1 Добротолюбие. I, стр. 73.
2 Там же, 75.
3Там же, 588.
4Там же, 86.
5Там же, 155, 157.
6Там же, 260.
7Там же, 623, срв. 529.
8Там же, II, 524.
9Там же, 598.
10Там же, I, 71.
11Там же. 101.
12Там же, 206.
13Там же, 211.
14Там же, 350, срв. у Евагрия "неистовое вещелюбие", I, 593.
15Там же, 372.
16Там же, II, 24, срв. Исихия II, 165.
17Там же, 650, срв. 751.
Все это означает, что они утверждали мир, как мир богозданных предметов, пронизанных Божиими лучами, таинственно скрывающий в себе видимое присутствие невидимого Бога; и отвергали "мир", как совокупность человеческих пошлых актов и человеком опошленных содержаний. Религиозная мудрость знает о "чистоте" Божьего мира и исповедует ее. "Знаю и уверен в Господе Иисусе", пишет Апостол Павел, "что ничто не скверно само по себе; только почитающему что-либо скверным, тому скверно". И еще: "Для чистых все чисто, а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но оскврнены ум их и совесть". Мир вещей сам по себе (δι έαυτοΰ) чист и нескверен, мудро устроен и полон духовной значительности; но пошлый человек смотрит пошлым глазом и видит во всем пошлое...
В высшей степени поучительно сопоставить с этим учением христианской аскетики выводы великих естествоиспытателей запада.1
1 См. книгу Prof. Е.Dennert. Die Religion der Nalurforacher. 1925.
Великий славянин Коперник (1473-1543) пишет: "Созерцая мысленно великолепный порядок мироздания, управляемый с божественной премудростью, кто не почувствовал бы, что постоянное созерцание его и так сказать интимное общение с ним, возводят человека к Высшему и к восхищению перед всезиждущим Строителем вселенной, в котором пребывает высшее блаженство и который есть венец всякого добра".
Бэкон Веруламский (1561-1626) высказался так: "Только поверхностное знание природы может увести нас от Бога; напротив, более глубокое и основательное ведет нас назад к Нему".
Вот молитва мудрого астронома Кеплера (1571-1630): "Велик наш Господь и велико Его могущество и нет конца Его мудрости. Хвалите Его солнце, луна и планеты на каком бы языке ни звучала ваша хвалебная песнь! Хвалите Его, вы, небесные гармонии, и вы тоже, свидетели и удостоверители Его разоблаченных истин... И ты, моя душа, всю жизнь воспевай в честь Господа! От Него и через Него и к Нему суть все вещи, зримые и незримые. Ему единому да будет честь и слава от века до века! Аминь".
Заслуженный и прославленный химик Роберт Бойль (1626-1691) записал: "Истинный естествоиспытатель нище не может проникнуть в познание тайн творения без того, чтобы не воспринять перст Божий".
Мы находим ту же мудрость и у великих ученых XIX века.
Роберт Майер (1814-1878), открывший закон сохранения энергии, пишет: "Если поверхностные головы, охотно выдающие себя за героев дня, не хотят признавать вообще ничего иного и высшего, кроме материального, чувственно воспринимаемого мира, то такую смешную претензию отдельных лиц нельзя ставить в укор науке... Из целостного, полного сердца восклицаю я: истинная философия не может я не смеет быть ничем иным, как пропедевтикой для христианской религии".
Астроном Мэдлер (1794-1874) формулировал: "Кто, подобно вам, столь глубоко всматривается в Божию мастерскую,... тот должен смиренно приклонить калена перед правлением великого Божества! Естествоиспытатель меньше чем кто бы то ни было имеет оснований сомневаться в чудесах".
У знаменитого геолога Лиэлля (1797-1875) находим следующие слова: "В каком бы направлении мы ни повели наши исследования, всюду мы открываем самые ясные доказательства творческого Разума или Его провидения, силы и мудрости".
Химик Либих (1803-1873), ученый, прославленный по заслугам, говаривал своим студентам: "Не забывайте, что мы при всех наших знаниях и исследованиях остаемся близорукими людьми, сила которых коренится в том, что мы имеем опору в высшем Существе". "Познание природы есть путь к восхищению Творцом".
А вот суждение знаменитого французского физиолога Дюбуа-Реймона (1818-1896): "Только божественному всемогуществу можем мы достойно приписать, что оно до всякого предcтавимого времени создало всю материю посредством творческого акта"...1
1 Деннерт называет еще множество прославленных имен и приводит целую коллекцию цитат, которую мы тут воспроизвести не можем. Назовем еще имена следующих ученых: Галилео Галилея, Парэ, Эрстеда, Ньютона, Халлера, Агассица, Шлейдена, Дарвина, Лейбница, Фехнера, Хеера, Грове, Жоффруа Сент-Илера, Фарадея, Баэра, Кандолля и Брауна. См. подробности у Деннерта.
Все это означает, что современное естествознание во всех своих основах создано людьми, духовно созерцавшими вселенную и руководившимися при этом религиозным актом. Это было мышление, позитивистическое по методу исследования и объяснения, и в то же время это было созерцание, духовно-религиозное в восприятии Предмета и Его сокровенных тайн. Груз недуховности преодолевался этим актом, и скрытая духовность (таинственная разумность, целесообразность, органическая стройность, боговедомость и богоозаренность) мира обнаруживалась именно воочию.
Таково поучительное сродство между религиозным миросозерцанием восточно-православной аскетики и религиозным мироисследованием великих европейских ученых.
5
Итак, граница между духовностью и недуховностью отнюдь не совпадает с границей между внешним и внутренним миром. Ибо, с одной стороны, внешний пространственный мир имеет свою сокровенную, открывающуюся человеку духовность. С другой же стороны, внутренний мир человеческой души имеет свою недуховность, преодоление которой задано человеку. Это задание указывает первую и основную цель человеческой культуры: без духовного созерцания все хозяйственные и технические достижения оказываются лишь опасностями и соблазнами. Именно поэтому можно было бы сказать: истинный культурный прогресс человечества немыслим без религиозного очищения души.
Недуховность человека обычно усматривается в его "страстности" и "грешности". Долгое исследование этой проблемы привело меня к выводу, что в основании обоих этих недостатков лежит религиозно-духовная пошлость людей и что для преодоления как "страстности", так и "грешности" необходимо, прежде всего, отверзание духовного ока и очищение религиозного акта: ибо невидящий Бога и Его лучей пребудет до конца в своей страстности и грешности.
Условимся, прежде всего, о том, что следует понимать под человеческой "страстью". С точки зрения психологической, страстью называется всякое интенсивное влечение человека, независимо от того содержания, которым оно наполнено, и от того предмета, на который оно направлено. В этом влечении участвуют и чувства, – то пассивные аффекты, то активные эмоции, – и желания, – то получающие форму сознательно-разумного воления, то теряющиеся в бесформенности безразумного вожделения (прихоти, похоти), и представления, – то мечтательно-отвлеченные и одухотворенные, то осязательно-конкретные и чувственные. При таком описательном понимании становится понятно, что страсти могут быть благородные и низменные, духовные и противо-духовные, творческие и разрушительные. И великие отшельники православного востока имели основание устами Макария Великого описать истинную религиозность человека, как страстное влечение души к Богу. Так, человек "молитвой воспламеняется к божественной приверженности и пламенному желанию;1 он "вступает в общение"... "с вожделенным Святым Духом";2 он "отдается в плен вожделению и любви, всецело устремляясь к Христу, и вожделевает получить те неизглаголенные блага, какие созерцает духом". Такие люди "желают единой любви Цебесного Царя, с великим вожделением Его Единого имея пред очами";3 они "сильно и ненасытно вожделевают духовного озарения", испытывают "ненасытимость небесного" (или "духовного") "желания", "безмерную и ненасытимую любовь к Господу", они "не могут насытиться благодатными тайнами" и "возбуждают в себе пламенное стремление4 к Богу... – Трудно было бы полнее и точнее описать религиозную интенцию, как страстное состояние лущи, как интенсивное влечение, поглощающее чувство, волю и воображение человека.5 Можно было бы просто установить, что подлинное и цельное преодоление недуховности дается только людям страстно взыскующим Бога, т.е. способным наполнить свое чувство, свое желание и воображение божественными содержаниями. И это утверждение соответствовало бы вполне евангельскому слову: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душой твоей, и всем разумением твоим" (Мтф. 22. 37), или еще "всей силой твоей" (Мрк. 12. 30, 33; Лук. 10. 27).6 Здесь все перечислено, чтобы обозначить цельность, полноту, беззаветность, всеохватывающую силу и интенсивность верного религиозного акта, т.е. его духовную страстность и жизненную героичность.