участвовали в разного рода «общественных мероприятиях», то всякие нелепости и домыслы, вроде тех, что христиане вкушают кровь младенцев и на своих собраниях занимаются эдиповскими смешениями [*1], проникали в народное сознание, формируя негативное отношение к Церкви. Выходило так, что христиане – люди развратные, человеконенавистники и безбожники. Подозреваемые в таких преступлениях христиане являлись в глазах простого народа ненавистными для богов и виновными во всех общественных бедствиях.
Отношение к христианству со стороны правительства.
Церковь Христова есть Царство ни от мира сего, политической программы у Церкви нет. Она в принципе должна уживаться со всеми формами государственного устройства. Государство не должно было сталкиваться с Церковью, а между тем оказалось, что именно оно собственно вело борьбу с Нею. Первоначально правительство старалось сдерживать ненависть народных масс к христианам и только уже после, когда при большем знакомстве с христианством народ начал менять свое отношение к Церкви, империя сама стала преследовать христиан.
В Римской империи не было величины, равной Церкви, т.е. не было того, что можно было бы назвать церковью языческой. Что христиане относили к сфере церковной деятельности, то в империи относилось к сфере деятельности государственной. Жрецы и понтифики были государственными чиновниками. Поэтому тот вызов, который в силу исторической необходимости христианство бросило язычеству, и на который и должна была бы отвечать языческая церковь, приняло государство. Это и привело к борьбе Церкви и государства.
Языческая религия была государственною в преимущественном смысле слова. Рим не только признавал свою религию: идея государственности тесно переплелась у него с идеей религии. Все прошлое римское государство протекло под «руководством богов»; во времена же империи явился культ самого Рима и императоров: сама государственность, следовательно, сделалась предметом религиозного почитания. Отмена религии грозила падением славному римскому государству. Вот почему образованные люди старались поддерживать государственную религию; это было для них делом политической необходимости.
Характерным для римского язычества было то, что кроме богов общегосударственных, были боги местные, простиравшие свое влияние только на известный род. Каждая местность, каждый город имели своих богов, так что боги Рима были богами только этого города и притом так, что не только не требовали поклонения со стороны неграждан, но даже исключали его.
Однако, признавая религию государственною, римляне уважали религии других народов и не претендовали на исключительное ее господство. Покоренным народам они оставляли их религию, всякие перемены здесь они считали святотатством; римские боги уживались наряду с другими богами. Римляне отождествляли своих богов с богами других народов. Если некоторые боги не могли быть отождествлены, то они были осмеиваемы, но не преследуемы. Все другие культы, кроме установленных государством, были терпимы, но не пользовались правом пропаганды в Риме.