В Европе реформацией закончилась эпоха религиозных войн, светская власть окончательно отмежевалась от духовной и взяла бразды правления государством в свои руки. Народный протест перешел из религиозной области в политическую, религиозные бунты сменили революции.
Россия, находясь на перепутье между Востоком и Западом, развивалась своими темпами и противостояние церковной и царской власти произошло в ней несколько позже и иначе, чем в Европе. Церковь и государство в течение многих веков оспаривали власть и влияние в государстве. Православные монастыри являлись собственниками земли, имели крепостных, то есть церковь не стремилась отрешиться от мира. Напротив, главы ее пытались максимально влиять на политику Государей. Переломным веком в споре светской и религиозной властей стал XVII век. Раскол стал значительной вехой русской истории. С одной стороны, церковь в этот период окончательно проиграла спор за власть и очень скоро стала одним из государственных институтов. В этом смысле «раскол в своем происхождении…является протестом народа против поглощения его прав центральной властью.» 1
С другой, размежевание в рядах православной церкви подготовила почву для распространения инакомыслия как массового явления. Прежнее единство церкви нарушается. Учение церкви уже не кажется абсолютной непререкаемой истиной. «Церковь распалась на две части и было непонятно, какая из них правильная. Или, может быть, обе они ошибаются? И надо искать какие-то третьи и четвертые решения? … секты как бы махнули рукой на это раздробление церкви и начали делать собственные выводы вне православия» 2
Таким образом, XVII век подготовил почву и посеял семена, заронил сомнения в истинности догматов, а век XVIII почву удобрил и получил урожай. В начале XVIII века в Россию проникла западная культура, повысилась роль и значение личности в обществе, зародилось свободомыслие. Благодаря реформам Петра русский все больше просвещался, менялось его восприятие мира. Вопросы веры в этом восприятии играли не последнюю роль. Народ начал все больше задумываться над тем являются ли догматы церкви верными. Одновременно политико-правовая сфера стремилась освободиться от религиозного налета. «Политическое государство нового стиля воспринятое в XVIII веке русской теорией и практикой…не желает иметь ничего общего с теократией…его главной целью становится не спасение душ, а чисто земное «общее благо»1 Новые идеи определяют отношение государства к церкви и к отдельной личности в эпоху абсолютизма.
Но параллельно, утверждавшийся абсолютизм нуждался в традиционном религиозном основании, божественном происхождении верховной власти. «Чем внимательнее относилась к господствующей церкви государственная власть, чем скорей примирялась церковь с новым строем и новой политикой государства, которому она уже верно служила, тем дальше отходили от нее непримиримые противники каких-либо церковных перемен, люди открыто державшиеся «аза», люди «духовного делания… Ощупью, в темноте и борьбе с этим миром, где и церковь и государство состояли на службе у господствующих классов, низшие классы искали своей «веры», которая бы не замыкалась в церковном здании, в застывших обрядах, в книжном учении, в
узкой нетерпимости к инаковерующим»2Российские цари, подчинив себе церковь, не порывали с ней связи, напротив, отождествляли себя с помазанниками Божьими. Эта связь духовной и светской власти не шла на пользу ни одной, ни второй. «Государство своим вторжением [в церковные дела] вносит разложение в самую святая святых церковной жизни, так как устраняя из отношений к духовной власти и подчиняя ей элемент добровольности, искренности и правдивости, убивает всякую внутреннюю нравственную крепость союза пастыря и пасомого и заменяет ее только внешним и подчас лицемерным послушанием… Когда церковь подчинена государству она загромождена официальными причисленными к ней разлагающими ее элементами и ничего не может с ними поделать так как она сама несвободна…Еретики и схизматики восстают против самого государства, так как на практике политическое начало смещалось с церковным и не будучи в состоянии отличить одно от другого они bona fide принимают государство за
церковь и возрастают против первого отрицая второе»1
С другой стороны, вред для государства такой ситуации тоже был весьма ощутим. Каждый еретик, отрицая истину государственной церкви, невольно отрицает и само государство. Где церковь и государство слиты, там невольно и неизбежно рождается мысль, что не церковь, а государство проповедует и защищает данную истину. Церковь как бы скрывается за государством и в глазах сектанта не церковь оказывается заблуждающейся и неправой, а само государство.
Итак, фоном, обстоятельства, которые способствовали появлению и распространению сект стали церковные и государственные реформы. Однако для их становления как массового явления должны были присутствовать также реальные предпосылки и причины снизу. Поэтому следует обратить внимание
1 Бобрищев-Пушкин А.М. Суд и раскольники-сектанты. Спб., 1902 год сс.5-10.
на положение простого народа и низших слоев духовенства в рассматриваемый период.
Фактические причины популярности сектантства стали предметом исследования и дискуссий уже в середине XIX века в среди государственных и церковных деятелей, историков и публицистов. Причины назывались разные. Для большей наглядности разделим их на четыре категории. Впрочем, в реальности они все являются причиной и следствием друг друга и переплетены.
1.Невежество
Высшие государственные и церковные чины больше всего грешили на необразованность, невежество народа, которым пользуются сектантские проповедники. Так, Тамбовский Гражданский Губернатор писал о молоканах: «Причины распространения этой секты заключаются отчасти в самом ее учении, которое льстит грубым понятиям и невежеству простого народа, отчасти в прозелитизме сектантов…Успеху этого дела содействует так же с одной стороны отношение нашего приходского духовенства к своим прихожанам…с другой уверенность, которую они стараются утвердить…, что правительство не только не преследует их, но даже покровительствует…»[24] Обер-прокурор Синода Победоносцев также видел причины распространения сектантства в невежестве масс и «своекорыстии» вожаков инаковерия. Он писал: «Невежественное население, не имеющее никакого понятия о вере и никакой нравственной связи с церковью, но носящее в себе религиозную потребность, становится жертвою одного пропагандиста, приходящего с Евангелием (которого, увы, иные священники не только не умеют растолковать, но и сами хорошо не знают)»[25][26]
Министр МВД пишет обер-прокурору Синода «о прискорбной шаткости значительной части сельского населения в принадлежности их к православию…Одного слуха о мнимом разрешении переходить в раскол достаточно, чтобы значительное число крестьян тотчас отпало от православия, как будто они были с ним связаны одними полицейскими узами.»[27]
Нет смысла отрицать, что население России в XVIII – XIX веках действительно
было мало просвященным и не сведущим, в том числе и в религиозных вопросах.Однако необразованность народа вряд ли можно считать причиной массового распространения религиозного инакомыслия. Это доказано временем. В наши дни, когда образование доступно каждому человеку, количество сект и их последователей не уменьшается.
Невежество и необразованность скорее способны затормозить развитие человека, приземлить его запросы и отвратить от размышлений о вере. Между тем сектанты – люди ищущие и думающие, недовольные своим положением и стремящиеся что-то изменить.
2.Правдоискательство и индивидуализм
Потребность мыслящего человека в поиске истины и Бога называлась как причина отпадения от православия не только исследователями русского инакомыслия, но и самими сектантами.Истина для каждого из нас – это то, что совпадает с внутренним «Я», поэтому в ее поиске громадное значение принадлежит индивидуальности. Вопрос состоит в том, почему часть людей довольствуются общеизвестными истинами, а другие ищут новую, свою. Высказывавшиеся православными исследователями мнения сложно назвать бесспорными, так как они исходят из изначальной непогрешимости православного учения.
Так, В.С. Соловьев считал, что в русских сектах Божественное подменяется человеческим. Корень зла, по его мнению, в стремлении поставить «на место Божьего и всемирного свое, отдельное, вселенскую истину заменить народным обычаем». [28]
Еще один православный исследователь Н. Базарянинов считал, что «глубочайшие корни сектантства надо искать не в условиях быта и обстоятельствах истории, а в области религиозно-нравственной психологии. История могла бы при этом быть рассмотрена лишь как условие развития или форма обнаружения этой психологии, этого духа… В глубине сект…лежат одни и те же начала лишь более или менее проведенные с преобладанием рассудка или чувства, с признанием авторитете Евангелия или без него.»[29] По его мнению, корни сектантства в «нравственном растлении» народа. «Психология сектантства есть психология нравственного развращения, психология греха, секты – это не случайные заблуждения ума, а глубокие греховные патологические течения нравственно-религиозной жизни»[30], - пишет автор. Соответственно секты - это «одно из проявлений гордыни человека и его самообожания»[31] Далее Базарянинов раскрывает собственное представление истинного спасения, т.е. спасения по «православному рецепту». Оно заключается в самоотречение. То есть это путь общественный, а сектанты зараженные гордыней говорят о личном спасении, они индивидуалисты.