Теоретическая часть

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит…

И сознает свою погибель он,

И жаждет веры - но о ней не просит…

Не скажет ввек с молитвой и слезой,

Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

"Впусти меня! - Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!. "

10 июня 1851г. Ф.И. Тютчев

Детство - это удивительная страна. Ее впечатления остаются с нами на всю жизнь. Их трудно вытравить. Они запечатлеваются в нашем сознании, наполняют душу живыми образами: не до конца понятными, не вполне осознанными, но ощутимыми и живыми. Задумывались ли мы о том, что образы, которые ежедневно окружают наших детей, становятся частью их внутренней жизни. Ребенок прочно срастается с миром своего детства, именно в этот период формируется весь механизм его тонких психических реакций, в которых будет проявлять и строить себя личность.

Какие же образы обступили наших детей в последние годы ушедшего тысячелетия? Дети постоянно видели нарастающую страсть наживы, культивируемую как добродетель, призывы к откровенному блуду, которые лились и льются с экранов и страниц печатных изданий. Они являлись свидетелями безответственной, а часто и преступной лжи и публичного ерничанья одновременно.

Из внутренних характеристик общественного пространства особо надо отметить возросшую агрессивность среды, повышенную настороженность, недоверие и жестокость в отношениях людей друг к другу. Партнерские отношения возобладали над отношениями родственными и отношениями психологических симпатий. Вот образы, сопровождающие детство наших детей. (1).

Но ведь ребенок открыт и восприимчив, все внутренние психические и интеллектуальные структуры его еще находятся в состоянии последовательного развития и становления. Он представляет собой комплекс необыкновенных возможностей. Эти возможности, и физические, и психические, и интеллектуальные должны еще "включиться", должны начать функционировать. Образы, обступившие детей, не просто запечатлеваются в их умах и сердцах, расставляя свои акценты, - они влияют на сам процесс видения и чувствования, задают скорость ответных реакций, возгревают или, наоборот, гасят эмоциональное напряжение. (1).

Особенно губительно это сказывается на детях от природы тонких, талантливых, чувствительных. (1).

Какая же школа нужна нашему времени и нашему ребенку? Какая педагогика может справиться со всем этим: с нарастающим унынием, отчаянием, хищничеством, спровоцированным разгулом инстинктов, катастрофическим падением уровня знаний, культуры, с лживостью самого общественного информационного пространства, которое становится все менее и менее пригодно для жизни детей? …Сегодняшние жизненные обстоятельства, столь удручающе действующие на многих, как бы сами рождают образ сегодняшней педагогики: она должна стать БЛАГОВЕСТИЕМ. Не призывом к отходу от зла и не хаотическим поиском неизвестного доселе добра; сегодняшняя школа нужна ребенку прежде всего как провозвестница Истины, Которая явила себя миру и продолжает пребывать с нами в мире: "Я с вами, и никто же на вы". (1).

Дети - наша радость, наше счастье, и в то же время наша боль. С каждым днем эта боль проявляет себя все острее, все глубже и серьезнее становятся проблемы, связанные с детством.

Ребенок всегда остается ребенком, с каким бы злом он ни столкнулся; в сердце его скрыты великие сокровища, которые делают его близким Богу. Но как легко омрачить его детскую жизнь и направить ее по ложному пути!

Дети очень быстро привыкают к хорошему, и их начинает тянуть к себе запретный плод. Влияние окружающей среды на ребенка, безусловно, проникает в нашу школу, не может не проникнуть, и соблазн для детей бывает очень сильным. (2).

Вера в будущее, в жизнь - главная доминанта созидания внутреннего душевного пространства ребенка. Ибо мир видимый есть только часть жизни, и никакой зримый образ не может вместить полноты и богатства мира вышнего, невидимого. (1). "…Школа может вести детей к Богу не тем, как и что будет говорить она о Боге, а тем, куда духовно устремит она движение души ребенка, чем зажжет и воодушевит детские сердца". (3).

…Образное богословие должно стать теоретической частью содержания православного образования. (1).

Образное богословие - это живая жизнь Церкви, отражающаяся, прежде всего, в литургической поэзии, которая вся, до самого малого тропаря, построена по законам образной художественно-поэтической речи. Образное богословие - это и икона, фреска, и сам образ православного храма, которые запечатлеваются в сознании человека и сопровождают его на протяжении всей его жизни.

Богослужебные тексты, также как и древние образцы иконописи и храмовых росписей, нельзя считать только историческими памятниками христианской культуры; они также акты образного богословия, то есть свидетельства веры. (1).

Школьное богословие как система христианских знаний-понятий и появилась у нас поздно, и распространение имела очень узкое. Вера в Древней Руси была не словами, не рассуждениями, а переживанием, личной причастностью, вера была сама жизнь. (1).

Во всех обстоятельствах своей жизни искать путей Божиих - искать Бога - вот основная задача православного педагога во все времена.

Один из значимых компонентов, …определяющий содержание православного образования, оказывается тесно связанным и с богословием, и с личным опытом ребенка. (1). Это - опыт молитвы.

"Люблю я молиться в храме Божием! - пишет св. Иоанн Кронштадский. …Какое богатство духа человеческого! Только помысли он сердечно о Боге, только пожелай сердечного единения с Богом, и Он сейчас с тобою…

Прекрасны наши молитвы! Мы привыкли к ним, но вообразим себе, что в первый раз их слышим, поставим себя на место иностранцев". (4).

Волею судьбы многие из нас и оказались на месте иностранцев. Мы узнаем текст молитв и поражаемся их мудрости, образности. Они входят в нашу жизнь как свидетельства былой мощи человеческого духа…

По сути, христианское образование отличается от светского на эту вот "величину молитвы". Христианин на самом деле живет в двух пространствах. Он действительно имеет двойное "подданство": будучи гражданином своей земной родины, он имеет также Отечество на небесах. И молитва - время молитвы - это время пребывания именно в том высшем истинном отечестве. Стало быть, мы не можем помыслить само содержание христианского образования без молитвы.

Но молитва - это и слова, и сердечное действие, и общее словесное служение, общее дело. И если внутренняя жизнь личности должна быть сокровенной, то есть педагог не должен стремиться к "организации" сердечного действия, то слова молитвы, бесспорно, могут быть на каком-то этапе тем драгоценным материалом, который можно и нужно пояснять на уроке.

Церковнославянский язык, на котором совершается богослужение в нашей Церкви, отличен от русского во многих грамматических формах, это-то отличие и будет стимулировать изучение текста, постижение смысла. Славянский, как праязык, менее пластичен в окончаниях, более многозначен в корнях, чем русский. Одним и тем же словом в нем может быть названо и явление как процесс, и тот, кто явился.

"Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…" (Тропарь Рождества Христова). "Рождество" - явление, пришествие Христа; "Ты же чистая красуйся, Богородице, о восстании Рождества Твоего" (Ирмос 9 песни Пасхального канона.). "Рождество" - одно из Имен Спасителя.

Такие более крупные формы языка, "модули", учат детей связыванию явлений, их причин, следствий, а также участников в один "корневой куст". В процессе дальнейшего развития языка это начальное единство, как мы знаем, дифференцировалось: понятия обрели свои личные грамматические формы; теперь только по корням можно найти общность происхождения.

Славянский же язык эту исконную общность хранит, возвращая нас к древнему единству смыслов. Это прекрасная профилактика против буквалистского, рационального чтения, которое так мешает правильному пониманию Библии.

Кроме того, важен разбор самого текста молитвы, они - высокая поэзия Церкви. Это не эпическая героика земли и времени, не романтизированная песня влюбленного сердца - но слово Духа, в притчах, метафорах, образах говорящего о вечном. Это слово трудное, оно выходит навстречу нам без игры, без шутки - в царственных порфирах свидетеля Откровения. Такое слово научает уже своей интонацией, и прежде, чем ребенок постигает смысл, сердце его наполняется образами, в которых сплетены воедино начала и тайны мира дольнего и горнего.

Конечно, духовное постижение молитв, как постоянное откровение о вышних силах, о путях Божественного Домостроительства, и о наших сокровенных переживаниях, будет происходить всю жизнь, но как хорошо, если первая встреча с покаянным словом, со славословием, с прошением состоится в детстве! Школа действительно может начать процесс погружения в слово и тем способствовать рождению личной молитвы у ребенка…

Молитва - дар. Мы не можем рассчитывать на дары, в этом тоже есть некая нечистота совести. Но педагогу важно раскрыть необходимость и естественность молитвы для нашего духа, если такое словосочетание вообще возможно. Естественность, а не исключительность. (1).

Приучение к молитве - это приручение чувств затихать перед словом. Со временем возникает ощущение близости Божией и ребенок начинает понимать и помнить, что он всегда ходит "пред Лицем Божиим"…

…Введение в молитву - новая содержательная часть нашего образования, часть не созерцательная, а деятельная. Молитва одна может сформировать личность ребенка, воспитать его чувства, укрепить волю и развить разум. Священная теснота молитвы - те узкие врата, за которыми простор истинной духовной радости. (1).

Церковнославянский язык и его значение в современной православной педагогике (стр. 1 из 5)

Теоретическая часть