Здесь налицо особое понимание тела, как общности людей, телесности вообще и слова, становящегося плотью, о котором мы говорили в лекции о древнееврейской культуре. Поэтому еще одно понимание Церкви в христианстве не будет чем-то неожиданным: Церковь — Тело Христово, состоящее из верующих как из "клеточек". Апостол Павел прямо говорит, что Церковь — это именно тело Христа (Ефес. 1: 23), и конкретизирует такое понимание следующим образом: "Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос, Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих" (1 Кор. 12: 12 — 14). "Посему страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы — тело Христово, а порознь — члены" (1 Кор. 12: 26 - 27).
Таким образом, Церковь — это особого рода общность людей. Следует подчеркнуть, что церковное тело имеет не только пространственное измерение: в него входят и те, кто некогда жил, в него могут войти и те, кто еще только должен родиться. Поэтому это — невидимое или мистическое тело Христа, пронизанное Духом Святым.
Слово "дух" — один из переводов еврейского слова ruah {дыхание, ветер, воздух или даже пустое пространство). В иудаизме "руах" понимался как особым образом действующая сила божественного вдохновения, побуждающего совершить то или иное действие. Важно подчеркнуть, что понятие "дух" соотносится не только с отдельным человеком, но и с человеческой общностью.
В самом деле, когда люди объединяются в группы, принято говорить о едином для данной группы "духе". Иными словами, с помощью слова "дух" принято обозначать некую невидимую побуждающую к действию и объединяющую человека с другими людьми силу. Одна из наиболее емких характеристик "духа" принадлежит средневековому католическому богослову св. Фоме Аквинскому. Он пишет: «Название "дух", очевидно, заимствовано из представлений о дыхании живых существ, которые вдыхают и выдыхают воздух. Вследствие этого данное название обозначает всякое побуждение и всякое движение любого тела. Так, ветер называется дуновением (или духом). Поскольку воздух невидим, название "дуновение" (или "дух") в дальнейшем переносится на все невидимые и динамичные субстанции и силы. По этой причине душа, суть которой — восприимчивость, ангелы и Бог называются духами, и Бог, действующий через посредство любви, совершенно правильно называется духом, ибо любовь вызывает определенную движущую силу» (цит. по: Margerie de, 1975, p. 52). К этому следует добавить еще одну данную Фомой характеристику: "Поцелуй есть символ мира, ибо с помощью рта, которым целуются, человек также дышит. Следовательно, когда люди целуются, они объединяют свой дух с целью установления мира и согласия". (Ibid).
Итак, "дух" оказывается неким недоступным органом чувств, началом, ориентированным именно на объединение во времени и пространстве. Может ли это начало стать разъединяющим? В общем случае ответ должен быть утвердительным, но здесь нет никакого противоречия со сказанным ранее. Дух каждой локальной человеческой группы служит для нее объединяющей силой, но во взаимодействии друг с другом "духи" различных человеческих групп не обязаны быть согласованными. Только Святой Дух является силой, способной объединить весь род человеческий.
Следует сразу же оговориться, что мы совершенно не касаемся вопроса о сущности "духа", его свойствах или способах, которыми он действует на людей. В рамках данного изложения нас интересует не субстанция "духа", а его функции, независимо от того, как в действительности эти функции осуществляются. В частности, считается, что именно "дух" побуждает к действию человеческую душу. Тем не менее сам человеческий дух может испытывать различные состояния — радость, горе, печаль и т. д. Считается, что бывают случаи, когда действия человека определяются не его собственным, а каким-то иным, посторонним "духом" — "духом зависти", "духом заблуждения" и т. д.: эти посторонние "духи" словно "нападают" на душу человека. Они не подчиняются человеческой воле, как не подчиняются человеку его собственные силы. Точно так же действует и "Дух Божий", побуждающий Божьих избранников пророчествовать и совершать определенные действия. Это создает серьезную проблему "различения духов", т.е. выявления подлинного источника, побуждающего к слову и действию. Важно подчеркнуть, что, согласно иудаистской традиции, Бог достигает своих целей не плотским, физическим принуждением, а силой Духа. Посредником между Богом и миром оказывается Слово. Слово — это Откровение Божьей Воли. Только благодаря христианству мог возникнуть единый, целый и целящий (т.е. делающий неким целым) Дух, который именно потому и называется Святым: святость предполагает чистоту в буквальном смысле отсутствия примесей. Иисус — Сын Божий именно в том смысле, что Он слушает не духов предков (род), не Небо ("территориальное царство"), не будущее (Израиль), не природу (Греция), а Бога как Слово: "И Слово стало, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца" (Ин. 1: 14). Иисуса вдохновляет эта загадочная, невидимая сила, которая заставляет человека любить и страдать, говорить и слушать, короче — повиноваться. Эта сила и есть Бог — Отец христианства, а Иисус — воплощенное Слово. И только после Его искупительной жертвы Святой Дух может проявить Себя как дыхание Бога, преображающее человека и человечество, делая людей способными подчиниться велениям Божьей воли. Верующие в Иисуса Христа получают доступ к действию Святого Духа.
Но первоначально Святой Дух сошел не на всех, а на тех, кто был объединен единой верой в воскресшего Иисуса Христа: ведь для получения дара нужно верить в Того, кто этот дар дает. Святой Дух сошел на апостолов, которые и стали "зародышем" Церкви. И хотя Святой Дух дается лично каждому, но происходит это только тогда, когда все вместе. В Церкви как Теле Христовом начинает обитать Святой Дух, и Иисус Христос воскресает в Церкви телесно. Апостолы после смерти Иисуса стали Телом Его Духа, и тем самым была основана Церковь (Пятидесятница, 30 г. н.э.). Церковь как особая общность становится и особой формой жизни, поскольку заменяет принадлежность к национальному, этническому и т. п. локальному коллективу принадлежностью к целостности церковного тела, в границах которого только и проявляется действие Святого Духа. Таким образом, Дух Божий сопровождал и направлял действия Иисуса Христа во время Его земной жизни, а после Его крестной смерти в качестве Святого Духа наполняет Его учеников и делает реальностью Его телесное присутствие в совокупности тел апостолов. Именно Святой Дух, продолжая жить в них, дает им силы для выполнения функции Его представителей на земле.
Важно подчеркнуть связь прихода Святого Духа с крестной смертью Иисуса. В связи с этим Святой Дух называется еще Утешителем (в православной традиции ударение падает на второй слог).
Иисус говорит перед распятием: «А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: "куда идешь?" Но от того, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ин. 16: 5 — 7). Здесь Иисус представительствует за весь человеческий род. Он страдает и умирает за него. Поэтому Иисус — это первая добровольная жертва, это жертвователь и жертва в одном лице.
Говоря в предыдущих лекциях о роли жертвоприношений в формировании единства человеческой группы, мы подчеркивали, что без жертвы это единство вообще невозможно: жертва "притягивает" к себе разнонаправленные векторы насилия и гасит агрессивные импульсы. Такова же, в сущности, и смерть Иисуса, делающая Его Христом. Но здесь имеется одно существенное отличие. Жертва и жертвователь до Него были резко отделены друг от друга, и боль, страдания жертвы не принимались во внимание, были как бы невидимыми. После Иисуса становится очевидной цена мира и согласия. Эта цена — смерть, отказ от жизни или ее части как выход из цепи причинно-следственных связей, умножающих боль и страдания мира. После Иисуса мир и согласие должны обеспечиваться не принесением безгласных жертв, а принесением в жертву самого себя — отказом от всего того, что разъединяет, умножает страдания других. Христианская любовь жертвенна, ее суть составляет смерть как отказ от части самого себя, и только так можно "пробиться" к другому. Поэтому смерть становится источником жизни, не являющейся результатом причинно-следственных связей. Иными словами, чтобы воскреснуть вместе с Иисусом Христом, нужно сначала вместе с ним умереть. В этом тайна крестной смерти Иисуса и Его воскресения: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то остается одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (Ин. 12: 24 — 25).