Во многих местах своих творений преподобный решительно утверждает непостижимость и неприступность Бога для нашего понимания. « Бога, - говорит он, - ни (Его) имя, ни природу, ни образ, ни вид, ни личность, никто из людей не познал, чтобы сказать и написать и передать (это) другим»[363]. Непостижимость Бога для нас обусловлена онтологической пропастью, которая лежит между Творцом и творением. « Божественное естество, будучи недоступным… непостижимо, а непостижимое совершенно невыразимо… Кто, следовательно, из людей и ангелов будет иметь силу истолковать Невидимого и Непостижимого? Никто, никаким образом! Ибо ничто (мзденпн) никогда не может быть помыслено человеческим помышлением и обозначено именем»[364]. «Нам надлежит только знать, что Бог есть, но допытываться узнать, что есть Бог, это не только дерзко, но и бессмысленно и неразумно»[365]. Следуя свт. Григорию, прп. Симеон сравнивает Бога с «великим океаном и морем морей», столь безграничным, что постичь его в полноте никоим образом невозможно[366].
Однако, утверждая трансцендентность и непознаваемость Бога, прп. Симеон еще чаще говорит о том, как Бог является человеку, что в Нем есть нечто, благодаря чему Он может быть видим людьми, благодаря чему возможно богообщение и обожение. Иными словами, преподобный, совершенно в духе святоотеческого Предания, различает в Боге то, чем Он является в Самом Себе, то есть сущность, или природу, и то, в чем Он открывается тварному миру. Так, в 53-м гимне от лица Божия говорится: «Я создал из праха тело, вдохнул в него душу живую, но не из Своей природы, а из мощи Своей и силы»[367]. Даже в своих самых возвышенных видениях преподобный Симеон весьма четко проводит это различие между сущностью и энергиями Божиими: «Дай мне видеть Лице Твое, Слове, и наслаждаться красотой Твоей несказанной, созерцать и предаваться видению Тебя. Видению неизреченному и незримому, видению страшному, дай мне поведать по крайней мере не о сущности его, а о его энергиях (фбт енесгеЯбт бхфЮт, пх фзн пэуЯбн)»[368]. В соответствии с этим различением в Боге сущности и энергии, прп. Симеон, когда говорит об образе того, как совершается обожение человека, употребляет выражения «по-благодати», «по-благоволению», «по-усыновлению», «по причастию», которые можно понимать лишь в том смысле, что обожение есть именно сопричастность Богу по энергии. Яснее всего это выражено в 89-м слове, где Сам Христос говорит: «…Я, будучи невместим по естеству, бываю вместим в вас в настоящей жизни по благодати. Я - Невидимый бываю видим, являюсь не каков есть, хотя и весь пребываю зримым, но сколько вмещает естество и сила тех, кои видят Меня»[369]. В своем 45-м Слове преподобный говорит, что «если хотим, Он будет иметь с нами такое же единение по благодати, какое единение Сам Он имеет со Отцем по естеству, что и мы такое же точно единение возымеем с Ним, если будем творить заповеди Его. Что Сам Он имеет ко Отцу по естеству, то самое дает Он иметь и нам к Нему по благоволению и благодати»[370]. Вообще, в своих творениях прп. Симеон неоднократно называет достигших состояния боговидения и богообщения «богами по благодати»[371], и по усыновлению[372]. Иногда он говорит об обожении «по-причастию»: «я весь чрез общение с Богом, с чувством и знанием, не существом, но по причастию…, сделался Богом»[373]. В гимне 50-м общение с Богом не по сущности, а по сопричастности расценено как признак Православия: «Ты слышишь, - говорит преподобный как бы от лица Христа, - что Я пребываю со святыми Сам весь сущностью (пхуЯб) ощутимо (бйуизфют) , через созерцание и даже через сопричастность (мефпхуЯб) со Отцом Моим и Божественным Духом и явно почиваю в них... Если в знании, деятельности и созерцании Бог полностью стал человеком, то я весь стал богом через общение, стал богом в чувстве и в знании (ен бЯуиЮуей кбА гнюуей) не по сущности, а по сопричастности, именно так надо мыслить православно».
Итак, приведенные тексты убедительно показывают нам, что, согласно прп. Симеону, соединение с Богом происходит по благодати, или, что то же, по энергии Божией, а не по сущности.
2.3 Разбор мест творений прп. Симеона, говорящих, по-видимому, о сущностном соединении с Богом
С другой стороны, некоторые места творений прп. Симеона как будто бы говорят об обратном, то есть о том, что человек соединяется с Богом по сущности. Например, в гимне 49-м Симеон утверждая, что, соединяясь с Богом, он становится большим Ангелов, говорит: «…Если ты невидим для них существом и естеством неприступен, мне же видишься и совершенно смешиваешься со мною сущностью естества Своего, ибо они не отделены в Тебе и совершенно не разделяются, но естество (есть) существо Твое и существо - естество; то поэтому, причастившись Плоти Твоей, я приобщаюсь естества (Твоего) и поистине бываю причастником существа Твоего»[374]. В 52-м гимне преподобный утверждает, что соединение с Богом происходит по сущности еще более ясно: «Сущий вверху со Отцом и пребывающий с нами, не так, как некоторые мыслят, одним действием, и не как считают многие, одной волей или одной Твоей силой, но и сущностью, если только можно осмеливаться говорить или мыслить сущность применительно к Тебе, о Бессмертный, Сверхсущий, Единый»[375].
В Нравственных Словах прп. Симеон идет еще дальше. Говоря о таинстве Воскресения и утверждая, что это таинство осуществилось в каждом святом человеке прошлых времен и продолжает осуществляться до сегодняшнего дня, он заявляет: «Принимая Дух нашего Господа и Бога, мы делаемся причастниками Его Божества и Его сущности (ухммЭфпчпй бэфпа фзт Иеьфзфпт кбй фзт пхуЯбт геньмеиб); и вкушая Его Пречистое Тело, то есть Божественные Тайны, мы реально становимся полностью соединенными и сроднившимися с Ним»[376]. Сопричастность Божественной сущности связывается здесь с Евхаристией и даром Святого Духа. Если рассматривать данное место вне его связи с контекстом, то легко заподозрить прп. Симеона в пантеизме. Однако из последующих строк становится ясно, что здесь имеется в виду отнюдь не сущностное отождествление с Богом, а общение «издали» (мбксьиен), хотя и подлинное и охватывающее все наше естество[377]: «придя однажды в такое состояние, мы делаемся подобными Богу по благодати… восстановленные в нашем искомом [состоянии], имея обновленную душу, став непорочными и живыми как воскресшие из мертвых, то есть мы видим Того, Кто благоизволил сделаться подобным нам, и Он видит нас, коим дано было уподобиться Ему, видит, как видят на расстоянии лицо друга, с которым беседуют, к которому обращаются и голос которого слышат»[378].
В других местах преподобный говорит, что сущность Божия даже доступна видению: «и тогда ты увидишь, - то есть когда последуешь за Христом по пути Его заповедей и страданий, - явившийся пресветлый Свет в воздухе души чрезвычайно обеленном, [ты увидишь] ясно невещественно невещественную сущность, всю душу, через все действительно проникающую, а из-за нее и все тело, так как душа бесплотная во всем теле находится, и воссияет твое тело, как и твоя душа, а душа опять-таки будет [излучать] сияние, как воссиявшая благодать, подобно Богу»[379]. В 47-м гимне прп. Симеон утверждает, что видит Самого Бога «по природе»: «я, став богом по положению, вижу Бога по природе, Того, Кого никто никогда из людей не смог видеть»[380].
Такая непоследовательность и видимые противоречия в терминологии, употребляемой прп. Симеоном для выражения того, как происходит обожение человека, может быть обусловлена тем, что прп. Симеон был богословом опыта, человеком, который писал об обожении как состоянии, которому был причастен он сам, пытаясь выражать свой исключительный по высоте опыт Бога на человеческом языке. Как заметил архиеп. Василий, большинство его «противоречий» находит объяснение в парадоксальности и антиномичности тайны христианства, которую очень трудно, а подчас и невозможно выразить языком логически последовательным, в особенности если, подобно преподобному Симеону, подходить к этой тайне конкретно и экзистенциально, особенно если речь идет о трансцендентности Бога и о Его присутствии в нас[381].
Таковое учение прп. Симеона о видении Бога по сущности, о существенном соединении с Богом, имеет некоторые параллели у другого великого мистика Восточной Церкви, прп. Макария Египетского. У него мы также можем найти некоторые места, употребление терминов в которых, как будто бы говорит о сущностном характере обожения. Так, он говорит, что «божественное веяние Святого Духа проникает все существо души» и в результате такого проникновения Духа в глубину человеческой природы, происходит некое слияние, смешение (ксбуйт), отождествление души с Духом,. Благодать Божия, проникая в природу человека, становится с ним «чем-то как бы естественным и неотделимым, как бы единою с ним сущностью»[382].
Относительно тех терминов, которыми пользуется прп. Симеон для выражения тайны обожения, существует обстоятельная статья архиеп. Василия, которой мы и будем следовать. Как пишет он, прп. Симеон использует термин «пхуЯб» для выражения того, чем является Бог в Самом Себе, не в аспекте его икономии. Говоря о соединении человеческой души с неприступным Светом, Симеон утверждает, что даже в присутствии Света, Божественная Сущность остается абсолютно невместимой. В другом месте он называет ее «сокровенной сущностью» (ксхрфЮ пхуЯб)[383]. Тем не менее, Симеон считает возможным сравнивать сущность с огнем невещественным и Божественным: «потщитесь и подвизайтесь в делах [благих], чтобы получить и удержать вещество невещественного огня, - я сказал «вещество», указывая тебе на сущность Божию, - чтобы зажечь мысленный светильник души…»[384]. А один раз прп. Симеон отождествляет Сущность Божию с любовью. «Любовь, - говорит он, не имя, но божественная сущность, причастная и непричастная, во всяком случае божественная». Однако, из контекста данного отрывка можно понять, что прп. Симеон и здесь не отождествляет Божественную Любовь с Богом как Он есть в Себе. Это видно из того, что подчеркивая недостаточность слов и выражений, когда мы говорим о Боге, преподобный говорит: «то, что причастно, постижимо, но то, что больше его, еще нет»[385]. Симеон также проводит здесь мысль, что сущность Божия одновременно сообщаема и несообщаема, так как Бог выше всякой сущности.