Помимо злых и подчас надуманных публикаций Н.Н.Неплюева стали сопровождать ложные, но упорно распространяемые слухи. Одни говорили, будто Неплюев, изгнав приходского священника, сам ведет церковные службы, другие – будто члены братства вообще отказались от ношения крестов и стали безбожниками. Николай Николаевич пытался в борьбе за общественное мнение рассеивать всякого рода слухи и домыслы, горячо желая, чтобы осуществляемое им дело мира и любви поставлено было в нормальные условия, как для блага братства, так и для достоинства церкви поместной. Стремясь, чтобы братство, как дело общецерковное, находилось в положении любимого и законного детища, Неплюев умолял рядовых служителей церкви стать миротворцами и выступить защитниками правды. С этой целью он даже обратился с письмом к редактору Черниговских епархиальных ведомостей: «…при воздвиженской сельскохозяйственной школе я на свои средства выстроил и содержу православный храм во имя Воздвижения Креста Господня. При этом православном храме учредил православное трудовое братство. Братство это с доверием поставил под покровительство православного епархиального епископа. В храме нашем совершаются каждое воскресенье и во все важнейшие праздничные дни православные богослужения. О благолепии православного богослужения в нашем храме заботимся по мере сил, украшая служение внятным чтением и стройным пением соединенного хора обеих сельскохозяйственных школ (мужской и женской) и трудового братства. Священником при нашем храме, законоучителем обеих школ и духовником всех членов братства состоит кандидат богословия Московской духовной академии.
22 июля 1895 года на церковном торжестве открытия трудового братства, во время соборного служения, на нас православным священником были надеты братские кресты, которые мы и носим по праздничным дням, дорожа ими, как вещественным изображением принятого нами на себя креста невещественного – стройной организации жизни и труда на началах завещанного Главою Церкви, Христом Спасителем, братолюбия; дорожим и как вещественным знаком признания дела нашего и благословения его церковью поместною.
Казалось бы, всего этого с избытком достаточно для того, чтобы не могло возникать никаких сомнений в верности нашей церкви и признании ее авторитета.
К сожалению, слишком многие в недоброжелательстве своем доходят до изобретения и распространения самых нелепых слухов, и слухи эти, несмотря на очевидную их нелепость, слишком многими принимаются с доверием…
В защиту трудового братства я вынужден был сказать многое, что может стать источником новых нареканий на меня и братство. Не гордость говорит во мне, так как я глубоко убежден, что мы ничего не можем сами по себе, но что все может Бог живой сделать через нас, во всякой немощи проявить силу свою, когда добрая воля позволяет Ему действовать через нас, не насилуя свободы воли своих созданий. Дело трудового братства не наше изобретение и не наше исключительное дело. Трудовыми братствами были и христианские братские общины времен апостольских, и общежительные монастыри. Это дело общецерковное, которое Господь благоволит творить в немощи нашей только потому, что мы имели добрую волю отдавать жизнь и силы наши на это дело, имеем и веру в правду, и осуществимость завета братолюбия, веру, сдвинувшую уже многие горы на нашем пути. Мы сами – люди слабые, немощные, только постепенно воспитывающиеся на деле, которое делаем, от веры в веру, от любви в любовь. Чего мы желаем, это того, чтобы нам прощали немощи наши, как Господь нам их прощает, благоволя творить силу в немощи нашей, желаем, чтобы к нам относились с доброжелательным доверием и не отказывали нам в братской любви, несмотря на немощи наши, ради любви к общецерковному делу братства трудового, которому мы служим по силе разумения и по требованиям христианской совести нашей»[560].
Но болезненней всего для Н.Н.Неплюева был толстовский контекст рассмотрения его идей. Именно здесь он усматривал отказ российского общества в признании искренности его убеждений, чистоте замысла, новизне действий. Отдавая должное вкладу Л.Н.Толстого в дело пробуждения в русской интеллигенции религиозного интереса, Н.Н.Неплюев был далек от его взглядов, так как неизменно был предан Православию и несмотря на постоянные подозрения всегда стремился доказать свою верность РПЦ. Так что, любое соединение мысли и дела Толстого и Неплюева воедино не только не соответствовало истине, но и порождало определенного рода недоразумения.
Вообще следует напомнить, что в конце XIX века был предпринят целый ряд попыток локально создать некую приемлемую, более счастливую, форму жизни[561]. Эти попытки были связаны с уходом от реальных пороков общества того времени, некоторым уединением с приятным окружением, обращение к простой жизни, более близкой к природе и тому подобное. Это было некоторое мирное выражение несогласия с существующим, некий социальный протест типа протеста молодежи – хиппи, клошары, середины XX века. Большинство этих попыток не были серьезными, они не основывались на глубокой духовности, культурной основе, не были продуманы организованно и не имели экономического базиса.
Особым образовательном экспериментом явилась Толстовская школа в Ясной Поляне, но практически единственным, удачным во всех отношениях, социальным опытом был опыт создания Трудового братства Неплюева Н.Н.[562] Успех этого начинания был предопределен совершенно четким пониманием Неплюевым главных принципов и главных целей создания принципиально новых отношений и базирующихся на этих отношениях принципиально нового сообщества опирающихся на глубокие нравственные корни, заложенные в православии, и обширные научные знания.
Со слов Неплюева Н.Н. можно судить о том, что специально он не посещал Л.Н.Толстого и в Ясную Поляну к нему никогда не ездил. Однако в сочинениях Неплюева Н.Н. мы неоднократно встречаем его возмущения по поводу отрицания Л.Н.Толстым всякую организацию и внешний обряд. И вновь утверждает свою мысль о необходимости организации добра: «Люди, отрицающие необходимость или, как граф Толстой, проповедующие зловредность всякой организации, лишают, таким образом, христиан единственного средства самозащиты от детей мира сего, обрекают их на грустную альтернативу быть растерзанными волками или превратиться в волков, чтобы от волков по-волчьи и защищаться.
Эта теория анархии христианства только и возможна, пока остается теорией, а на практике оказывается совершенно невозможною, что и приводит ее последователей в невылазное болото противоречий»[563].
Для Неплюева анархические мысли графа были неприемлемы, ведь Николай Николаевич свое трудовое братство именно организовал, устроил его не для того, чтобы оно заменило людям рай небесный, но для того, чтобы хранить и созидать, некогда найденное внутри себя Царство Божье: «Следует ли из этого, как думает граф Л.Н.Толстой, что всякая организация не нужна? Те же дела, которые, без соответствующего настроения, не имели никакого спасительного значения, становятся неизбежными проявлениями Царства Божьего внутри человека с той минуты, когда они являются естественным плодом деятельной, торжествующей любви. Так и в деле всякой организации: организация сама по себе, без соответствующего настроения большинства участников в ней, не только не может иметь никакого спасительного значения, но даже фатально предназначена к вырождению до уровня настроения большинства, созидающего в ней жизнь; та же организация, при наличии соответствующего ей настроения большинства участников, является естественным, неизбежным проявлением этого настроения»[564].
Николай Николаевич говорил, что если не организовать свою жизнь в нечестивом обществе, значит подчиниться злу, погибнуть самому, и оставить на погибель не могущих защищаться: «Отсутствие всякой организации есть анархия, совсем не соответствующая ни мудрой воле мудрого Творца, ни Царству Божьему внутри человека. Не организовать добра среди организованного зла и неразумно, и жестоко по отношению к кротким овцам, блуждающим поодиночке среди волков хищных. Нельзя служить неразумно разумному делу Божьему. Нельзя с сердцем, исполненным братолюбия, не желать реального братского общения, не желать ревнивого обособления братьев от зла и соответствующей тому организации»[565].
Также сохранились документальные свидетельства того, что у Неплюева Н.Н. с графом Л.Н.Толстым состоялась краткая переписка, в которой Неплюев Н.Н.излагает свои религиозные убеждения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Имя Николая Николаевича Неплюева, помещика второй половины XIX начала XX веков действительно замечательно среди выдающихся деятелей Православной России и всего земного Отечества. Он был избранником Божьим, своего рода пророком, который все свое существо направлял на проповедь христианской любви и видел неизбежность гибели России из-за ее отсутствия. Всю свою человеческую энергию, источником которой была христианская любовь, он направлял на преображение человечества. Естественно, как всякое доброе и бескорыстное дело, дело Неплюева Н.Н. встретили тогда нападками и недоверием, ведь привычней было говорить о Царстве Божьем на земле, нежели его осуществлять. Не все из православных современников могли рассмотреть в Неплюеве Н.Н. истинно-верующего мирянина, который, не смотря на определенные проблемы в Крестовоздвиженском трудовом братстве и нападки общественности продолжал совершенствовать свое дело любви.
Так в биографических сведениях предлагаемой работы мы постарались отразить не просто земной путь Неплюева Н.Н., но в большей мере его путь проповеднический, который начался со студенческой скамьи.