РЕФЕРАТ
Христианское вероучение в условиях научного прогресса
1. Торжество научного мировоззрения
Развитие естествознания в рассматриваемый период завершило тот крах библейской и, следовательно, иудейско-христианской картины мира, который начиная с XVI в. обозначался с каждым десятилетием все яснее.
От библейской картины мира по существу ничего не осталось. Наиболее драматичным для нее и для церковного учения было установление дарвинизмом факта эволюционного происхождения человека.
Это был удар по основам христианской догматики. Если не бог сотворил Адама и Еву, если «первой пары» вообще никогда не существовало,- то, значит, не было и первородного греха. Не было, следовательно, никакой надобности в его искуплении. Таким образом, лишалась значения спасительная миссия Иисуса Христа, заключавшаяся, по христианскому вероучению, именно в искуплении первородного греха. Рушится, следовательно, весь никео-цареградский символ веры.
Серьезные трудности воздвигло перед христианским вероучением и развитие исторических наук. Археологические открытия в странах Ближнего Востока разрушили представление об уникальности содержания книг Ветхого завета — многие его мифы и легенды были обнаружены в весьма сходном, если не аналогичном виде у древних обитателей Шумера и Аккада, у египтян и персов, у народов Ханаана. Бог, оказывается, открыл возвышенные истины своей веры не только избранному народу в лице таких его представителей, как Авраам и Моисей, но и другим народам древности.
В XIX в. усилиями таких выдающихся деятелей исторической библейской критики, как В. де Ветте, К. Граф, Ю. Велльгаузен, была завершена схема действительного исторического происхождения основных книг Ветхого завета, причем она никак не согласовывалась с церковной традицией в этом вопросе. Библейские патриархи, включая Моисея, оказывались в свете этих исследований мифическими личностями. Не менее катастрофичным для церковной традиции оказалось и положение с проблемой происхождения книг Нового завета. Тюбингенская школа и такие ее продолжатели, как Д. Штраус и Б. Бауэр, дали новое, исторически обоснованное решение вопроса о происхождении книг Нового завета. В свете исследований этих и других ученых евангелия должны датироваться второй четвертью II в., так что показания «очевидцев» земной жизни Христа оказались взятыми из вторых и третьих рук. Под сомнением оказалась и сама историчность Христа, а в начале XX в. в литературе выступила большая группа ученых, решительно утверждавших мифический характер фигуры основателя христианства и опиравшихся при этом на огромный исторический материал.
Философское обобщение достижений естественных и общественных наук к 40-м годам XIX в. дал марксизм, развивавшийся его основоположниками на протяжении всей их жизни и нашедший свое дальнейшее продолжение в трудах В. И. Ленина. Диалектический материализм создал новую, последовательно материалистическую и атеистическую картину мира, несовместимую с религиозно-мистическим мировоззрением любой разновидности, в том числе и с христианством. Исторический материализм показал действительные движущие силы развития общества, вскрыв и абсолютную несостоятельность проповедуемой религией концепции божьего промысла, якобы управляющего историческим процессом. Марксистская политическая экономия привела к выводу о неизбежности крушения капиталистического строя, который в XIX в. рассматривался фактически всеми христианскими церквами как соответствующий божественным предначертаниям и идеалам веры. Марксистско-ленинское учение о коммунизме открыло перспективу построения справедливого и счастливого для всех людей общественного строя, который должен быть создан на земле без оглядки на первородный грех, обрекающий с христианской точки зрения всех людей на прозябание в биологическом и социальном зле до второго пришествия Христа.! Марксизм-ленинизм противопоставил религии, и в частности христианству, стройную и последовательную систему научно-материалистических взглядов, до конца и бескромпромиссно атеистических.
Христианские церкви не могли не реагировать на то торжество научно-атеистического мировоззрения, которым был ознаменован XIX век. Хотя характер этой реакции был в основном однотипный и у разных церквей, нам представляется целесообразным рассмотреть его по различным вероисповеданиям. Одна из трудностей анализа заключается в многообразии точек зрения по вопросу о соотношении научных данных и религиозных учений, которое обнаруживается в богословско-религиозных изданиях. Сказывается также и беспринципная гибкость религиозных идеологов и официальных церковных инстанций, нередко высказывавшихся по-разному об одних и тех же вопросах вероучения.
2. Католицизм
Католическая церковь встретила в штыки все открытия науки XIX в., которые могли поколебать ортодоксально-католическую догматику. Не удовлетворяясь отдельными определениями по этим вопросам, обращениями, энцикликами, «консисторскими аллокуциями», папа Пий IX в своем «Силлабусе» осудил ряд губительных «заблуждений», которые, как считал Ватикан, обрекают тех, кто их придерживается, на вечные адские муки. Среди заблуждений числились следующие: «Разум человеческий, не имея никакого отношения к богу, есть единственный судья истинного и ложного, доброго и худого; он сам себе закон и своими естественными силами достаточен, чтобы обеспечить благо человека и народов»; «Божественное откровение несовершенно и потому подвержено постоянному и беспредельному развитию, которое находится, в соответствии с развитием человеческого разума»; «Пророчества и чудеса, изложенные и рассказанные в священном писании, суть поэтические вымыслы, а тайны христианской веры — это результаты философских изысканий; в книгах обоих заветов содержатся мифические измышления и сам Иисус Христос есть мифический вымысел»; «Так как человеческий разум должен быть поставлен наравне с религией, то учения богословские должны быть исследуемы так же, как и философские»; «Церковь не только не должна никогда карать философию, но даже обязана терпеть ее заблуждения и предоставлять ей самой исправлять саму себя»; «Философия должна быть изучаема без всякого отношения к сверхъестественному откровению». Смысл тех тезисов, которые церковь здесь категорически осуждает, вполне ясен, хотя и в дальнейшем идеологи папства неоднократно пытались найти возможность для такой их интерпретации, которая изображала Ватикан не в столь ярком обскурантистском свете.
«Силлабус» сформулировал вековую традиционную претензию папства на роль единственного источника истины. Философия (имеется в виду широкая трактовка этого понятия) остается, как и была во времена Фомы Аквинского, служанкой богословия и религии в целом. Во всех случаях, когда научные выводы противоречат догматам христианства в их церковно-католическом истолковании, они должны быть отброшены независимо от того, в какой мере их подтверждают данные опыта и теоретического размышления.
Через несколько лет после опубликования «Силлабуса» католическая церковь вновь выступила с тех же позиций. I Ватиканский вселенский собор принял в 1870 г. «Догматическую конституцию католической веры». Она содержала в позитивной форме те же тезисы, которые «Силла-бусом» были выражены в виде осуждения противоположных им.
Низведя таким образом в соответствии с канонами средневекового томизма разум на уровень прислужника теологии, церковь поспешила с помощью той же томистской философии несколько реабилитировать его. Как известно, последняя претендует на рационалистический характер и оперирует аристотелианской метафизикой, что придает ей видимость научности. Папство сочло целесообразным в условиях второй половины XIX в. признать томизм своей официальной философией. В 1879 г. была опубликована специальная энциклика «Aeternipatris», объявившая миру о том, что католицизм продолжает, как и раньше, стоять на позициях томизма. Тут же были созданы институты по исследованию томистской философии, кафедры при университетах, стало выходить собрание сочинений Фомы Аквинского.
Все это не могло, однако, предотвратить возникновение внутри католической церкви оппозиции против курса на замораживание вероучения и его философско-теологического обоснования. В конце XIX в. среди духовенства и теологов возникло движение, преследующее цель модернизации католицизма; оно и вошло в историю под названием модернизма.
Родоначальники и теоретики этого движения понимали, что курс Ватикана грозит в условиях научного прогресса крупными поражениями для католицизма, для христианства вообще и для религии в целом. В ряде случаев их поддерживали в этих опасениях идеологи буржуазии, которые не были заинтересованы в отходе масс от религии.
Началось модернистское движение в США, где оно приобрело форму «ереси американизма». Деятели католической церкви в США, не пользовавшейся там большим влиянием, сочли необходимым в интересах борьбы с Другими деноминациями произвести некоторую перестройку католицизма в соответствии со специфическими условиями Северной Америки. Эта перестройка должна была коснуться как социально-политических взглядов, так и культа и сферы догматики, в которой, по мнению модернистов, надо было сделать уступки деловому духу Америки за счет наиболее фантастичных и неправдоподобных элементов вероучения. После периода известной напряженности в отношениях «американистов» с Ватиканом уже в последние годы столетия был достигнут компромисс, по которому папство согласилось не замечать вольностей, допускаемых католической церковью США: Ватикан понял свою заинтересованность в приспособлении американской церкви к существующим условиям.
В Европе развернулась более острая борьба. Несколько крупных католических богословов во Франции, Англии, Германии, Италии своими выступлениями в печати вызвали смятение и ярость в высших кругах церковной иерархии. Среди них выделялся решительностью своей позиции и активностью в ее обосновании французский аббат и профессор библейской экзегетики А. Луази. Еще в 1893 г. он был уволен из парижского католического института за популяризацию выводов исторической библейской критики в практике своего преподавания. После этого он издал несколько книг, которые послужили поводом к отлучению его в 1908 г. от церкви. Основной идеей Луази была необходимость историко-эволюционного подхода как к догматике, так и к культу и к организации церкви. При таком подходе система догматов католицизма и христианства в целом обнаруживает свое историческое происхождение и совершившиеся в ней в ходе исторического процесса закономерные изменения. Христос оказывается в этом свете не богом, а древнееврейским историческим деятелем, основоположником широко развернувшегося в дальнейшем религиозно-общественного движения. Аналогичные взгляды защищали Г. Шелль в Германии, Д. Тиррелл в Англии и Л. Дюшен во Франции.