Неплюев Н.Н. же подобные мысли о братском единстве выражал в собственных социальных проектах. В качестве сторонника экуменического движения явился одним из инициаторов «Конгресса единого человечества», целью которого было заявить о единении в братолюбии представителей всех народов, философских систем и религиозных конфессий на пороге нового столетия. Тяжело пережив события 1905 года, Неплюев выступил с инициативой создания двух общероссийских организаций: религиозной –«Всероссийское братство» и светской – «Партия мирного прогресса», которые были призваны привнести христианский дух в общественную и политическую жизнь и послужить делу примирения и согласия всех слоев общества: «Отечество наше, – пишет Неплюев, – переживает трудное время. Нет достаточного единения между главными участниками жизни государства: народом, интеллигенцией, высшими классами общества, властями и иерархией церкви православной. Более того – нет сознательного стремления к сознательному единению, не может быть и дисциплины любви, без которой государство обречено на внутренний вооруженный мир, не менее разорительный и опасный, чем вооруженный мир международный. Разлад пустил глубокие корни, мировоззрения, идеалы, этика, программа жизни разные…
Никакие репрессивные меры, никакая борьба, как бы искусно она ведена ни была, помочь горю не могут. Можно заставить молчать, можно временно подавить всякое внешнее проявление неудовольствия и протеста, но к духовной гармонии, к взаимному добровольному согласию, доверчивой любви, единомыслию и единодушию это не приведет, а без этой духовной гармонии не может быть и дружной совместной деятельности на пользу общую, не может быть спокойного и мирного развития государственного организма, не может быть благоденствия союза мира и любви. Необходимо убедить умы, привлечь сердца, пробудить сознательное стремление к единению.
Без этого все язвы нашего общественного организма: разлад умов, ожесточение сердец, стремление к наживе, безумная роскошь и удручающая бедность, презрение к тяжелому производительному труду, грубая борьба за легкий, выгодный и почетный труд, голодовки, волнения молодежи, стачки рабочих, массовые отпадения от православия одних и призрачная принадлежность к нему по букве других все это станет явлением заурядным, недугом хроническим»[496].
Среди отличительных особенностей положения России конца XIX – начала XX веков, чреватых комплексом социальных противоречий, обострение которых в любой момент могло вызвать революционные события, Неплюев Н.Н. выделял следующие:
1. Россия – государство православное и самодержавное, но многие явления ее внутренней жизни находятся в полном противоречии с этим принципом.
2. Строй семейной, общественной, трудовой, а также личной жизни российских граждан недостаточно согласован с верой.
3. В народе нет достаточного церковного самосознания, что выражается в крайней мировоззренческой неустойчивости людей. Слишком многие православные люди не достаточно понимают, в кого веруют, веруют более формально, нежели сознательно, не понимают нравственной ответственности мирян перед церковью, считая церковью одно лишь духовенство и делая его за все ответственным.
4. Нет в народе и достаточного государственного самосознания. Большинство российских подданных не сознает громадного и благотворного значения Божией милостью самодержавия, отчего во всех слоях общества происходит шатание умов и сердец, как в отношении управления страной, так и в созидании жизни.
5. Сознательное и бессознательное, явное и тайное отступничество интеллигенции от истинного православия. Слишком многие представители интеллигенции оказались неспособными устоять против атеизма, индивидуализма и прочих антиправославных основ западно-европейской культуры.
6. Сознательное и бессознательное, тайное и явное преклонение отдельных слоев российского общества перед конституционными, ультрадемократическими, республиканскими и даже анархическими западно-европейскими теориями: слишком много врагов принципа самодержавной власти среди русской интеллигенции; слишком много бессознательных анархистов среди народа.
7. Современная печать и русская литература, за малым исключением, проникнуты слепым доверием к западно-европейским ценностям и более или менее бессознательно отравляют этим ядом умы и сердца наших соотечественников.
8. Так называемая консервативная печать показывает обществу, не имея никакой определенной программы мирного прогресса, свою неразборчивость и крайнюю беспринципность. В своем отрицании необходимости какого-либо стремления к лучшему будущему они лишь компрометирует самые святые и очевидные истины.
9. В российском обществе слишком мало единомыслия и единодушия, слишком мало гармонии и возможности единства действий между разными его составляющими. Нет достаточной гармонии между иерархами Русской православной церкви, гражданскими властями, просвещенными слоями российского общества и массою русского народа.
10. Идеи православия и принципы самодержавной власти не в достаточной степени осуществляется в русской жизни, правда их не в достаточной степени ясна для умов, дорога для сердец граждан, составляющих русский народ.
11. Мало-помалу умы и сердца русских людей, порабощаемые западно-европейским демонизмом, теряют свою русскую православную самобытность; государство же российское, втягиваясь в рутину западно-европейской культуры, уклоняется от самобытного пути, назначенного ей Провидением.
12. Если букве православия и самодержавия не будет соответствовать дух жизни русского народа, буква эта станет мертвящею и не будет иметь силы оградить Россию ни от атеистического индивидуализма, ни от прогрессивной анархии в жизни[497].
Так, делая анализ социально-политического состояния Российской империи Неплюев, дает свою оценку революционному движению в России. Оценка эта отрицательна. Неплюев указывал на западные корни революционного движения: «план русской революции был выработан немцем Бебелем, французом Жоресом... и другими представителями европейского социализма и европейского анархизма»[498]. Влиянию революционеров он приписывает и беспорядки в деревне: «Крестьяне были подкуплены обещаниями нечестных людей, пробудивших в них низкие инстинкты корысти и насильничества»[499]. Он видит, что все слои русского общества работают на революцию, а потому его прогноз мрачен: «При таких обстоятельствах, я очень склонен считать социальную революцию неизбежной в самом ближайшем будущем»[500]. Экземплярский подтверждает: «К социалистическому движению Н.Н. относился крайне отрицательно и в предлагаемом им пути реорганизации жизни видел прямую противоположность тактике социализма»[501]. Именно так: путь христианских трудовых братств – альтернатива атеистическому революционному социализму.
Но ведь и эсеры предлагали другой путь: через крестьянскую общину. В докладе Глуховскому Комитету (1903 года) Неплюев подробно развивает свой взгляд на общину[502]. Он очень далек от ее идеализации. Вот картина жизни в общине, нарисованная Неплюевым: «Существует крестьянская община, но цемент любви не сплачивает ее членов в одну дружную духовную и экономическую семью. Злоба на лоне общины духовно и экономически распыляет ее сочленов. Ничего общего, кроме общего владения землей и общей зависимости от «мира» у них нет. Как им не тяготиться и тем и другим! Они и общность в деле поземельной собственности свели на минимум. Обрабатывать всю землю общины сообща, организовать из своей общины производственную и потребительскую артель, дружно, сообща добывающую средства к жизни, что очевидно выгоднее, они не могут ни по чему иному, как именно по позорному для христиан духовному настроению большинства. По злобе это большинство совершенно неспособно к дружной солидарности; при дележе урожая все мужчины ежегодно ссорились бы, бесконечно препираясь о доле каждого, требуя высокой оценки своего труда, не желая даром ничего дать больному, многосемейному и вообще тем, чей труд по каким-либо причинам был менее производителен. Все женщины ежедневно ссорились бы из-за каждой курицы, из-за каждого яйца, из-за каждой горсти муки, из-за каждого горшка. Очевидно не общинная форма жизни в том виновата, а именно настроение большинства столь же позорное для христиан, как и зловредное как в социальном, так и в политическом отношении. Между тем мы на каждом шагу видим, что это настроение признается за явление естественное и неизбежное, с которым не только считаться надо, к которому даже применяться необходимо. Общинная форма жизни не соответствует этому настроению»[503].