В высшем, всеобъемлющем, смысле эта аналогия превосходит земную праведность и простирается дальше, непосредственно к Богу. Ибо Христос, принося Свою пречистую плоть в жертву на Кресте, по воскресении своем с плотию восшел в небесную Скинию, ко Отцу Своему, о чем пишет святой апостол и евангелист Иоанн Богослов: «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Иоан.20:17). Здесь завершился и увенчался славою Его жертвенный подвиг страданий и смерти для спасения людей. Здесь Он готовит обитель для возлюбивших Его и доказавших свою любовь делами правды.
3.3 Христос – жертва умилостивления
Апостол Павел учит, что Бог Отец послал Сына своего, «чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное» (Кол.1:20). И в другом послании пишет, что во Христе «мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его» (Еф.1:7). В своей заключительной части Послание к Евреям является наиболее цельным и последовательным учением о подвиге Спасителя, именно как об искупительной жертве. Здесь прямо говорится, что Сын Божий как первосвященник Нового Завета принес наилучшую жертву для искупления людей – «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9:12). Продолжая здесь сравнение страдальческого подвига Христа с ветхозаветным первосвященническим служением, апостол Павел называет Сына Божия «жертвой» (Евр.7:27, 9:28, 10:12), говорит о «умилостивлении за грехи» (2:17), о «вечном искуплении от преступлений» (9:12, 9:15,). Подобными выражениями изображается спасительная жертва Христа и в других посланиях апостола Павла[78], встречается в посланиях апостола Петра[79] и апостола Иоанна Богослова[80], в Евангелии[81].
Несмотря на согласие апостолов в изображении крестного страдания Христа как искупительной или умилостивительной жертвы за грехи людей, а также на преобладание подобной терминологии в трудах святых отцов, отношение к нему у некоторых современных богословов в большой степени критическое. В обоснование неприятия образа искупительной жертвы часто приводятся слова святителя Григория Богослова: «Кому и для чего пролита эта излившаяся за нас великая и преславная Кровь Бога, и Архиерея, и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех, сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не кому иному, как содержащему все в Своей власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как это оскорбительно! Разбойник получает не только от Бога, но и Самого Бога; за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить нас! А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине Кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна»[82]?
Однако данные рассуждения известнейшего учителя Церкви не могут служить достаточным основанием для отрицания образов искупления. К приведенной цитате святителя Григория Богослова можно подобрать множество противоположных по смыслу высказываний, как в его собственных трудах, так и у других святых отцов. Святитель Григорий, по сути, не отрицает здесь учение о жертве, а предостерегает иных простецов, склонных к упрощенному и буквальному пониманию искупления, как некой торговой акции. В действительности, идея искупительной жертвы является важнейшей в спектре прообразов Священного Писания. Она очень естественна и понятна для человеческого восприятия, и не только в «темном» прошлом, но и для современного человека, и поэтому имеет важное сотериологическое значение. Из слов апостола Павла о Христовой жертве совсем не следует, что именно Кровь и Плоть Сына в собственном смысле стали умилостивительной жертвой Отцу. Жертва Сына Божия здесь – свободная воля Его, преданная во всецелое, чистейшее и безупречное послушание воле Отца, а также, безмерная сыновья любовь, выразившаяся в непорочном прохождении славного пути верности в этом послушании «даже до смерти, и смерти крестной» (Фил.2:8).
Всеведающему Богу не надо испытывать ничего, и сама любовь Сына Божия не требует испытания, ибо это любовь Бога – во всем беспредельно совершенного и неизменяемого. Необходимость пройти Иисусу Христу этим тяжким путем, связанным с величайшими страданиями и смертью, имела причиной всестороннее греховное растление человечества, ужасное удаление человека от Бога. Святитель Афанасий Александрийский, объясняя учение апостола Павла о Христовой жертве, говорит, что «Слово Божие пришло лично, потому что Он только один является образом Отца, Кто мог бы восстановить человека, сотворенного по Его образу. Чтобы выполнить это воссоздание Он вначале не был причастен смерти и тлению. Поэтому Он принял человеческое тело, чтобы в нем разгромить смерть однажды для всех, чтобы люди могли бы обновиться согласно Его образа. Образа Отца только было достаточно для этого».[83]
Ему ли, всемогущему Творцу и Промыслителю мира, не подобала всякая слава честь и поклонение? Возлюбленные чада не только не воздали Ему честь, но отвергли и осудили на позорную казнь. И вместо гнева и наказания погрязшего в немыслимых грехах богоотступного человечества, неспособного воздавать славу своему Творцу, Сын Божий, ценою неимоверных страданий и пролития Своей пречистой крови, принес людям светлейший образ победы над грехом и смертью. Для спасения заблудших чад Господь самым наглядным и непререкаемым способом явил им Свою беспредельную любовь, показал высочайший образец духовно-нравственной красоты и совершенства. В том и заключалось главное значение подвига Иисуса Христа, что Он Собою открыл людям единственный и пречудный путь спасения и Сам прошел им. Иного пути избавить человечество от погибели не было, и кроме святого и непорочного Посланника Бога, никто на земле не мог бы даровать людям избавление.
В Послании к Евреям святой апостол Павел пишет, что надлежало Иисусу Христу «по благодати Божией, вкусить смерть за всех» (Евр.2:9). Значит, поражение Иисуса Христа страданиями и смертью было не столько по человеческому произволу, сколько добровольно и самовластно воспринято Им действием Святаго Духа. Святитель Афанасий Александрийский учит, что «Его тело не было для Него ограничением, а инструментом, чтобы Ему быть и в нем и во всем и вне всего, пребывая только в Отце. В одно и то же время, удивительно, как Человек он жил человеческой жизнью и как Слово, Он содержал жизнь вселенной, и как Сын, Он был в постоянном союзе с Отцом»[84].
От начала до конца Сын Божий оставался полным властителем Своей жизни: «Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего»(Иоан.10:18). Добровольно понеся тяжкие мучения, Он честно и до конца испил смертную чашу, которая была уготована безысходно погибающему человечеству, и по достоинству подвига был «за претерпение смерти увенчан славою и честью» (Евр.2:9). Он примирил Бога и человека, вернул человеческой природе сыновнее достоинство, открыл путь в сердца людей Своему благоволению. Он воссиял во тьме бессмысленности и гибельной суеты человеческой жизни, даровал людям реальную надежду, «которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека» (Евр.6:19-20). То есть обращенное к истине и стремящееся праведно к Богу сердце открылось для восприятия благодати.
Пребывая в греховной тьме, не мог человек сам оправдаться перед Богом. Но душа, имевшая в себе дыхание Творца, в лице праведников мучилась от этой безысходности, что очень хорошо отражено во многих псалмах Давида, в пророческих писаниях. Ощущая себя в рабстве греху, лучшие представители человечества осознавали, что только Господь может вызволить их, ибо никто из людей не мог достигнуть истинной праведности перед Богом. «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр.4:12). Посему некогда молил Бога царь Давид: «Не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих» (Пс.142:2). Так была испытана сыновья любовь праведного Иова, которая, когда обрушились на него несчастья, вырвалась из его сердца воплем: «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов.9:33). Но далее Иов пророчески прибавляет: «Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию» (Иов.19:25). Страдали не только люди, но и вся тварь, как пишет апостол в Послании к Римлянам, «с надеждою ожидает откровения сынов Божиих» (Рим.8:19), потому что проклята земля за грех Адама, и «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим.8:22) и ждет избавления.
Унижение и греховное разрушение первозданной природы человека, потеря им чести царя и владыки всякой земной твари нетерпимы было любящему Творцу. Но Бог при сотворении удостоил человека Своим Образом и даровал его воле полную свободу выбора. Исцеление человека невозможно, пока он сам, добровольно и охотно, не откажется от своей свободы делать зло. Нужно было привести его к осознанию необходимости для своего же блага принести в жертву Богу все свои мысли и стремления души, подчинить свою ложную и темную «правду», то есть свою самость, истинной правде, ставшей чуждой человеческой душе.