1. Вероучение римско-католической церкви
Хотя традиционной датой разделения церквей считается 1054 г., окончательное догматическое и каноническое оформление католицизма произошло значительно позже, а начался этот процесс намного раньше указанной даты. Первые симптомы будущего раскола обнаружились уже в V - VI вв. Своеобразие социокультурной ситуации, сложившейся в Западной Европе в этот период, заключалось в практически полном отсутствии у церкви конкурентов во влиянии на общество в следствие упадка городов, низкого культурного уровня населения и слабости светской власти. Поэтому Западная церковь, в отличие от Восточной, была избавлена от необходимости постоянно доказывать свою правоту, свою верность учению Христа и апостолов, убеждать общество и государство в своем исключительном праве на посредничество между Богом и людьми. Она обладала несравненно большей свободой маневра и даже могла себе позволить внесение изменений в догматику, не опасаясь вызвать у кого-либо сомнения в своем правоверии.
Так, уже в пылу спора с арианами Западная церковь усмотрела «соблазн» в 8-м члене Никео-Цареградского символа веры - об исхождении Св. Духа от Отца. В этом западные отцы церкви увидели «умаление» Бога-Сына по отношению к Богу-Отцу. Поэтому на Толедском соборе в 589 г. было решено «подправить» этот пункт с тем, чтобы «уравнять» Отца и Сына: в него было добавлено слово «filioque» - «и сына». Учение об исхождении Св. Духа от Отца и Сына стало первым камнем преткновения в отношениях между Западом и Востоком христианского мира.
С другой стороны, позиция отцов Толедского собора объясняется не только наличием свободы маневра в канонических и догматических вопросах, но и специфическим складом мышления. Западные теологи, будучи духовными наследниками римлян, славившихся рассудочностью и железной логикой, рано обнаружили в своем богословствовании склонность к прямолинейной простоте и однозначности в духе римской юриспруденции. Им был чужд свойственный грекам вкус к антиномиям и парадоксам. В противоречии, содержащемся в высказывании, западным теологам виделась логическая погрешность, которую надо устранить, либо уточнив тезис, либо отвергнув его. Данная позиция наглядно проявилась в полемике между Августином и Пелагием, исходом которой был задан вектор всего последующего развития западной теологической традиции.
Спор сводился к вопросу о соотношении божественной благодати и свободы воли. Пелагий отдавал приоритет второму, считая, что обретение спасения невозможно без осознанного стремления человека к воссоединению с Богом. В понимании же Августина такая трактовка означала умаление значения благодати, а значит - и церкви. В пелагианстве Августин увидел столь серьезную угрозу авторитету церкви, что вынужден был полностью отвергнуть концепцию свободы воли, развив прямо противоположное ей учение о единоспасающей благодати. А это привело Августина, а вслед за ним - и всю Западную церковь к кардинальному пересмотру учения о человеке (антропологии) и его пути к спасению (сотериологии). Согласно этой теологической концепции Бог создал человека из двух противоположных, а потому - неизбежно противоборствующих начал - души и тела. Но этот естественный раздор Бог устранил, наделив человека сверхъестественным даром благодати. Благодать, подобно «узде» сдерживала свойственные плоти низменные порывы и тем самым сохраняла гармонию души и тела.
Таким образом, греховность, согласно католическому вероучению - естественное свойство человеческой природы, а праведность - сверхъестественное, результат действия божественной благодати. Первородный грех не изменил человеческой природы, но он означал потерю благодати, т.е. той «узды», которая удерживала низменные побуждения плоти. Своими крестными муками Христос искупил первородный грех и тем самым вновь вернул в мир благодать. Но приобщение к ней возможно лишь через основанную Христом церковь.
Логическим выводом из этого тезиса стало учение о «сверхдолжных заслугах». Его исходной посылкой послужила подсказываемая рассудком мысль, что праведность святых и апостолов была несоизмеримо большей, нежели простых монахов или благочестивых мирян, а значит их заслуги перед церковью и Богом - сверх должных, т.е. «минимально необходимых» для обретения райского блаженства. А это, в свою очередь, порождает новый вопрос: что происходит с данным «излишком добрых дел», разницей между должным и совершенным? Очевидно, именно церковь, будучи «вместилищем благодати», может и должна распорядиться этой разницей, наделяя некоторой толикой из «запаса добрых дел» тех добрых католиков, кто искренне стремится к спасению души, но чьих собственных добрых дел не достаточно для обретения райского блаженства. С другой стороны, подобный вывод следовал из утверждения, что греховность естественна для природы человека, а потому, снисходя к его слабости, иное прегрешение можно и простить.
Это учение получило свое догматическое оформление в булле папы Климента VI в 1349 г., а практическим выводом из него стала раздача, а затем и продажа индульгенций - особых грамот, подтверждающих прощение грехов данного человека за счет его наделения некоторой толикой из «запаса добрых дел».
Другим выводом из тех же посылок стал догмат о чистилище - своеобразной промежуточной инстанции, через которую проходят души умерших, прежде чем попасть в рай или ад. Теологов смущало противоречие между представлением о рае как обители безгрешных праведников и убеждением в том, что «все не без греха». Выход был найден в утверждении, что после смерти человеческие души проходят очищение огнем, и лишь те, чьи грехи были невелики, очистившись, попадают в рай. Тогда как души, запятнанные смертными грехами, после чистилища низвергаются в ад. При этом время пребывания в чистилище зависит не только от тяжести грехов человека, но и от того, сколь усердно молится за него Церковь (а это, в свою очередь, зависит от того, насколько родственники усопшего готовы заказывать заупокойные службы, жертвовать на благо церкви и т.д.).Данное учение было известно на Западе еще в раннее средневековье, однако официальное догматическое оформление получило лишь на Ферраро-Флорентийском соборе в 1439 г.
Представление о греховности как качестве, имманентно присущем человеческой природе, заставило католиков внести существенные изменения и в трактовку образа Богородицы. Согласно католическому вероучению Дева Мария, чтобы быть достойной стать матерью Спасителя, была в виде исключения, «привилегии» еще до рождения освобождена от первородного греха. Она была зачата непорочно и получила дар «первобытной праведности», как бы уподобившись Еве до грехопадения. Это учение возникло еще в IXв., а в 1854 г. - было официально признано церковью как догмат онепорочном зачатии Девы Марии.
В свою очередь, убеждение в особых качествах телесного естества Богородицы по сравнению с обычной человеческой плотью, заставило католиков изменить представления и о ее кончине . В 1950 г. папой Пием XII был обнародован догмат о телесном вознесении Девы Марии.
Из всех вероучительных принципов католицизма наибольшие споры вызывал и продолжает вызывать догмат о непогрешимости папы римского в вопросах веры, принятый на Первом Ватиканском соборе в 1870 г. Однако он никоим образом не противоречит духу и букве католической экклезиологии (учения о церкви), а наоборот - является ее логическим завершением, итоговым выводом из всего ее развития, начиная с концепции «единоспасающей благодати».
Согласно учению о непогрешимости папы в вопросах веры римский понтифик, как преемник верховного апостола Петра, будучи олицетворением Церкви, обладает той непогрешимостью, которой церковь наделена самим Спасителем. Более того, по утверждению католических теологов, папа сам является живым воплощением Христа.
Как писал в 1922 г. епископ Буго, Христос реально присутствует в Церкви в таинстве евхаристии - под покровом хлеба и вина, преосуществляемых в плоть и кровь Христову. Но в евхаристии его присутствие не полно, т.к. в ней Христос безгласен. Другая же, «глаголющая» половина Христа - папа. Таким образом, евхаристия и папа, заключает Буго,- это два покрова, под которыми Иисус Христос пребывает в своей целостности, и вместе они образуют полноту боговоплощения.
Тезис о непогрешимости папы с неизбежностью вытекал из всего католического учения о церкви, однако, будучи высказан в столь явной форме, он вызвал резкий протест многих верующих. Так, уже вскоре после Первого Ватиканского собора от Рима откололась так называемая «старокатолическая церковь» во главе с профессором теологии Мюнхенского университета И. Диллингером. Вслед за отказом признать догмат о непогрешимости папы, старокатолики отвергли и все прочие новации Западной церкви в области догматики и канонических правил, поэтому в настоящее время эта конфессия по своему вероучению наиболее близка к православию.
2. Таинства и обряды в католицизме
Существенные отличия от православия имеются в Римской католической церкви и в области культа.
Западная церковь признает те же таинства, что и православная, монофиситская и несторианская: крещение, миропомазание, причащение (евхаристия), покаяние (исповедь), священство, брак, соборование (елеосвящение). Причем данный состав первоначально оформился именно на Западе: уже в XII в. мы встречаем указание на перечисленные выше таинства в сочинениях Петра Ломбардского, тогда как у восточных богословов вплоть до XIII в. к таинствам относили и посвящение в монашество. Католики не считают все таинства равнозначными и придерживаются несколько отличных от православной церкви правил в их совершении.
Крещение производится не троекратным погружением, а окроплением. Миропомазание совершается не вслед за крещением, как в православной церкви, а в возрасте 7- 12 лет. Данному таинству, называемому в католицизме конфирмацией, придается особое значение, а потому - его совершение признается исключительной прерогативой епископа. Для причащения католики используют в отличие от православных незаквашенный, пресный хлеб (облатки), что по их представлениям символизирует чистоту и непорочность природы Христа. При этом начиная с XIII в. на Западе стали практиковать причащение одним лишь хлебом, в отличие от клира, причащавшегося и хлебом и вином. В этом проявляется характерное для католицизма представление о наличии значительной дистанции между церковью и обществом, несовершенстве и ущербности мирского существования. Не случайно поэтому одним из лозунгов ранних реформационных движений, требовавших равноправия прихожан и клириков было причащение «под обоими видами» (subutraquespecie - отсюда название данного течения в Реформации: «утраквисты»). Хотя Второй Ватиканский собор (1962-1965) разрешил причащение мирян хлебом и вином, во многих католических церквах оно до сих пор совершается «под обоими видами». Для совершения таинства покаяния католики используют особую исповедальную камеру, в которой священник отделен от прихожанина непрозрачной тканью. То, что исповедуемый и исповедующий не видят друг друга, снимает, по мысли католиков, известное психологическое напряжение, неизбежное в процессе покаяния. Совершение остальных таинств, помимо незначительных сугубо ритуальных отличий, происходит примерно так же, как и в православной церкви.