Этот наш вывод подтверждает и указанный выше текст, в котором говорится о царе и царице. О связи праздника с весной свидетельствует и частое упоминание в интересующих нас текстах41) сосудов для хранения зерна (DUGharšii̯alli-), которые осенью наполнялись (išḫuṷa-, šuḫḫa-, šunna-) и торжественно открывались (ḫeš-, kinu-, ср. обряд открывания сосудов зерна на мельнице, I, 12) на весенних праздниках42). После распечатывания [129] сосудов обычно совершался обряд размола и растирания зерна (mallanzi ḫarranzi)43). Из полученной муки пекли жертвенный хлеб. Указанные сосуды в текстах обычно встречаются в связи с богом Грозы, который в качестве ниспослателя дождя обеспечивает богатый урожай44). Одним из основных обрядов праздника вызывания бога Грозы города Куливисны было выпекание жертвенного хлеба в домашней печи (UDUN). Обрядовое выпекание хлеба с точки зрения семиотики ритуала характеризуется «соединительной семантикой»45). С одной стороны, это предполагает соединение членов коллектива, с другой — соединение с духом бога-защитника этого коллектива. Хлеб сам, по-видимому, отождествлялся с богом, и каждым его выпеканием обновляли и укрепляли свое родство с ним. Обрядовое коллективное выпекание хлеба на весеннем празднике должно было содействовать обильному урожаю и богатому приплоду скота у «хозяина дома» и его домочадцев. Этот обряд можно сравнить, например, с выпеканием каравая на празднике призывания весны во многих районах Беларуси46).
Отметим некоторые интересные места описания выпечки хлеба с точки зрения их важности для более глубокого изучения повседневной домашней жизни и быта древних хеттов. Сначала смешивали растолченные зерна (мука) с водой. Затем часть образовавшейся кашицы в сосудах для теста (DUGišnuruš) накрывали священной тканью (GAD DINGIRLIM) и на некоторое время (до следующего утра) оставляли перед алтарем. На следующий день «хозяин дома» осматривал их и, если тесто поднялось, уносил сосуды в помещение для омовений (É.DU10.SA). Там, вероятно, он приносил их в жертву богу (II, 13'-14', 32'-35').
Другую же часть теста в корыте (GlŠBUGÍN) помещали у сосудов для теста перед алтарем, а потом пекари уносили его во внутреннее помещение (É.ŠA). Там «хозяин дома» разламывал на нем белый хлеб дакарму. На следующий день из этого теста пекли обрядовый хлеб в сосудах из тростника GIkurtali (II, 15'-18', 25'-26', 36'; III, 29-30).
Помимо обрядового печения «толстого хлеба» (NINDAḫarši-, NINDA. KUR4.RA), в тексте упоминается также «хлеб для воинов» (NINDA.ERINMEŠ). Жрец-маг бога Грозы города Куливисны — один из участников праздника — брал его с алтаря и помещал его на жертвенном столе бога (ŠA DINGIRLIM GIŠlahhura-), перед окном (III, 1-3)47). Хлеб или мучная жертва подобно животной жертве поднимались к верховным божествам. Разламывание хлеба в ритуале сопоставимо с расчленением жертвенного животного48) (см. ниже).
Выпеканиe хлеба сопровождалось совершением причастия: «хозяин [130] дома» «пил»49) бога Зерна (dHalki-), а также всех богов (II, 23, 27-28). Относительно значения выражения «пить бога» существуют различные точки зрения, самая убедительная среди них у Э. Форрера50). По его мнению, хетты, выпивая вино или пиво из сосуда в форме животного, символизировавшего божество (BIBRU), — «выпивая бога», приобретали силы существа этого бога, приобщались к атрибутам бога51). С другой стороны, вино в хеттских ритуалах часто использовалось в функции крови бога. Питье крови — древнейший акт спасения и исцеления. Вино вбирало в себя семантику крови, но при этом «спасение» и «исцеление» носили характер оплодотворения и рождения52). Таким образом, «выпивая» бога Зерна и всех богов, «хозяин дома» приобщался к крови богов, обеспечивая тем самым плодовитость и производительность как себе и своим домочадцам, так и жителям своего поселения.
Вторым важным обрядом праздника являлось жертвоприношение барана и быка богу Грозы города Куливисны, которое совершалось на второй день праздника, параллельно с выпеканием хлеба. Существенными моментами при этом представляются очищение жертвенных животных у вечного огня (III, 7, 18-19, 25-26), удары «хозяина дома» по частям их тела с помощью бронзовых ножей (III, 11-12), их заклинание у алтаря (III, 13, 28), молитва «хозяина дома» перед богом (III, 20-22), закалывание жертвенных животных у алтаря (III, 13, 28), отделение части их тела для вечного огня бога (III, 15, 31), трехкратное совершение жертвенного возлияния крови перед алтарем бога (III, 31-32).
В данном обряде жертвенных животных пригоняли к вечному огню и совершали очищение/воскурение с помощью тухуессар. Перед любым ритуалом жрец (или кто-то из участников ритуала) обычно совершал обряд очищения жертвенных животных, а также приводил в «состояние культовой чистоты» все предметы, использовавшиеся в ритуале53). В этом участвовали две стихии — вода и огонь как средства защиты от злых сил и напастей, от болезней и грехов54) (ср. ритуальное омовение рук «хозяина дома»: II, 22-23).
Пропитывание дымом огня жертвенных животных и варение отдельных частей их туш приобретали семантику «получить омоложение, новое рождение, воскресение». Бог, вкусивший животное, изжаренное в огне алтаря, тем самым становился воскресающим богом55). Вероятно, данным обрядом хотели возвратить исчезнувшего бога.
В связи с этим интересно отметить семантику погребального костра как частный случай регeнерационной сущности огня (ср. упоминание «вечного огня» (ukturi-) в рассматриваемом нами тексте56)). Кроме того, [131] огонь вообще во всех религиях являлся посредником между людьми и богами. Вознося вверх языки пламени и дым, он служил передатчиком жертвоприношений, доставляя жертвы богам.
«Расчленение животных» — хорошо известное техническое обозначение обряда, характерного для всех древних культур: это разъятие на части тотемного бога-животного с целью вкушения. Такова была и всякая архаическая еда в своих бытовых формах: глава дома закалывал животное и главную его часть (в хеттской традиции, скорее всего, печень и сердце — UZUNÍG.GIG, UZUŠÀ: IV, 30', 33', 35') клал на алтарь, посыпав мукой (memal: IV, 1', 23'). Это была еда для бога. Присутствующие же жарили и съедали все остальное57). В действительности жертвоприношение — это совместная трапеза людей и богов58).
Последним интересным актом жертвоприношения было совершение жертвенного возлияния крови животных перед алтарем бога Грозы города Куливисны. Кровь в мировоззрении древнего человека являлась вместилищем жизни, символом родства и общности с родовыми божествами. Кровь жертвенного животного считалась священным, очень действенным средством защиты от злых духов59). В хеттских ритуалах помимо выливания крови жертвенного животного прямо на землю встречаются также случаи, когда кровь выпускают в сосуд и ставят его на землю перед божеством60).
В исследуемом нами тексте описывается ритуальное соединение растительных (вина и пива) и животных жертв с целью вызывания плодородия и производительности.
Некоторые ритуальные действия — приготовление теста для обрядового выпекания хлеба, причащение к богу Зерна, обряд с жертвенными животными у вечного огня — сопровождались игрой на различных музыкальных инструментах (аркамми, галгалтури, «большом инструменте богини Инанны») и пением (I, 28', II, 10'-11', 24', III, 5-6). О пении и игре на музыкальных инструментах почти всегда говорится в описаниях хеттских ритуалов. Как заметил X. Г. Гютербок, эти действия в хеттских текстах обычно упоминаются раздельно в отличие от шумеро-аккадских текстов подобного рода, где под пением всегда подразумевалось также инструментальное сопровождение61). По нашему мнению, пение и музыка в хеттских ритуалах преследовали отнюдь не эстетические цели, а скорее всего были связаны с поверьями многих древних и современных народов, согласно которым звон металла инструментов и пение на высоких нотах могут изгонять демонов, злых духов и привлекать добрых духов-хранителей62) (ср., например, звон колоколов в христианских церквах).
Основные действия праздника призыва бога Грозы города Куливисны происходили на мельнице (ÉNA4ARA), во внутреннем помещении бога (E.ŠÀ DINGIRLIM), в помещении для омовений (É.DU10.SA). Здесь, по-видимому, речь идет не о помещениях храма, как предлагает Г. Г. Гиоргадзе в отзыве о данной статье, но о помещениях домашнего или дворцового сооружения культового назначения. Образец такого трехкомнатного домашнего святилища, обнаруженного в нижнем городе Хаттусы, [132] возможно, был типичным для городских жителей (или для главы маленького города)63).
Внутренние покои, по мнению некоторых авторов, были отдельным помещением, где стояла кровать бога и где умывали, умащали и одевали статую бога64). Там же были расположены печь (III, 30), где пекли обрядовый хлеб, а также, по-видимому, алтарь и жертвенный стол. В «доме для омовений», по всей вероятности, «хозяин дома» совершал обряд очищения от всякого рода «нечистоты» (злых духов, неурожая, бесплодия скота, болезней, отсутствия потомства и т. п.). Посещение дома для омовений и проведение в нем обрядов (омовение, облачение в ритуальный наряд, жертвоприношение) являлись составной частью хеттских праздников. В этих помещениях обычно устанавливалась каменная стела бога Грозы65).
Ввиду плохой сохранности текста остается неизвестным, сколько дней длился данный праздник. В тексте только один раз (II, 29') встречается выражение lukkatta — «на рассвете», указывающее на продолжение ритуала, т. е. праздник длился как минимум два дня.