О.Е.Этингоф
Византийская иконография Успения Богоматери в своей канонической форме сформировалась к концу X в. Это подтверждается датированной пластиной слоновой кости для оклада Евангелия императора Оттона III (1002 г.) из Баварской государственной библиотеки в Мюнхене. Данная композиция была не только сценой повествовательного праздничного цикла — изображением смерти Марии, но и образом литургии с Христом-архиереем, если учитывать тексты, которые служили основой иконографии, в первую очередь, апокрифическое Сказание Псевдо-Иоанна Богослова и Слова Иоанна Дамаскина на Успение Богоматери.
Успение Богоматери, как и Воскресение Христа, символизировало попрание смерти и воскрешение к новой, более совершенной жизни будущего века. Во Втором Слове на Успение Богородицы Иоанна Дамаскина читаем: «Сегодня сокровище жизни, бездна благодати... покрывается живоносной смертью и безбоязненно приступает к ней Та, Которая в чреве носила Ниспровержителя смерти, если вообще допустимо именовать смертью всесвященное и животворное Ее отшествие»; «Взглянув на Нее, смерть убоялась, ибо от своего нападения на Сына Ее [смерть] опытом научилась и, стяжав уже [этот] опыт, стала благоразумнее»; «Но как святое и непорочное тело Господа, которое от Нее стало воипостасным Слову, на третий день воскресло от гроба, так и Матери [надлежало] быть отнятой у гроба и переселиться к Сыну. И как Он Сам снисшел к Ней, так и Ей [надлежало] подняться в большую и сокровеннейшую скинию... в самое небо (Евр. 9:11-24)».
В Словах Иоанна Дамаскина на Успение Богоматери многократно встречаются различные эпитеты Марии, которые уподобляют Ее скинии, святилищу, трапезе, стамне с манной небесной, хлебу, источнику манны, вместилищу хлеба, сладостной пище; нетленность непорочного тела Марии связывается с нетленностью Святых Даров; присутствие апостолов у гроба Марии — с собранием на литургию и принятием ими божественной благодати.
В Третьем Слове на Успение Богоматери Иоанна Дамаскина читаем: «Ныне земная трапеза, неискусобрачно носившая Небесный Хлеб Жизни... была взята от земли на Небо...»; «Этот гроб драгоценнее древней Скинии, ибо он принял... живоносную трапезу, хранившую не хлебы предложения, но хлеб небесный...»; «Сладок, поистине сладок винный напиток и питателен хлеб. Первый веселит, а второй укрепляет сердце человека. Но что может быть сладостнее Матери Бога моего?»
Приведем выдержку из Первого Слова на Успение Богородицы Иоанна Дамаскина: «...Богу Слову, Сотворившему скинию во чреве Твоем, человеческая природа принесла испеченный в горячей золе хлеб, то есть начатки своих плодов, из Твоих пречистых кровей. [Эти начатки] как бы испек и сделал хлебом божественный Огонь...» В его же Втором Слове на Успение Мария определена как «...сладостный Сосуд манны или, лучше сказать, истинный ее источник...».
Примечательно, что самый текст Третьего Слова на Успение Иоанн Дамаскин начинает с того, что его цель — «предложить и себе самому, и вам, здесь присутствующим, о, божественное, священное собрание, душеполезное и спасительное яство...». Во Втором Слове святого отца подчеркнута роль апостолов в приобщении народов к причастию, и явление их вокруг гроба уподоблено собранию священников на литургии: «Тех, которые были рассеяны по всей земле, [которые] уловляли людей... языками Духа, [которые] неводом слова извлекали [их] из бездны заблуждений, [чтобы привести] к духовной и небесной трапезе тайной вечери, где [подается] священное яство духовных пиров Небесного Жениха... в Иерусалим доставило облако...»
Во многих текстах на Успение подчеркивается нетленность тела Богоматери. У Космы Маюмского читаем: «Царь и Бог всего показывает на тебе (дела) сверхъестественные: ибо, как в рождении сохранил Он (тебя) Девою, так и в гробе тело (твое) соблюл нетленным». В таком контексте это не могло не сопрягаться с идеей нетленности евхаристических даров.
Вновь обратимся к Первому Слову на Успение Богородицы Иоанна Дамаскина: «...божественное Твое тело: священное всенепорочное, исполненное божественного благоухания, изобильный родник благодати, будучи положено во гробе, а затем восхищено в область лучшую и высшую, не покинуло [свой] гроб без дара, но сообщило ему божественные благословение и благодать, оставило его как источник исцелений и всяческих благ для всех приходящих с верой».
В Словах на Успение Иоанна Дамаскина Мария называется сокровищницей подлинной Премудрости, Царским престолом, ложем, а ложе — храмом, престолом. Это соответствует включению в Слова многочисленных цитат и образов, почерпнутых из Книг Ветхого завета, уподобляющих Христа, воплощенной Премудрости, новому Соломону, а Марию — его Невесте; перенесение тела Марии с Сиона в Гефсиманию уподоблялось третьему перенесению Ковчега завета Соломоном в Святая Святых; сам гроб называется прекрасной Невестой, брачным чертогом. В Третьем Слове на Успение Богоматери Иоанна Дамаскина читаем: «Ложе божественного воплощения Слова упокоилось в преславном гробе, как в опочивальне, откуда оно взошло в небесный брачный чертог, так что, пресветло царствуя с Сыном и Богом, оставило гроб ложем для живущих на земле... Это ложе способствует не плотскому соединению любящих земной любовью, но доставляет тем, которые пленены Духом, жизнь святых душ, предстояние перед Богом, лучшее и сладчайшее из всех благ». Евхаристия же являлась наивысшим выражением этой любви и уподоблялась брачной вечере Жениха Христа, Сына Великого Царя.
Все три Слова Иоанна Дамаскина читались на праздник Успения Богоматери 15 августа в церкви Св. Сиона ночью. В самой службе на праздник Успения Богоматери повторялись и раскрывались основные черты этого события христианской истории: собрание у одра апостолов и их участие в Успении, прославление Марии и ее кончины ангельскими силами, нетленность тела Марии. Вокруг ложа Марии служили литургию. Грузинское Евангелие Апракос V—VIII вв. отмечает празднование Успения Богоматери в часовне, специально построенной у подножия Гефсиманской горы, куда было перенесено тело Марии. «...Местечко Гевсимания, где гроб Пресвятой Владычицы нашей Богородицы... Здесь три храма: один на левой руке и в углублении под землею, где божественный гроб Богородицы. Храм этот весь сводчатый просторный, цилиндрический, и посреди его наподобие амвона стоит гроб ее, иссеченный из камня в четырехкаморной форме. И в восточной его стороне из того же камня изваянный, как бы ложе и обложенный мрамором одр, на нем положено было пречистое тело Пресвятой Богородицы, принесенное святыми апостолами с Сиона». Игумен Даниил сообщает о нем: «А сверху над гробом святой Богородицы была выстроена очень большая клетская церковь во имя святой Богородицы успения. ...Расположен гроб святой Богородицы внизу под великим алтарем этой церкви».
Крестоносцы соорудили в церкви Св. Сиона на месте, где, по преданию, распространившемуся в V в., скончалась Богоматерь, маленькую мраморную часовню, посвященную Деве Марии. В этой часовне был алтарь и изображение Успения Богоматери, в ней и совершалась служба в честь праздника Успения. Это означает, что ложе и гроб Марии были храмовыми святынями, в Успенском храме в Гефсимании гробу Богоматери, расположенному прямо под алтарем церкви, было придано евхаристическое значение подобно Гробу Господню. С литургией также была связана композиция «Успение Богоматери» в сионской часовне.
В средневизантийской иконографии этой сцены ложе с телом Богоматери наглядно уподоблялось престолу, а расположение апостолов двумя группами, возглавляемыми Петром и Павлом, по сторонам ложа, — их присутствию на евхаристии и причащению под двумя видами. Христос, стоящий со спеленутой душой Марии позади ложа, являл собой образ архиерея за трапезой. Изображение апостола Петра, кадящего перед ложем, по-видимому, соответствовало каждению Святых Даров в литургии, а образ Иоанна, припадающего к ложу Марии, - священнику, целующему престол. Часто в сцене Успения Богоматери присутствовали изображения двух, трех или даже четырех епископов - Дионисия Ареопагита, Иерофея, Тимофея Эфесского и Иакова, брата Господня, в соответствии с текстом Псевдо-Дионисия Ареопагита, интерполированного во Второе Слово на Успение Богоматери Иоанна Дамаскина вместе с фрагментом Евфимиевой истории. В литургическом аспекте их присутствие в сцене Успения можно уподобить причащению архиереем священников в евхаристии. Ангелы с покровенными руками, как для принятия Святых Даров, также словно прислуживают на литургии в качестве дьяконов. В росписях Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря по сторонам Христа представлены архангелы Михаил и Гавриил в лорах.
На литургический характер сцены Успения Богоматери иногда прямо указывало изображение пар гимнографов - Космы Маюмского и Иоанна Дамаскина, представленных, например, на западной стене верхней церкви-усыпальницы в Бачкове справа и слева от этой ком-озиции под арками, а впоследствии и в росписях XIV в.
Источник: «Образ Богоматери». М., 2000 г. С. 213-217