Заместитель начальника Управления кадров МВД Татарстана Эдуард Усманов отметил: «Мы прекрасно понимаем степень влияния религии на людей. Это мощный инструмент воспитания преданности Отечеству и верности долгу. Представители православия и мусульманства - постоянные гости на всех наших мероприятиях, будь то праздник Дня милиции Татарстана или другие торжественные мероприятия.
А взять проводы сотрудников, убывающих для несения службы в Северо-Кавказском регионе. Благословение духовных лиц, обязательно присутствующих при каждой церемонии - очень большая моральная поддержка. Оно не только привносит особую торжественность, оно дает сотрудникам определенный настрой, надежду. Тем более когда они покидают дом для работы в горячей точке.
В повседневной жизни сотрудников милиции представители религиозных конфессий тоже играют большую роль. Они участвуют в жизни каждого подразделения,- в программах обшественно-государственной подготовки и в рамках работы университетов культуры, которые решением коллегии МВД РТ созданы в каждом органе и подразделении внутренних дел с начала 2000 года»[13]
При этом религия не навязывается сотрудникам и не ущемляется право граждан на свободу совести.
Тем не менее, идея социального партнерства религиозных организаций и органов внутренних дел в сфере духовно-нравственного и патриотического воспитания, несмотря на очевидную перспективность и широкое признание во многих странах мира, принимается далеко не всеми.
Критики подобного сотрудничества чаще всего ссылаются на возможную клерикализацию общества и активные социальные инициативы Русской Православной Церкви (РПЦ). В постсоветский период нередко повторялся прогноз о надвигающейся клерикализации общества, угрожающей российской демократии, формирующемуся гражданскому обществу и его светскому характеру.
Вот пример одного из аргументов в пользу такого утверждения: «Наше государственное руководство почти в полном составе по большим религиозным праздникам охотно позирует перед телекамерами в храмах со свечками в руках... И все-таки - светское ли у нас государство?»[14]
«Несветскость», «клерикальность» государства определяется, конечно же, не позированием тех или иных официальных лиц перед телекамерой на фоне храма.
В действительно клерикальном государстве доминирующая религиозная организация оказывает непосредственное влияние на: 1) внешнюю и внутреннюю политику страны; 2) на законодательство; 3) экономику; 4) культуру; 5) гражданское состояние населения; 6) на систему образования, определяя ее содержание и структуру.
В современной России ничего подобного нет и быть не может: во-первых, это противоречит российскому законодательству; во-вторых, ни одна из религиозных организаций официально не выдвигала требований о получении статуса государственной религии (по этому поводу, кстати, достаточно познакомиться с программными документами крупнейших российских конфессий).
«Толкование светскости государства как требования полного отказа от учета в деятельности государства реальной картины национально-культурной и религиозной идентичности населения России является совершенно необоснованным, представляет собой искаженную трактовку светскости государства»[15]
Вместе с тем, светское государство вовсе не является государством атеистическим.
Кстати, атеисты довольно критически отзываются о сотрудничестве религиозных организаций (в частности, РПЦ) с силовыми структурами. Вот пример материала, размещенного на одном из атеистических сайтов: «Клерикализация России происходит, когда РПЦ сращивается с армией и иными силовыми структурами, для чего ещё в 1994 г. Церковь заключила соглашение с Министерством обороны, а в 1996-97 гг. - договоры о сотрудничестве с МВД, ФАПСИ, Федеральной погранслужбой и т.п., - так что теперь даже приём в курсанты Суворовского училища происходит не где-нибудь, а под стенами всё того же ХХС !»[16]
(Уточним, аббревиатура ХХС означает «Храм Христа Спасителя – амбициозное и уродливое сооружение», как охарактеризовал памятник национальной воинской славы, посвященный победе нашего народа в Отечественной войне 1812 г. тот же источник[17]
Стремление воспитывать граждан РФ в духе верности воинскому долгу, свойственное традиционным религиозным организациям народов России, также подвергается своеобразной «критике». Патриотические устремления российских религиозных организаций в таких случаях обозначаются как «современный русский православный милитаризм» или «воинственный милитаризм современных лидеров московского православия»[18]
Аналогичные тенденции зарубежных религиозных организаций обозначаются более толерантно, объясняя это тем, что «во многих государствах Европы и Америки христианское духовенство … давно уже распрощалось с патриотическим милитаризмом»[19]
Справедливо ли рассматривать взаимодействие силовых структур и РПЦ в качестве некого «клерикально-милитаристского заговора»? РПЦ – опирается на большинство населения страны.
Эта же конфессиональная (или, точнее, этноконфессиональная) особенность пропорционально отражается и в кадровом потенциале силовых структур, являющихся частью общества. (Когда престиж службы в силовых структурах будет таким же как занятие бизнесом, адвокатским или платным медицинским делом, возможно, этноконфессиональный состав этих структур несколько изменится…)
Поэтому не является случайностью совпадение интересов и соответствующих структур, и самой массовой Церкви России в решении ряда актуальных проблем общественного развития. Кроме того, РПЦ, выполнившая в истории нашей страны культуро- и государствообразующую роль, традиционно воспитывала своих последователей в духе любви как к Богу, так и к Отечеству.
Патриотические традиции, опыт достойного сотрудничества с государством в заботе о своей стране и ее людях, - и стали тем основанием, на котором строится в рамках действующего российского законодательства взаимодействие РПЦ и силовых ведомств, в том числе и в сфере духовно-нравственного и патриотического воспитания.
Наконец, взаимодействие силовых ведомств (и в частности МВД) в сфере патриотического и духовно-нравственного воспитания осуществляется не только с Русской Православной Церковью, но и с другими религиозными организациями, действующими в Российской Федерации.
Этот факт в несколько искаженном виде признается даже в Ежегодном докладе Государственного департамента США о свободе вероисповедания за 2004 год: «Власти разрешили наличие православных часовен и священников в воинских частях. О
тдельным протестантским группам также предоставляется ограниченный доступ на военные объекты, однако исламские богослужения запрещены, и призывникам из числа мусульман не предоставляется альтернатива блюдам из свинины и не выделяется время на ежедневные молитвы»[20]
Справедливое и остроумное замечание относительно угрозы «клерикализации» силовых структур принадлежит протоиерею Димитрию Смирнову: «России можно только мечтать, когда ее армия достигнет уровня «клерикализации» Франции, Польши, а уж до уровня Греции или Соединенных Штатов за весь XXI век, наверное, нам не дотянуться, что грустно»[21]
За рубежом имеет место «устойчивая сакральная традиция в обществе, обусловившая объективную потребность в наличии военно-религиозных служб в армии»[22]
Институты военного духовенства каждая страна строит исходя из тех традиций, которые характерны для исторического развития ее народа. Среди многообразия вариантов организации духовной работы можно выделить моноконфессиональную и поликонфессиональную системы. Первая характерна для армий мусульманских государств, для Израиля. Институт военного духовенства этой страны включает только раввинов, хотя в армии служат и представители других конфессий.
Военный раввинат оказывает содействие исполнению религиозных служб военнослужащими христианского, друзского и мусульманского вероисповеданий. С этой целью офицеры военного раввината взаимодействуют со священнослужителями соответствующих вероисповеданий. Военный раввинат также оказывает содействие в исполнении религиозных обрядов военнопленным различного вероисповедания[23]
Как отметил военный атташе при посольстве Израиля в России полковник Миха Маргалит: «Израиль – еврейское демократическое государство, хотя религия, охватывающая все сферы деятельности еврейского общества, в значительной мере присутствует и в вооруженных силах»[24]
«В Израиле наличие военного раввината вызвано религиозной сущностью самого государства. Кстати, подобным же образом действуют и войсковые имамы в исламских странах. Ведь для иудеев и мусульман религия – это свод законов, а религиозный деятель – знаток этих законов, который следит за их исполнением и помогает в их соблюдении»[25]
Основным назначением Главного военного Раввината и подчиненных ему структур является удовлетворение религиозных запросов военнослужащих и контроль за соблюдением законов Галахи в армейских условиях. Кроме того, в дивизиях есть роты военного раввината, основным назначением которых является поиск и погребение военнослужащих, павших в бою, в соответствие со всеми требованиями иудаизма.
В учебных заведениях - ешивот-хесдер изучение ТАНАХа сочетается с интенсивной армейской подготовкой по различным воинским специальностям. Выпускники проходят службу в боевых частях и участвуют в боях[26]