ГЛАВА 2. Учреждение Святейшего синода
От греч. Σύνοδος — «собрание», «собор») — согласно действующему уставу РПЦ (Устав Русской Православной Церкви ), высший «орган управления Русской православной церкви в период между Архиерейскими соборами». В синодальный период Святейший Правительствующий Синод был высшим государственным органом церковно-административной власти в Российской империи.
В России до Императора Петра Первого было две главы: царь и патриарх. Они сотрудничали и помогали друг другу и Церковь имела полную свободу. Русская Церковь всегда находилась в тесной связи с народом и государством, никогда не отделялась от них и всегда служила их истинному благу. Такое сотрудничество Церкви и государства называется греческим словом «симфония» (по русски «согласие»).
Император Петр Первый производил реформы на пользу России, но не все были с ним согласны. Он встречал со всех сторон, включая духовенство, сопротивление и враждебность. Поэтому, после смерти патриарха Адриана (1690-1700 гг.), новый патриарх не был избран. Рязанский митрополит Стефан Яворский был поставлен Местоблюстителем патриаршего престола (1700-1721гг.); то есть временно заменял патриарха. До 1700 года, в Русской Церкви было десять (10) патриархов. В 1721 году Петр Первый учредил Святейший Синод, который заменял патриарха. Синод сперва назывался Духовной Коллегией.
Это изменение в управлении Российской Церковью было одобрено и утверждено восточными патриархами. Они признали Святейший Синод своим братом, имеющим равную с ними власть и степень в церковной иерархии; то есть они признали что Святейший Синод имеет ту же власть что и патриарх. Таким образом Святейший Синод заменил собою патриарха.
Святейший Синод состоял из: (1) Президента, (2) Двух ВицеПрезидентов, (3) Четырех советников и (4) Четырех ассесоров. Первын президентом Синода был митрополит Стефан Яворский. Позже, светские имена были заменены более подходящими названиями: (1) первенствующий член, (2) члены Синода и (3) присуствующих в Синоде.
По приказу Императора Петра Первого, Митрополит Феофан Прокопович издал Духовный Регламент. В нем древние церковные правила которые остались в силе, были применены к современному положению Русской Церкви. Духовная Колегия была подчинена царю через специального чиновника - оберпрокурора (светское лицо). Таким образом Русская Церковь лишилась независимости и самостоятельности.
Заменив собою патриарха, Святейший Синод принял на себя и дела патриаршего управления. Его главные задачи были:
-Наблюдение за чистотой учения и благочиния в богослужении,
-Избрание и поставление достойных архипастырей и пастырей,
-Надсмотр за духовно-учебными заведениями,
-Цензура духовных книг,
-Бракоразводные дела и прочее.
Глава 3 Святейший Синод при Петре II и Анне Иоанновне и борьба Феофана с своими врагами.
Еще хуже сделалось положение Святейшего Синода при молодом Петре II, когда всеми делами государства ворочали исключительно временщики — сначала Меньшиков, потом Долгорукие. Реакционный характер этого царствования способствовал еще большему подъему значения великорусской партии иерархов. Георгий Дашков провел Льва Юрлова до архиерейства в Воронежской епархии и успел ввести в Синод еще нового члена из великороссов, старого опального митрополита Игнатия Смолу, который был вызван теперь из своего Ниловского заточения на Коломенскую кафедру. Все они дружно стали действовать против Феофана. Феофилакт, единственный кроме него ученый член, не пристал к ним, но сделал Феофану большую неприятность, издав в 1728 году, с разрешения верховного совета, труд Яворского — “Камень веры”, обличавший те самые ереси, в каких враги обвиняли Феофана. В кружках старинного вельможества и духовенства заговорили даже о восстановлении патриаршества. Положение Феофана, бывшего теперь единственным представителем Петровских идей в Синоде, сделалось крайне опасным и заставляло его напрягать в разгоревшейся борьбе все свои силы и всю изворотливость. Оружие в этой борьбе y его противников было прежнее, которым он был встречен в Москве еще в 1718 г. при Стефане Яворском — это обвинение в ересях. В роли обвинителя, весьма неудобной для таких плохих богословов, как Георгий, выставлен был один из киевских же ученых, архимандрит юрьевский Mаркелл Родышевский, знавший Феофана еще с академии и одно время служивший y него в Псковской епархии судьей архиерейского дома. Еще в 1726 году им подан был Святейшему Синоду донос на Феофана в 47 пунктах, будто он, Феофан, не признает церковных преданий и учения святых отцов, не чтит святых икон и мощей, отрицает оправдание делами, смеется над церковными обрядами, акафистами, сказаниями Миней и Прологов, отвергает некоторые правила Кормчей, хулит церковное пение, а хвалит лютеранские органы, желает искоренить монашество и т. д. Так истолкованы были в доносе разные места из сочинений и устные речи Феофана, в которых выражалась его действительно подчас слишком горячая полемика или против католичества, или против домашних русских суеверий и обрядоверия. Дело это кончилось тогда заключением Маркелла в Петропавловскую крепость и внушением Феофану от лица императрицы, чтобы он впредь никаких противностей православной церкви не чинил, а жил, как живут все “великороссийские” архиереи. При Петре II Маркелл напал, как на еретические, на разные сочинения Феофана — букварь, толкование блаженств, об обливательном крещении и другие, прося y Синода немедленного осуждения и их, и их автора. На этот раз донос его уже вовсе не имел силы; Феофану легко было доказать, что все эти сочинения написаны были им по мысли Петра Великого и изданы с разрешения Святейшего Синода, и обвинить самого доносчика в том, что он осмелился винить в ересях самый Синод и “терзать славу толикаго монарха”. Потерпев неудачу в Синоде, Маркелл обратился к тайной канцелярии и донес ей, что Феофаном была написана “Правда воли монаршей” — сочинение, направленное к лишению наследия престола царевича Алексея, следовательно, противное и царствующему государю — сыну Алексея; но тайная канцелярия и без доноса хорошо знала это, равно как и то, что сочинение это написано было тоже по воле Петра Великого. Доносчик подвергся новому заключению — в Симонов монастырь. Феофан таким образом оставался цел и невредим; но положение его было все-таки очень шатко — Дашков все усиливался, и Феофану могла грозить впереди та же участь, какую недавно испытал другой нелюбимый великороссами черкашенин Феодосий. Его избавила от тяжких тревог неожиданная кончина Петра II (в январе 1730 года), за которой последовали восшествие на престол Анны Иоанновны и падение верховников. Сошедшись с духовником Анны Иоанновны, архимандритом Варлаамом, Родышевский хотел было и при ней продолжать свои нападения на Феофана; в своем Симоновском заточении он начал составлять против него новые обвинения, написал несколько тетрадей, в которых, кроме указанных сочинений, подверг резкой критике написанный Феофаном указ 1724 года о монашестве и самый Духовный регламент. Но при императрице Анне настали уже другие времена, когда вошли в силу не обвинения в ересях, а доносы политические, а этим оружием Феофан умел владеть лучше своих противников. Самую крепкую опору он нашел себе в господствовавшей при дворе немецко-курляндской партии, с интересами которой множеством нитей связывались его собственные интересы. Та же самая партия старинных людей, которая угрожала недавно ему, была теперь грозой и нового курляндского правительства. Последнее живо чувствовало свою ненациональность и слабость в России, хорошо знало, что право на престол, по завещанию Екатерины I, принадлежало не Анне Иоанновне, а дочерям Петра Великого с их потомством, и подозрительно прислушивалось ко всяким заявлениям в народном и православном духе и к толкам о цесаревне Елизавете, о сыне покойной царевны Анны Петре Голштинском и даже о царице Евдокии Лопухиной. Полемика против немецких ересей и обвинение в них кого-нибудь при таких обстоятельствах легко становились признаком политической неблагонадежности самих обвинителей и полемистов и влекли за собой неизбежные допросы в тайной канцелярии. За падением верховников скоро последовало и падение поддерживаемой ими великорусской партии в Синоде. Первым из архиереев попался в политическом деле Лев Юрлов, на которого было донесено из Воронежа, что, по получении здесь первого сенатского указа о восшествии на престол императрицы Анны, он не отслужил торжественного молебствия, а стал для того ждать еще особого указа из Св. Синода, в ожидании же этого несколько запоздавшего указа распорядился поминать царствующее семейство по порядку старшинства, начиная с царицы Евдокии. В Синоде, по влиянию Георгия и Игнатия, отнеслись к этому доносу легко и отложили его рассмотрение до новых разъяснений из Воронежа. Но вслед за этим все члены, кроме Феофана, вдруг были уволены из Синода и на места их назначены другие — Леонид Крутицкий, Иоаким Суздальский и Питирим Нижегородский — все такие архиереи, которые вполне подчинялись Феофану; тогда же, кроме архиереев, в состав Синода опять, как при Петре, введены были архимандриты и протоиереи. По делу Льва началось следствие, к которому притянуты были и его доброжелатели, Георгий с Игнатием; все трое были признаны противниками царствующей императрицы, обвинены, кроме того, в разных злоупотреблениях по своим епархиям и по лишении сана разосланы в разные монастыри. В том же 1730 году был лишен сана и заточен в Кириллов монастырь Варлаам Вонатович Киевский за то, что, как и Лев, тоже не отслужил вовремя молебна на восшествие императрицы на престол; но больше всего он провинился в том, что плохо удерживал свое духовенство от толков об еретичестве Феофана и дозволил y себя в Киеве новое издание “Камня веры”. В следующем году был лишен сана и посажен в Выборгскую крепость архиерей той же великорусской партии Сильвестр Казанский, на которого донесли, что при Екатерине он запрещал поминать Св. Синод при богослужении, рвал и велел переписывать на свое имя прошения, подаваемые ему на Высочайшее имя, говорил об императрице Анне противные речи, делал лишние поборы по епархии и прочее.