Аарон уступил обществу, сделал из золотых серёг (скорее всего взятых «в долг» у египтян при бегстве из Египта) золотого тельца и построил ему жертвенник.
Адонай, узнав об этом, сказал Моше: «Иди вниз, ибо растлился народ твой. Оставь меня, и воспылает мой гнев на них, и уничтожу я их, а от тебя произведу великий народ». Но Моше быстро сообразил что к чему и стал умолять своего бога: «Зачем, Адонай, гневаться тебе на народ свой? Зачем допускать, чтобы египтяне говорили: по неспособности Адоная привести их в страну, которую он обещал им, и из – за ненависти его к ним вывел он их (из Египта), чтобы умертвить их в пустыне, на беду он их вывел, чтобы стереть их с лица земли! Отступись от гнева твоего и передумай – не губи народ твой! Вспомни (оказывается, что и с памятью у бога евреев иногда возникают проблемы) свои клятвы Аврааму, Ицхаку и Яакову». «И передумал Адонай, решив не делать того зла, которым угрожал народу своему» (Исх. 32 : 10 – 14).
Но не всё так просто у Адоная: хотя он и передумал истребить евреев поголовно и немедленно (это то, что скрыто за эвфемизмом «не делать того зла, которым угрожал народу своему»), но зло затаил: «…в тот день, когда я пожелаю вспомнить, - припомню я им этот грех» (Исх. 32 : 34), с металлом в голосе говорит он Моше. Однако ярость ещё кипит в нём, и он предупреждает Моше: « иди в страну обетованную, а я не пойду в среде твоей, Израиль, потому что ты непреклонный народ – как бы не уничтожил я тебя в дороге!» (Исх. 33:3). Получается, что бог евреев не всегда отвечает за себя, особенно трудно ему справиться с собой, когда он разъярён.
Этот эпизод говорит о многом, но нам он важен как второе свидетельство того, что верный раб Моше бывал иногда прозорливее своего бога, да и в жестокости пытался подражать своему богу.
Когда Моше спустился с Синая и пришёл в стан, первым делом он крикнул: «Кто за Адоная – ко мне!» И собрались вокруг него левиты ( потомки Левия - одного из двенадцати сыновей Иакова). Моше обратился к ним: «…пусть каждый из вас опояшется своим мечом, пройдите весь стан туда и обратно, от ворот и до ворот – и пусть каждый убъёт брата своего, и друга своего, и близкого своего!» И сделали левиты, как повелел Моше, и было убито ими в тот день около трёх тысяч человек (Исх. 32: 29). И сказал Моше: «Сегодня посвятились вы для служения Адонаю, потому что каждый из вас показал свою готовность убить собственного сына и собственного брата по приказу его, заслужили вы сегодня благословение».
Недаром в средние века Моше изображали с рогами. Рога у него появились после общения с Адонаем. Надо полагать, что это было знаком особого доверия.
Правда, потом еврейские теологи начали утверждать, что с рогами напутали переводчики, а в тексте Торы речь идёт не о рогах, а о двух лучах света, исходящих из головы Моше. Однако Моше предпочитал накрывать свою голову покрывалом.
Отметим ещё один важный момент в этих двух эпизодах: в обоих случаях, для того чтобы переубедить Адоная, хитрый Моше использует один и тот же психологический приём. Он играет на тщеславии своего бога. Вспомни, читатель, что говорит Моше Адонаю, когда тот хочет поголовно уничтожить своего первенца – еврейский народ. А говорит он практически одно и тоже: «…египтяне скажут: из – за того погубил Адонай евреев в пустыне, что нет у него ни сил и ни способности привести народ этот в страну, которую он обещал им».
Конечно, для Адоная это удар ниже пояса. Даже сама мысль, что кто – то скажет о его бессилии и неспособности, для бога евреев совершенно неприемлема. Поэтому он соглашается с Моше.
Рассмотрим эпизод с так называемой манной.
Как известно, когда Моше сорок лет водил евреев по пустыне, единственной их пищей была манна, нечто подобное кориандровому семени. Откуда она появлялась ранним утром на земле по тексту не совсем ясно. В данном случае это не столь важно.
Народ по утрам (с восходом солнца манна пропадала) собирал эту манну, молол на жерновах или толок в ступе, варил в котле и делал из неё лепёшки. И хотя манна (в еврейском переводе «ман») по вкусу напоминала «медовый пирог», (в синодальном переводе – лепёшку с растительным маслом), то есть была вполне съедобна, однако она сильно надоела и евреям и пришельцам, которые шли вместе с евреями. Оно и понятно: изо дня в день утром и вечером есть одно и тоже, да ещё в течение многих лет, - это испытание не для слабых.
Многие из евреев ещё хорошо помнили, как в земле Египетской сидели они у котлов с мясом и ели «досыта» (Исх. 16 -:3). Народ стал роптать. Сначала «сброд» (так в еврейском переводе), а потом и евреи заплакали и сказали: «Кто накормит нас мясом? Помним мы рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы и дыни и зелень, и лук, и чеснок. А теперь душа наша иссохла, нет ничего кроме мана этого» (Числа 11 : 4 – 6 и далее ). «И душе нашей опротивела эта негодная пища».
Моше слышал, как плачет народ, и было ему прискорбно. И сказал Моше Адонаю: «Откуда у меня мясо, чтобы дать всему этому народу, когда плачут они передо мной, говоря: дай нам мясо, и будем есть?»
И весьма воспламенился гнев Адоная и сказал он Моше: «Народу этому скажи: готовьтесь к завтрашнему дню и будете есть мясо, ибо плакали вы, обращаясь к Адонаю, говоря: «Кто накормит нас мясом? Ведь лучше было нам в Египте!» А теперь, внимание, читатель! Адонай продолжал: «И даст вам Адонай мясо и будете есть. Не один день будете есть, и не два, и не пять, не десять, не двадцать, но в течение месяца, пока оно не выйдет у вас из носа и не станет для вас отвращением». В синодальном переводе сказано более по - русски: «…пока не пойдёт оно из ноздрей ваших и не сделается для вас отвратительным». Заметим, что хоть и в стиле «пахана», но всё - таки Адонай обещал покормить мясом какое – то время.
Далее произошло следующее. По воле Адоная ветер принёс тучу перепелов и набросал их около стана слоем почти на два локтя (около метра) от земли. Люди обрадовались, нахватали этих перепелов сколько кто мог. Однако «мясо было ещё в зубах их и не было ещё пережёвано, как гнев Адоная возгорелся на народ, и поразил Адонай народ весьма великою язвою» ( Числа 11 : 33).
В еврейском переводе: «мором весьма великим». Слово «мор» на церковно – славянском языке значит «повальная смертность». Таким образом, эвфемизм «поразил мором весьма великим» означает, что все, кто попробовал мясо перепелов, были Адонаем умерщвлены. А таких, как догадывается читатель, оказалось немало. «И нарекли тому месту имя Киврот Гатаава, что значит Гробы прихоти, ибо там похоронили прихотливый народ». А прихоть – то какая: пожелали люди поесть мяса, когда после многолетнего употребления совсем опротивела манна…
А теперь, читатель, немного подумай над вопросом: где самая «болевая точка» в характере Адоная? Правильно! Именно так: тщеславие и гордость. И египтян он терзает, чтобы прославилось имя его по всей земле, а заодно чтобы и дети его уяснили насколько он могуч и страшен. Мало разделов в Торе, где бы Адонай не возвеличивал сам себя: «Я бог богов, владыка владык, царь царей! Я великий и страшный! Я Адонай и могу уничтожить, стереть с лица земли всё, что захочу!»
Когда читаешь Тору, не перестаёшь удивляться этому устрашающему самопрославлению. Дикую ярость вызывают у Адоная другие боги, даже истуканы, хотя, казалось бы, чего же так бешенно ревновать к разного рода идолам.
Не верь, читатель, когда услышишь, что бог евреев борется только с идолами, так как, дескать, других настоящих богов кроме него нет. Самое утверждение «я бог богов» опровергает эту ложь, потому что немыслимо, чтобы какой – либо бог говорил о себе «я бог богов», имея в виду «я бог истуканов», то есть главный истукан.
Автор(ы) Торы прекрасно понимали, что истуканы, статуи богов и пр. являются для людей лишь зрительными образами настоящих богов, но никак не богами. Фотография человека не есть он сам, и когда, например, в разлуке другой, любящий человек с обожанием смотрит на эту фотографию, то помыслы его направлены на человека, а не на кусочек картона.
Греки, римляне, египтяне и другие народы, конечно, не воспринимали статуи и другие зрительные образы своих богов за самих богов. Так бы хотелось думать евреям, что остальные народы поклоняются идолам, а вот у них у одних бог живой и настоящий. Он ест, пьёт и обоняет… Особенно ему нравится «приятное благоухание» от горящего мяса, а также запах и вид свежей артериальной крови.
А боги греков и римлян пили и ели нектар и амброзию. Конечно, это не кровь и мясо…
Можно полагать, что у евреев тоже были бы некие зрительные образы их бога, используемые для религиозных отправлений, если бы Адонай под страхом смерти не запретил изображать себя, а для маскировки и всё живое. Почему он это сделал? Однажды Моше попросил своего бога показаться воочию. На что Адонай ему сказал, «Кто из людей увидит меня, тот умрёт». Когда Адонай говорит о себе, что он самый страшный бог (страшен паче всех богов), то, скорее всего, не лжёт. А он – то знает, что люди могут умирать от страха. Вид его, вероятно, настолько ужасен, что можно умереть от одного взгляда на его изображение.
Представь на минуту, читатель, что рядом стоят две скульптуры: одна - Аполлону, другая – Адонаю, например, в виде дракона о семи головах и десяти рогах (Отк. 12 : 3). Верить в такого бога тоже можно, особенно, под страхом смертельного наказания (и, лучше, когда образ этого бога не видишь).
Поэтому Адонай изо всех сил старается так запугать свой народ, чтобы у евреев даже в мыслях не появилось желания уйти от него к другим богам.
Вот список болезней, которыми угрожает Адонай поразить евреев, если они отступятся от него.
«Поразит тебя (еврейский народ) Адонай чахоткой, лихорадкой, горячкой, воспалением египетским, геморроем, чесоткой, от которых не сможешь исцелиться, сумасшествием, слепотой, растерянностью, тяжёлым воспалением на коленях и голенях».