Эти и многие другие вопросы вставали перед евреями с середины XVIII столетия. Как было замечено выше, часть еврейства сопротивлялась переменам, но нигде решение идти навстречу новому или сопротивляться ему не принималось без тщательных раздумий. Каждый человек должен был сделать определенный выбор. Соответственно современный евреям мир характеризовался давлением этого выбора: либо противостоять силе традиции и открыть для себя новый и более широкий мир, либо противостоять новым идеям современности, как представляющим собой угрозу традиционной истине и обычаям. Естественно, что только по краям спектра проблема выбора возникала в столь остром виде. Большинство евреев были склонны к компромиссу, хотя в ранний период и такое решение приходилось утверждать как нечто новое.
Процессы, начавшиеся в XVIII столетии, до сих пор представляют собой отличительную черту иудаизма. В самом деле, двести лет — сравнительно небольшой промежуток времени, в течение которого могли бы быть выработаны ответы на вопросы, поставленные перед традицией в два тысячелетия. В этом смысле иудаизм до сих пор все еще охвачен процессом собственного реформирования, и возникающие при этом формы, как в традиционных, так и в нетрадиционных слоях иудаизма отличаются крайней расплывчатостью. Примеры, приводимые ниже, являются типичными для своего времени евреев, при всем многообразии их взглядов на еврейскую религиозную традицию.
2.1Израиль и США – две столицы мирового иудаизма
Израиль. Сегодня государство Израиль является главным духовным и пространственным сосредоточением современного еврейства. Культурные и политические достижения Израиля — центра возобновленной национальной жизни — служат предметом гордости евреев всего мира. Многие из них совершают «светские паломничества» к «гражданским святыням» нового государства – в Кибуцы (сельскохозяйственные коммуны), в Кнессет (парламент), в развивающиеся города пустыни, к памятникам Голокауста. Одни проводят время, занимаясь в университетах Израиля или просто путешествуя по стране. Другие приезжают в Израиль со специфически религиозными целями, хотя одно не исключает другого. Существование в Израиле тысяч молитвенных домов и синагог, где воочию представлены обычаи евреев от Польши до Бухары, поражает наблюдателя широтой традиционной еврейской культуры с множеством форм ее современных проявлений. Будучи настоящим микрокосмосом еврейского разнообразия и единства, сохраняющихся в течение веков, религиозная жизнь Израиля часто заставляет по-новому относиться к вопросу об идентификации еврея. Сама же земля Израиля с ее археологическими руинами и античными укреплениями, будучи настоящим микрокосмосом неиссякаемой еврейской культуры, навевает размышления о еврейской истории и о необходимом ее продолжении. И не важно, верит человек или нет, все это объясняется современными евреями в религиозных понятиях, и чувства, пробуждаемые ими, понимаются как религиозный опыт.
Как ни парадоксально для стороннего наблюдателя, в этом заключается основополагающий момент современной еврейской жизни, современного выражения иудаизма как национально-религиозной культуры. Неоднородность религиозной жизни в самом Израиле должна рассматриваться как весьма сложное явление. Если между атеистами и традиционалистами существует полярное различие, то последние занимают среднее положение между современными проявлениями традиционализма и ультраортодоксией. Вследствие политизации религиозных групп и возросшего значения раввината, некоторые области закона находятся в ведении ортодоксальных коалиций (например, контроль над разделами гражданского права, касающимися брака и развода; в некоторых городах контроль над печатью, работой общественного транспорта и театральными представлениями по субботам). Такие ограничения часто рассматриваются неверующими как ущемление их гражданских прав, и хрупкое равновесие нередко нарушается, когда та или иная группа решает присоединиться к их позиции. Вследствие крайней неуступчивости раввината в том, что, по его убеждению, относится к божественному закону, положение дел, при котором большинство даже светски настроенных граждан полагают, что традиционная Галаха играет определенную роль в оформлении общего права в государстве, подвергается все большему испытанию. Недостаточное отделение государства и религии превратило противостояние религиозных и светских ценностей в Политическую борьбу, в результате чего для умеренной позиции остается очень маленькое пространство. В Израиле имеется очень мало проявлений либерализма в религии, а немногочисленные попытки в этом направлении часто сводились на «нет» традиционалистами, от которых либералы должны были получить политическое одобрение и религиозное признание; или же такие попытки отвергались пекулярными кругами, которые стали враждебны ко всем религиозным группам и с трудом могут согласиться даже с недогматическими формами традиционализма. Однако коалиции между традиционалистами и светскими партиями имеют место в случае, когда затронуты вопросы политической безопасности, хотя мессианская мотивация первых не будет разделяться последними.
Между традиционалистами также имеются большие различия. В их общей борьбе против секуляризма различные направления стараются определить еврейский характер государства. Спектр традиционалистов включает в себя, с одной стороны, современных ортодоксов, чья жизнь определяется Галахой, но они признают демократические институты западного государства, с другой — ультраортодоксов, которые либо открыто не признают государство, либо хотят с помощью политической деятельности оказывать влияние на то, чтобы произошла тотализация норм Галахи в общественной сфере. Так как эти позиции означают совершенно различное отношение к вопросам о еврейском характере государства, о западной демократии, о законе в государстве и еще в большей степени о мессианском характере нашего времени (т.е. является ли возвращение в Сион частью божественного исполнения древних пророчеств), в зависимости от этого сформировались совершенно разные модели поведения. Было время, когда участники этой драмы и их отношения могли быть легко определены по тому, насколько западной является их одежда, по характеру и размеру их головных уборов, по тому, употребляется ли ими святой язык в повседневной жизни или только во время молитвы. Сегодня многие из этих различий выявить сложнее, и поэтому крайние традиционалисты, включая новых эмигрантов из западных стран или юных израильтян, со страстью призывают «возвеличить и упрочить Тору».
Совершенно очевидно, что каждая группа в государстве Израиль видит соответствие образцу еврейского характера государства в своем собственном лице. Политический компромисс по разделению светского и религиозного образования является не чем иным, как следствием того факта, что каждая группа привержена исключительно своим ценностям. Так, например, когда традиционалисты объединяются, с тем чтобы ценности Галахи определяли собой медицинскую этику (включая такие вопросы, как аборт, вскрытие трупов и некоторые другие), светские партии часто отвергают эту позицию по политическим причинам, а необязательно на основе затронутых ценностей. Равным образом светские предложения, касающиеся гражданских свобод и демократических прав, часто с презрением отвергаются традиционалистами только потому, что они были поддержаны людьми неверующими и не придерживающимися Галахи. Борьба идет каждый день, так что о будущем характере еврейской жизни в государстве Израиль можно только догадываться. Высокий коэффициент ультратрадиционалистов в семьях и увеличение их в числе избирателей рассматриваются ими как положительное свидетельство возможного политического господства. Такое развитие событий вызывает серьезные опасения между более либеральными традиционалистами и, конечно, среди светских израильских евреев. Последние надеются, что древний идеал объединения еврейского народа заставит всех искать примиряющего компромисса.
Соединенные Штаты Америки. Если для евреев Израиля насущной необходимостью является нахождение объединяющего консенсуса, чтобы преодолеть их политико-религиозную поляризацию, то необходимость культурного выживания для евреев Соединенных Штатов, живущих в условиях многоликого политико-религиозного плюрализма, и является таким консенсусом. Основанная на принципе отделения религии от государства, религиозная жизнь Америки побуждает соответственно различные религиозные и этнические образования к укреплению своих общинных позиций. В случае с евреями это означает развитие национальных и региональных объединений, включающих в себя религиозные и нерелигиозные группы. Так как эти объединения ответственны за всю еврейскую (региональную и национальную) общину, дух плюрализма и примирения превалирует обычно даже там, где религиозные различия бросаются в глаза. Кроме того, так как евреи составляют религиозно-этническое меньшинство, для них необходимо оставаться объединенными с целью отстаивания своих интересов на местном и государственном уровнях. Особенно остро эта проблема стояла в прежние десятилетия, когда евреи ограничивались в пользовании некоторыми медицинскими и общественными институтами, а также лимитировались неофициальными квотами при зачислении в университеты и при приеме в государственные учреждения или частные фирмы. По этой и другим причинам евреи Америки образуют партии, поддерживающие совместные политические действия и признающие роль малых групп. Естественно, что это значительно влияет на их религиозную жизнь. Язвительная вражда между либералами и ортодоксами, некогда общая по всей Европе, никогда не была отличительной чертой еврейской жизни в Америке. Ее религиозный и общинный облик сформировали главным образом евреи, эмигрировавшие в XIX века из Европы и России. Ранние волны немецких евреев принесли с собой реформированную идеологию, вдохновленную Гейгером, и произвели ряд изменений в литургии (сокращенные молитвы, пение на национальном языке или параллельное пение, совместные места для мужчин и женщин). Сформировалось либеральное отношение к требованиям Галахи: пищевые и субботние предписания ослаблены или от них отказались совсем, традиционный головной убор необязателен. Преданность американским идеалам привела в ранний период к отрицанию евреев как народа (а также и сионизма) и к популярности идеи универсального братства. Тот факт, чтопервая реформистская раввинистическая школа была основана в Охио, символизирует собой главенствующую в ранний американский период ориентацию на среднеевропейские страны. Во многих отношениях реформированный иудаизм перенимает черты протестантизма и часто превращает раввина из ученого в проповедника, который в культовом одеянии сидит за возвышенной кафедрой лицом к собранию. Результатом отхода от традиции явилось то, что многие из этого собрания живут вообще без связи с религией, осуществляемой через раввина, и смотрят на религию как на время от времени повторяющееся субботнее действо с минимальным влиянием на их ценности и образ жизни в течение недели. В последние годы реформированный иудаизм получил более традиционное понимание как авангард литургических изменений, происходящих, однако, в рамках традиционных категорий; его нынешней чертой является также поддержка государства Израиль. Борьба реформированного иудаизма за универсальные и социальные ценности, против злоупотреблений и нарушений гражданских прав в Соединенных Штатах и за рубежом выражает собой моральное самосознание американского еврейства.