Имеются описания и русских русалий. Так, в XIX в. в Пензенской губернии парни после Троицы рядились козлами, свиньями, лошадьми, надевали маски и под музыку, звон сковородок, печных заслонок плясали и скакали, переходя из села в село. Во главе процессии часто носили чучело коня с настоящим конским черепом на шесте. Иногда обряд встречи русалок проходил на ржаном поле. Всю эту неделю мужики «русальничали», т. е. пили и гуляли на все лады.
Кульминацией русалий был праздник Купалы.[11]
Все купальские ритуальные действа можно условно разделить на 4 группы в зависимости от того, с какими мифологическими представлениями они связаны:
1) посвященные солнцу: разжигание костров на возвышенных местах, пускание горящих колес, круговые танцы-хороводы и т. п.;
2) относящиеся к очистительной магии: костры для отпугивания нечистой силы, прыжки через огонь, заклинания полей и др.;
3) связанные с культом плодородных сил природы: хороводы в рощах, купание в росе и реках на заре купальского утра, моления рекам и источникам;
4) «проводы» мифологически персонифицированных духов растительности: похороны Купалы, Ярилы, Костромы.
20 июля в языческой Руси отмечался праздник Перуна, замещенный с принятием христианства днем Ильи-пророка. В этот день грозному Перуну приносили обильные жертвы. А в следующем месяце, августе, отмечались праздники начала и окончания жатвы: зажинки и дожинки, включавшие в себя многие ритуалы аграрной магии и благодарения божеств урожая: Мокоши, Велеса и др. В сентябре устраивались общинные пиры в честь Рода и рожениц.
После карачуна, самого короткого светового дня, начинались обряды, посвященные духам умерших предков. Готовились ритуальные блюда для поминовения или совместной трапезы с духами предков: кутья, овсяный кисель, блины. В ночь на 25 декабря разводили костры из соломы для того, чтобы души предков «грелись». С 25 декабря открывался период зимних святок, центральным моментом которых являлись обряды, связанные с мифологическими представлениями о Коляде. Колядная обрядность так же многопланова, как и купальская. Кроме культа солнца и культа предков колядные действа были связаны с аграрной магией и брачной символикой. Исследователи полагают, что коляды у славян служили началом брачных церемоний, сезона свадеб. Гадания в зимние святки носят в основном брачно-любовный характер.
Многие исследователи полагают, что Масленица в языческие времена была посвящена поминовению предков. На Масленицу, чаще всего в последний ее день, жгли костры из соломы и старых вещей, что напоминает предрождественские костры для согревания душ предков. В ряде районов России существовал обычай не убирать обильный масленичный ужин со стола в ночь перед великим постом, что, видимо, связано с «кормлением» духов предков. Кулачные бои тоже являются элементом поминальной обрядности - тризны. В современном обыденном понимании тризна - это языческий погребальный пир.
Название же праздника - Масленица к языческой мифологии отношения не имеет. По православному календарю это неделя, в которую запрещено мясоедение, но в отличие от постных дней разрешены к употреблению молочные продукты: масло, сыр и т. п. Откуда и второе название Масленицы - Сырная неделя. Как видим, народный календарь имел тесную связь с природными циклами, от которых во многом зависела жизнь славян-земледельцев. За много веков существования христианства на Руси произошло слияние языческих ритуалов с христианской обрядностью, и те праздничные обряды рассматривались их носителями как православные, хотя вызывали справедливую критику со стороны духовенства. В праздничных крестьянских обрядах с их песнями, плясками, поверьями отчетливо виден тот феномен народной культуры, который называют двоеверием.
Наши предки отличались глубоко поэтическим отношением к окружающему миру, к природе, солнцу и луне, грозе и молнии, животным и растениям, рекам и рощам. По их представлениям грозный бог Перун повелевал молнией, грозой и громом. Тепло и свет, являющиеся источником всего живого на земле, давал людям Дажьбог. Другие боги повелевали Солнцем, ветрами и т. д. Родоначальниками жизни на земле были Род и рожаницы. Скотьим богом, богом плодородия был Волос, связанный также с миром предков. Богиней женского рукоделия, от которой зависело благополучие семьи, была Мокошь, она была связана в сознании славян также с водоемами. Наши предки поклонялись небесному огню, а также земному, солнцу и домашнему очагу. Известны древние обряды вызывания дождя и поклонения водным источникам.[12]
Согласно верованиям славян, вся природа была одухотворена и населена духами добрыми и злыми. В доме тоже был свой дух - хозяин дома, домовой, в лесу повелевал леший, реками и озерами - водяной, в других местах можно было встретить кикимору, полевого, полудницу, банника и т. д.
Для славян-язычников годовой цикл был наполнен не только постоянной работой в поле, на пастбище, дома, но и языческими праздниками, которые были связаны с солнечными циклами, почитанием предков, сельскохозяйственными работами. Во время зимних праздников крестьяне рядились в животных, гадали о будущем урожае, девушки гадали о женихах, в домах готовили особые блюда. Масленица знаменовала проводы зимы и встречу весны. Празднование Ярилы должно было обеспечить будущий урожай. В июне праздновали Купалу - самый длинный день в году. Затем шли праздники, знаменовавшие окончание летних полевых работ, сбор урожая и т. д. Особые дни в году были выделены для поминовения предков.
Весь быт крестьянина был опоэтизирован и осмыслен. Мифологическое значение имела и изба крестьянина: украшения на воротах, узоры ставен, конек на крыше, красный угол в избе, рисунки на полотенцах и рубахах, обрядовые кушанья. Эта культура, прочно вошедшая в народный быт, не могла полностью исчезнуть после принятия христианства.
Некоторые функции языческих богов перешли к христианским святым, а персонажи низшей мифологии составили огромный сонм нечистой силы. Именно против нее большей частью были обращены народные заговоры, языческие по своей сути, хотя и содержащие обращения к христианским святым. Богородице и даже Иисусу Христу. Как ни боролась православная церковь с «бытовым язычеством», с суеверными обычаями и обрядами, уничтожить их она не смогла. В поэтическом мировосприятии славян нечистая сила предстает не только как грозный враг, несущий пагубу человеку и его хозяйству, но и как существа, любящие пошалить, подшутить над нерадивым хозяином или неудачливым путником. Сказки, былички славянских народов полны описаний потешных случаев встречи человека с нечистой силой.
Исходя из того, что мифологическое сознание являлось определенным этапом в развитии человеческого знания, можно утверждать; что каждый народ имеет свою мифологию. Конечно, не у всякого народа были такие обширные и развитые мифологические системы, как у древних греков, но все же свои мифы, особым образом объяснявшие сущее, хотя и отрывочные, не сведенные в единую систему, существовали у всех народов, в том числе и у славян.
На наличие у славян собственной мифологии указывает и тот факт, что в славянском лексиконе имелось слово, равное по значению греческому «миф», - кощюна. У древних славян также были люди, в функции которых входили сохранение и передача «кощного» знания - кощунники и баяны.
Пришедшие на смену родоплеменным и национальным религиям мировые религии стремились вытеснить народные религиозно-мифологические представления. Примером может служить многовековая борьба христианства с язычеством на Руси. Само слово «язычник» указывает именно на национальный характер верований человека. Негативный смысл оно приобрело после утверждения христианства, как, впрочем, и все понятия, связанные с язычеством. В силу этого языческая мифология частично утрачивается, частично ассимилируется мировой религией, частично сосуществует с ней, образуя уровень суеверий. Чем позже на пути своего развития народ принимал какую-либо мировую религию, тем больше эта религия ассимилировала элементов национальной культуры, в том числе и мифологии. Значительнее всего сохранению мифов способствовала письменность. Именно поэтому мы больше знаем о греческой или египетской мифологии, чем о балтийской или славянской.[13]
Мифы ценны не только в литературном отношении. Они представляли особой синкретическое целое и определяли все сферы жизни и творчества древнего человека. Если говорить конкретно о славянской мифологии, то она определила многие черты средневековой культуры славянских народов. Неверно считать, что христианство сменило язычество, в корне его уничтожив. Христианство, победив язычество в идеологическом плане, не смогло победить его в плане бытовом. Реликты язычества воплотились, по словам М. Бахтина, в «карнавальной культуре» простого народа, выплескивавшейся на площади и улицы средневековых городов, на поля и луга во время праздников, которые лишь формально были христианскими, а по духу своему - все теми же языческими. Как писал известный исследователь восточнославянского язычества Е. В. Аничков, «... песни и игры бесовские, всевозможные пиршества: тризны, брачные пиры, праздничный разгул, скоморошество, а отсюда вся целиком народная поэзия всегда и церковью и фольклористами и историками литературы признавались последним приютом язычества..».. Мифы просто перешли из разряда священных знаний, место которых заняла христианская догматика, в разряд обыденных представлений, превратившись в былины, обрядовые песни, заговоры, сказки и т. п.
Таким образом, не зная славянской мифологии, трудно разобраться в культурных явлениях славян средневековья. Следует согласиться с Б. А. Рыбаковым: «Без анализа язычества мы не сможем понять идеологии славянских средневековых государств, и в частности Киевской Руси. Культуру простого народа на протяжении всех столетий феодализма мы можем понять только в свете анализа всего языческого комплекса. Народные сказки, хороводы и песни, былины и думы, красочные и глубокие по смыслу свадебные обряды, народные вышивки, художественная резьба по дереву - все это может быть осмыслено только с учетом древнего языческого миропонимания».