Христос «истощил Себя из образа Бога, то есть в том, в чем он был равен Богу»[95], – рассуждает французский епископ Илларий Пиктавийский. Свт. Григорий Нисский в полемике с Апполинарием подчеркивает, что то, что воспринял Господь «соразмерно было с мерою нашего естества»[96]. Это умаление, опустошение по мнению Феодора Мопсуестийского, описание своеобразного бездействия (имеется ввиду божественная природа), в котором Он не проявил Себя, поэтому «те, кто Его видел думали, что Он и есть тот, кем кажется»[97].
Характер неоторого бездействия в Личности Спасителя был ясен в начале IV в. христианскому римскому философу Марию Викторину, который утверждает: «Мы понимаем Его самоуничижение не как некоторую утрату или ограничение Своей силы, но как то, что Он смирил Себя до позорного состояния, снизойдя до нижайшего положения»[98]. Другой представитель западного христианства Евсевий Версальский, рассуждая над словами апостола, приходит к выводу, что «Форма Бога восприняла форму раба…Все чем Он обладал по природе, было опорожнено в Его Личности…и через подчинение нашей природе Он восстановил для неё то, что через неповиновение погибло в Адаме»[99].
В греческом варианте конструкция «образ раба» выражен словом «морфи», что «имеет значение неизменного и существенного»[100]. Очевидно, что Спаситель стремился сохранить при Боговоплощении природу падшего человечества, чтобы именно её взять с Собою на крест.
Проф. Осипов обращает внимание на то, что наш мир – это осуществление божественных энергий. В Своём Преображении на горе Фавор Господь показал их апостолам. Свт. Григорий Палама указывает, что «свет Преображения не начинался и не кончался»[101], то есть божественные энергии пронизывают мир с момента его сотворения. Мир поэтому не просто творение Божие, но и отображение Бога. Человек тоже образ Создателя, значит «законы существования мира и человеческой природы – это не придуманные Богом законы, а это то, что отражает Божественное существо»[102].
Страдания по сути это состояние, которое испытывает на себе какая-нибудь природа. Повреждение – страсти (возможная причина страданий) так же описывают внутреннее состояние. Испытывая одни страдания, человеческая природа может лишиться возможности испытывать в то же время другие страдания, как одновременно пребывать в разных внутренних состояниях. Так природа меняется (преображается в свою меру), что в жизни наглядно подтверждается выражением: «после страданий, человек становится глубже». Если страдания претерпеваются за Христа, то это привлекает благодать к человеку, и он облекается во Христа. Здесь терпение означает труд человека, соработника у Бога. Это выражение воли (терпение) преображает действием Св. Духа человеческую природу, и человек разлучается со страстями окончательно.
Страдание – для исцеления чего-либо это закон, поддерживаемый Божественной энергией. Бог не мог иначе исцелить человеческую природу, т. к. последнее означало бы измениться Ему Самому, Слово вочеловечивается и совершает тот подвиг, благодаря которому происходит восстановление человеческой природы. Апостол Павел в послании к евреям пишет: «Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания» (Евр.: 1,10). Это означает, что Слово, воплотившись, совершило (т.е. исцелило) Свою человеческую природу страданиями.
В этом смысле святость человеческая означает только меру, до которой человек исцеляется и приступает к общению с Богом. Это никак не приобретение каких-либо совершенств. Итак, никто из людей не мог изменить свою природу, ни тем более чужую, но требовался новый Родоначальник всего человеческого рода. Только Бог мог, воплотившись, исцелить Свою человечность, которая стала родоначальником нового поколения людей.
Владимир Лосский пишет: «И второй Адам, чтобы полностью стать «по образу» Адама первого, дал искусителю приблизиться, но теперь уже не в раю, а в положении человека падшего. Но только во Христе «недостаточность» становилось не злом и ненавистью, а страданием и любовью; вот почему искуситель был отражен Тем, Кто носил в Себе большее чем рай, – Тем кто есть Сущий»[103]. Епископ Евсевий Кесарийский рассуждает: «Как одному болящему члену сострадают все члены, так ради многих страдающих и грешащих членов Слово Бога, приняв образ раба, благоволила подчиниться общей с ним участи, принять на Себя страдания о болящих членах»[104].
Пределом страданий стал крест. «Вот взор Его уже чист, – в глубине души уже сияет успокоительный свет. Он знает, что дело Его на земле уже исполнено; остается кончить одно – сказать перед землею и небом: жажду…»[105]. «О, и рабом стать – восклицает свт. Иоанн Златоуст, – дело великое и весьма неизреченное, а подвергнуться смерти – еще гораздо большее»[106]! В тропаре Пасхи Святая Церковь воспевает: «…смертию смерть поправ…». Это проясняет святитель Епифаний Кипрский в словах: «Слово вкусило смерти, смерти крестной ради нас. Слово вошло в смерть, чтобы смертию смерть умертвить»[107]. Для лучшего представления необходимо прояснить, что смерть не обладает никаким личным бытием, это предел распада, возврат к небытию. Итак Господь умирает на кресте и Его пречистое тело разлучается с душой. Это событие настолько удивительно, насколько оно прославляет Бога, желающего спасения для всех. «Во гробе плотски…», – поет Церковь в Великий пяток.
По преданию и писанию (1 Пет. 3,18–19) Сын проповедует любящего Отца и спасение человеком в аду. Этот важный момент в деле спасения апостол Павел объяснил так: «Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим 14,9). Тление не коснулось Пречистого Тела Христа; как об этом говориться в песнопении: «Во гробе же истления не виде святое тело Избаителя»[108].
«Богочеловек Господь, добровольно приняв смерть и погребение, продолжал и после распятия и погребения оставаться «Единым от Святыя Троицы»[109]. Преподобный Иоанн Дамаскин развивая эту мысль, говорит: «Хотя Христос и умер как человек и святая Его душа разлучилась с Пречистым Телом, однако же Божество Его осталось неразлучным с обоими – я разумею как душу, так и тело. И таким образом одна Ипостась не разделилась на две Ипостаси»[110]. «Увидев израненного и измученного страданиями, но «обожженного мертвого» Адам возликовал. В тоже время беспощадный, зловещий и ужасный для человека ад огорчился, задрожал, сделался безгласен, сотрясаясь до основания, и пал совершенно пораженный! Мертвый!»[111]. Эти прекрасные образы передают состояние, в котором тление соприкасается с божественным блистанием, Неимеющего тления. Три дня Бог провел в аду, однако Его Дух воздействовал на дух заключенных мгновенно, так как не имел никаких препятствий к тому. Господь основывает это спасение на вере Сына, не нарушая свободы людей.
Итак «вера употребляется Спасителем скорее не в значении жизненного кредо людей, а как свидетельство внутреннего изменения. Поверившие в аду претерпели внутреннее изменение, преображение, поскольку по вере приняли Святого Духа и оказались недоступны для тления (Мф.27:53). Точно так же и живые, когда не веруют уже осуждены и предопределены к смерти, но не Богом, а сами собой, поскольку находятся не в преображенном состоянии, ибо не приняли по вере Духа и Утешителя. Теодецея в этом рассуждении переносит акцент ответственности с Бога на человека, всегда и везде обладающего свободой выбора. Святитель Филарет Московский восклицает: «Как одно мгновение изменяет лице мира! Я не узнаю ада: я не узнаю, что небо и что земля. Ад ли это, заключивший рабов проклятия, который теперь отдает сынов свободы? Земля ли это, где Божество сияет пренебесною славою? Небо ли это, где поселяются земнородные и царствует человечество?
Непостижимое перехождение от совершенного истощания к полноте совершенства, от смерти к бессмертию, из ада в небо, из человека в Бога!
Великая пасха!»[112]
Плоды жертвы христовой являются через воскресение Спасителя. «Воскресение явилось именно тем фактом (подтверждение) что страдания Христа – спасительны, что наше естество исцелено от порока, который в него был превнесен грехом. Воскресение явилось начатком всеобщего Воскресения»[113].
Итоги
Кеносис Господа ИисусаХриста заключился в Его историческом существовании, начиная со дня «рождения», Боговоплощения и вплоть до последних страданий и крестной Жертвы Спасителя. Цели Боговоплощения соответствовали Божественному Домостроительству, основанному на великой любви Бога к людям.
1. Необходимо было прекратить тление в человеческой природе, дать возможность не только остановить внутренний распад, но и совершенно сделать человека недоступным для тления. Для этого Господь принял природу человека на Себя, чтобы совершить ее (т.е. сделать совершенной), и исцелить позже в Самом Себе.
2. Будучи лично недоступным смерти, Христу необходимо было «передать» это качество всему человечеству. Для чего Он стал истинным человеком, чтобы естественным образом оставить на земле пример и учение о возможности личного обожения и спасения всех людей. Следует понимать, что один акт Боговоплощения не изменил внутреннее состояние человеческой природы во Христе, но напротив Слово ипостасно решает не в полноте божественной природы реализовывать Себя, а добровольно принять все ограничения человеческой природы. Господь вместе со всем человечеством благоволил пройти путь к Голгофе.