У одного из народов Южной Сибири – хакасов известна сказка о Кубай-Хусе. Следует отметить поразительное сходство повествования хакасов об этой мифической собаке с кыргызскими версиями. Следует отметить, что кыргызские сказания о Кумайыке и Хакасские Кубай-Хусе имеет очень близкие параллели. У кыргызов есть сказка «Жадный отец». В ней Кумайыка находит и выхаживает мальчик-сирота. И судьба его впоследствии складывается счастливо. Нами обнаружена такая же легенда у хакасов под названием «Кокетей», где однако повествуется о Кубай-Хусе. Попутно заметим, что Кокетей и в Манасе, и в хакаской легенде называется богатым человеком. Как видим, и это животное их фольклора кыргызов имеет аналоги у родственных им народов. Примечательно, что среди них хакасы, с которыми кыргызы находились в тесном этнокультурном общности.
В «Манасе» помимо эпизодов, связанных с животными, имеется немало и других сведений об оборотничестве. Следует отметить, что эти мифологические сюжеты в какой-то мере соприкасаются с теми или иными реальными фактами.
Кыргызы из покон веков жили в соседстве с этносами, многие их которых в религиозных воззрениях придерживались буддизма. К тому же в результате археологических изысканий на территории Кыргызстана неоднократно находили памятники буддизма. В политических странах присутствуют чилтены – мифические существа. Чилтен следует рассматривать под углом зрения мусульманской мифологии. Чилтен относят к категории духов и мифологии народов Средней Азии, в том числе кыргызов. Термин чилтен восходит к персидско-таджикскому языку и переводится как «сорок человек». Однако в кыргызском фольклоре встречается не только сорок человек-кырк чилтен, но и семь челтенов-жети чилтен. Наличие чильтенов в эпосе «Манас» говорит о том, что в фольклоре кыргызов они отражены в результате их этнокультурных контактов с народами Средней Азии. В эпосе «Манас» многие фантастические поступки его персонажей связаны с чилтенами.
К мусульманской мифологии относят исследователи бурак или ал-Бурак, от арабского – блеснуть, сверкнуть. В эпосе «Манас» встречается сведения о «бурак ат» вероятно восходящий к арабскому слову бурак.
В кыргызском языке «бурак» или «бурак ат» истолковывается как «конь в полном убранстве, приготовленный для подарка на поминках». Однако мифичность или сказочность коня бурак в кыргызской мифологии более реалистичны.
В мусульманской же мифологии бурак представляет как верховное животное, на котором Мухаммед в сопровождении Джабриила совершил якобы ночное путешествие из Мекки в Иерусалим. Его описывают как белую лошадь с длинной спиной и длинными ушами. На ногах были белые крылья, чтобы он быстро скакал. Поздне с бурак описывался как крылатый конь.
Как явствует из этих примеров бурак – это мифологический конь. Вероятно народы Средней Азии в том числе кыргызы заимствовали эти мифические рассказы о бураке у арабов, с принятием мусульманства, что и запечатлял в своих строках эпос «Манас». Однако, у кыргызов на наш взгляд мифы о бураке трансформирован по своему. В кыргызской мифологии он занимает не значительное место нежели у других народов принявших ислам, т.е. можно отметить поверхностное усвоение. В настоящее время бурак можно встретить лишь в строках фольклорных произведений.
В «Манасе» имеется мифы, вернее мифологические персонажи, которые известны и в устном творчестве других трюко-монгольских народов Центральной Азии. В кыргызском фольклоре одним из таких персонажей является желмогуз, или существо подобное желмогузу.
Хотя К.К. Юдахин переводит желмогуз как «баба-яга», но судья по характеристике этого чудовища, это более сложное существо. Подобный образ, правда, под иными названиями, но именно с таким же приметами широко встречается в фольклоре и мифологии алтайцев и народов Южной Сибири.
Другими персонажами «Манас» распространенными в мифологии и фольклоре различных народов мира, является одноглазый макси малгун. Легенда об одноглазом великане имела широкое хождение в данном эпосе народов Средней Азии, в частности, огузо-туркменском цикле литературы «Огуз Наме».
Из имеющихся у народов мифа об одноглазом существе, самыми архосичными являются кыргызские версии мифа.
Говоря о мифических сведениях эпоса «Манас». Имеющих международные параллели, вероятно следует упомянуть и о мифических существах, называвшихся Италии. Женщины у этого народа были нормальные красивые люди, а мужья их – собаки, а по некоторым версиям –псоглавы.
Интересно, что как и в «Манасе», так и в фольклоре других народов, миф о циклоне связан с рассказами о псоглавых. Например, обратимся к сказке алтайцев об одноглазом людоеде, «первая часть котором в общих чертах совпадает с кыргызским и казахским фольклорным сюжетам о циклоне. Зато вторая часть сказки излагает версию, близкую к кыргызской эпической, – о посещении страны, в которой мужьями красивых женщин являются мужчина-собака. Врагом этих людей и был одноглазый людоед по имени Киргис. Эта сказка тесно связана с кыргызским мотивом в эпосе и по содержанию, и по названию мифических существ, и по имени людоеда в алтайском сказке.
Безусловно, трудно определить истоки подобных сказаний. Как заметил С.М. Абрамзон «этот фольклорный мотив, широко распространенный в середине века и отличный у монголов, а в наше время – у алтайцев и кыргызов всходит к глубокой древности и возникает, по-видимому, с одной стороны в Греции, а с другой - на дальнем Востоке. Весьма возможно, что этот мотив проник в кыргызский эпос очень давно, связь же его с дальневосточным мифотворчеством может считаться более чем вероятной». По крайней мере, фольклорный мотив о псоголовых был широко распространена на Востоке, о чем говорит тот факт, что на эту тему создавались картины.
Следует отметить, что этот мифический персонаж присутствует и в других жанрах кыргызского фольклора, в том числе в эпических произведениях так называемой малой формы. Издатели эпоса «Манас» по варианту С.Орозбакова отмечают, что этот мотив встречается в кыргызской повествовательной сказке, и что якобы сказитель С.Орозбаков использовал сказочный сюжет о псоголовых в эпосе «Манас».
Мифы о священном дереве мира
В эпосе также отражена мифонистическая модель мира и мировое дерево. По мнению М. Мамырова, модель мира выражена в таких традиционных строках «Манас». «Как будто создан из опоры между небом и землей». В качестве опоры здесь называется Байтерек, о чем говорится и эпосе и в фольклоре народов Центральной Азии, Сибири и Алтая. Автор склонен считать, что сам Манас выполняет функцию священного дерева. В компоненте бай в слове байтерек он видит понятие «бог».
М.Борбугулова также склонен считать, что многие боги из мифологии в кыргызском эпосе превратились в обычные персонажи.
Нам кажется, что ошибаются оба ученных. В утверждении М.Мамырова вызывает возражение, то что слово «бай» интерпретируется как бог. А.М. Борбугулова тоже ошибается, принимая самого Манаса за бога. Манас – имя эпическое, и следует отметить этот антрононим интерпретировать по законам эпического бытования. А компонент «бай» в выражении «байтерек» означает просто священный, связанный еще с культурам дерева.
Хотя эпос «Манас» не может дать полную картину представления кыргызов о мировом дереве, можно утверждать что байтерек вполне вписывается в общую шаманскую концепцию мирового дерева, известную всем народам Европы, Азии, некоторым народам Африки и индейцам северо-западного побережья Канады. Одинокие растущие в урочищах , или в святых местах деревья у народов Средней и Центральной Азии почитались еще с глубокой древности. Например, как отмечает Д.С.Дугаров такие деревья у бурят назывался «Ангон Модон». В эпосе его называют сагсагай сагаан хуаа, чаще всего это была береза, но почти сошлись и сосна, корное ива, ельи лиственница.
В калмакском эпосе «Джангар» герой попав в подземный мир, спасается с помощью дерева, которое растет в подземном мире, а вершина его достигает до неба.
Из народов Саяна-Алтая, наиболее близкие параллели кыргызские мифы о мировом дереве находят у алтайцев и хакассов.
Бай терек издатели эпоса переводят как «богатый тополь». Вероятно правильнее было бы перевести слово «бай» как священное т.е. как «священный тополь». В толковании он дает правильный перевод, «родовое священное дерево в эпосе, около этого дерева приносят жертвоприношения, произносят заклинания духам, производят магические действия. Родовое дерево часто называют также темир терек - «железный тополь».
Как видим в алтайском эпосе сведения о мировом дереве сохранился в более архаическом виде, нежели в «Манасе». К.К. Юдахин переводит бай терек как опора, защита и приводит пример из эпоса – «Мандайына барааным, бай терек Бакай карааным – (ты) моя надежда, моя опора(ты). Бакай мое упование».
Сведение алтайского эпоса о бай тереке находит близкую аналогию в хакасском «пай хазын» (священная береза).
И все же и в «Манасе» сохранились информации о золото-лиственном священном дереве. Косвенно это является доказательством того, что алтайские, хакасские и кыргызские мифы о священном дереве имеет один и тот же первоисточник. Однако наиболее доказательным в этом плане является сведения эпоса «Семетей», 2-й части трилогии «Манас». Здесь в эпизоде когда Чыйырды – мать Манаса и Каныкей – жена его с маленьким Семетеем убегают в Бухору, по дороге встречают бай терек. К4аныкей и Чыйырды упрашивают, умоляют бай терека, чтобы он укрыл и стал бы защитой. Как видно это сведения из эпоса «Семетей» схожи с алтайским и хакасскими эпическими сюжетами, разница лишь в манере изложения или способа стихосложения.