ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 Партийные и советские органы Калужской губернии во взаимоотношениях с Российской Православной Церковью
Калужская епархия в 1917 году
Октябрьский переворот и последующие события в Калужской епархии
Обновленческий раскол в пределах калужской епархии
ГЛАВА 2. Мученический и исповеднический подвиг архиереев Калужской епархии
Архиереи, служившие на Калужской кафедре и канонизированные Русской Православной Церковью как Новомученики
Жизнеописание священномученика митрополита Феофана (Тулякова)
Жизнеописание священномученика Августина (Беляева)
ГЛАВА 3. Мученический и исповеднический подвиг священнослужителей и монашествующих Калужской епархии
Житие исповедника протоиерея Зосимы Трубачева
Жизнеописание и мученический подвиг протоиерея Константина Соколова
Житие иерея Константина Любимова
Жизнеописание иерея Василия Беляева
Жизнеописание и мученический подвиг монахини Иулиании (Свиридовой)
ГЛАВА 4. Краткие сведения о других пострадавших за Христа в Калужской епархии
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Актуальность исследования. История Русского Православия и государственно-церковных отношений относится к числу наиболее широко осваиваемых тем отечественной историографии в последние годы. Такой исследовательский интерес объясняется снятием ограничений на изучение церковной истории и церковно-государственных отношений, особенно советского периода, открытием возможности работы с малодоступными и засекреченными документами государственных, партийных и ведомственных архивов. Процесс переосмысления прошлого нашей Родины, начавшийся во второй половине 1980-х годов, не мог пройти мимо, проблем взаимоотношений Церкви и Государства. Нет необходимости говорить, каким важным институтом была Православная Церковь в России. В начале XX века она насчитывала около 78 тыс. храмов, 1025 монастырей, десятки духовных учебных заведений. Конечно, Церковь не состоит только из священно- и церковнослужителей, это и ее многомиллионная и многонациональная паства. События 1917 года и последующего времени поставили Православную Церковь перед качественно новыми реалиями политической и общественной жизни. Широкий социальный состав пастырей и паствы породил различную степень подготовленности к этим реалиям и разное их восприятие. Как соотносились интересы широких масс верующих с интересами правительства? Ответ на этот вопрос не столь однозначен, как считалось раньше. Изучение церковно-государственных отношений, в том числе и на региональном уровне, в свою очередь дает более полную картину социально-политической истории послереволюционного времени. Именно в этот период начала складываться советская система церковно-государственных отношений, в него же уходят корнями внутриконфессиональные разделения, имеющие продолжение и в наше время. Важность данной темы обусловлена необходимостью восстановления исторической правды в отношении безвинно пострадавших людей. Исследование проблемы церковно-государственных отношений представляется актуальным и для нынешнего их выстраивания в условиях «религиозного возрождения» и активизации роли религиозных конфессий в общественной жизни страны. Степень изученности проблемы. В развитии отечественной историографии проблемы государственно-церковных отношений и положения Церкви в стране, строящей социализм, можно выделить три больших периода. Первый период (нач. 1920-х - 1930-е гг.) характеризуется становлением историографической проблемы, определением основных тем, появлением первых оценок и анализов. Авторов этого периода, прежде всего, интересовало отношение Православной Церкви к Советской власти, ее социальной и экономической политике, деятельность Церкви во время Гражданской войны, внутрицерковные разделения. В первой половине 1920-х гг. был еще возможен относительный идеологический и научный плюрализм, поэтому наряду с изданиями авторов-марксистов появлялись работы и религиозных деятелей. В настоящее время издания тех лет, как правило, являются библиографической редкостью. В их числе следует отметить книги В.Д. Бонч-Бруевича, А.И. Введенского, П.В. Гидулянова, П. Рожицына, Б.В. Титлинова.1 В свое время их публикация стала возможной из-за ярко выраженного пропагандистского характера. Убедительным примером здесь являются книги А.И. Введенского. Видный деятель обновленческого движения, а в последствии его митрополит и глава, Александр Иванович Введенский - смотрит на историю Церкви с позиции «прогрессивного духовенства», стремящегося удержаться на «пароходе современности», соединить христианство с революционно-коммунистической идеологией. Разумеется, он не ставит перед собой цели поддержать атеистическую и антицерковную агитацию официальной пропаганды. Наоборот, он всячески отстаивает идеалы христианства, в своем их понимании. И вот от этих идеалов далека Православная Церковь, ее иерархи и духовенство, которые занимаются «политикой». Задача его книг — борьба с «реакционной тихоновщиной». Патриарх и послушное ему духовенство предстают в качестве «религиозных шарлатанов», виновников «церковной разрухи», насадителей «черносотенной психологии в массах». Всякий сторонник «церкви патриарха Тихона», которая противопоставляется «церкви Христа», заранее объявлялся контрреволюционером. Такой подход часто не позволял автору объективно смотреть на происходящие события, поэтому изложенные факты и цитируемые документы обычно не подтверждают его выводов, а противоречат им. Гонения на Церковь А.И. Введенский отрицает, судебные преследования Патриарха Тихона и др. духовных лиц в его описании - справедливая кара Советской власти за «контрреволюционную деятельность», за попытку установить в России «антибольшевистский» политический строй. Авторы-марксисты рассматривали и «прогрессивное духовенство» и «реакционную тихоновщину» с «классовых позиций», доказывая «антинародную сущность» религии и Церкви вообще. Бесспорной положительной стороной книг является их большая документальность, тем более что многие приведенные документы не публиковались впоследствии до 1990-х гг. Со свертыванием в к. 1920-х гг. возможностей издания работ отличных от господствовавшей идеологии, пропагандистско-атеистический и «классовый» подходы к проблеме, помещенные в рамки примитивных схем, окончательно утверждаются в историографии. Основная тема публикаций разоблачение «контрреволюционной деятельности» духовенства, основной прием — демагогическая критика прошлого и настоящего Церкви и священнослужителей.2 В целом в историографии утверждается концепция воинствующего атеизма, в которой религиозная вера рассматривается не иначе, как «мракобесие», а «служители культа» - «классово чуждые» «идеологические враги» на службе контрреволюции. Так, Ф. Олещук в книге с характерным для тех лет названием «Борьба церкви против народа» фактически всю послереволюционную жизнь Церкви объявлял «вредительско-террористической деятельностью». Духовенству приписывалась роль боевиков, погромщиков и поджигателей, шпионов и диверсантов, борцов со «Сталинской Конституцией», а лояльное отношение к власти объявлялось «замаскированной подрывной деятельностью», которую «излишне доказывать».3 Такой подход безраздельно владычествовал в агитационной литературе издательства «Атеист», Союза воинствующих' безбожников (СВБ), главными рупорами его были журналы «Безбожник у станка», «Безбожник» и «Антирелигиозник». Первые два из названных журналов предназначены для малообразованных читателей, их отличало богатство иллюстраций по большей части карикатурно-хулиганского характера (с журналами активно сотрудничали талантливые советские художники Д. Моор и А. Дейнека), широкое тематическое и жанровое многообразие. Статьи в этих изданиях не носят научно-исследовательского характера, а выполняют задачи атеистической пропаганды. Однако они дают представление о методах и формах борьбы с религией и Церковью в" изучаемый период, содержат фактический материал. «Антирелигиозник» был рассчитан на партийно-идеологический актив, поэтому большое внимание уделял методическим рекомендациям по ведению пропаганды атеизма. На его страницах регулярно появлялись статьи М.И. Калинина, А.В. Луначарского, Л.Д. Троцкого, Ем. Ярославского. Попыткой описания церковной истории новейшего периода стала работа Николая Платонова, бывшего обновленческого митрополита ставшего атеистическим агитатором. Знание событийных подробностей церковной жизни, непосредственное участие в них, наличие определенной документальной базы и писательского таланта давали возможность автору действительно внести вклад в отечественную историографию. Однако необходимость выдержать написанное в господствовавшем идеологическом ключе и вписаться в «борьбу с религией» превратили этот труд в пасквиль.
Для того, чтобы лучше понять и осмыслить то, что скрывается за словами арест и допрос мне бы хотелось рассказать о системе, по которой работали органы НКВД в затрагиваемый моей темой период.
Органами НКВД были разработаны особо «действенные» методы по получению желаемых признаний. Применялась полная изоляция заключенных, запреты на передачи и общение между заключенными. Скрывалось время суток. День начинался со слов «вставать!» и заканчивался словами «ложиться спать!» В сознание подследственных с иезуитской настойчивостью внедрялось безнадежное отчаяние.
Кадры НКВД в значительной своей части представляли из себя циников, фальсификаторов и бесчестных карьеристов, допускавших изощренные методы морального и физического истязания подследственных. Никчемный кругозор, которым они обычно обладали, недостаточный для логического ведения следствия, восполнялся жестокостью, доводящей истязаемых до невменяемости.