Государственные учреждения и предприятия имели право на неограниченную виндикацию и могли истребовать принадлежащее им имущество, незаконно отчужденное каким бы то ни было способом, от всякого приобретателя. Поскольку деление на движимое и недвижимое имущество кодексом устранялось, то указанные нормы применялись ко всему объему вещей, что и составило новую, исключительно "российскую" особенность, которая сохранилась и на современном этапе развития российского гражданского права.
В числе способов приобретения права собственности добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя занимает место весьма своеобразное.
В 40-х годах прошлого века юридическая природа приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя была исследована Б.Б. Черепахиным[50].
По его мнению, добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя является первоначальным способом приобретения права собственности, так как право собственности приобретателя не зависит от права собственности отчуждателя и от права собственности прежнего собственника. Оно приобретается свободным от всяких обременений, если приобретатель добросовестно о них не знал и не мог знать.
На сегодняшний день спор относительно возможности возникновения у добросовестного приобретателя права собственности на спорное имущество в случае отказа в виндикационном иске его собственнику является особенно острым.
Обусловлено это тем, что в Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 г. нет указания, каким образом приобретается право собственности добросовестным приобретателем. Ст. 218 ГК РФ прямо не предусмотрено приобретение права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя, как и ст. 235 ГК РФ не предусмотрено соответствующего основания для прекращения права собственности.
Проблема усугубляется тем, что в Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 г. (ст. 234) появился отсутствовавший ранее институт приобретательной давности, веденный впервые Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г.[51] (ст. 50).
Ст. 234 ГК РФ устанавливает особенности применения срока приобретательной давности к тем владельцам, у которых вещь могла быть отобрана в порядке виндикации и не упоминает о случаях, когда виндикационный иск не подлежит удовлетворению.
Таким образом, возникла неопределенность в отношении правового режима вещи, которая не может быть истребована собственником.
В связи с этим проявилось отрицательное отношение к самой возможности возникновения права собственности добросовестного приобретателя по основаниям, установленным ст. 302 ГК РФ.
Ярким сторонником этой позиции является К.И. Скловский[52], который считает институт приобретательной давности единственным возможным основанием для приобретения добросовестным приобретателем права собственности на вещь в случае недействительности отчуждательной сделки.
Его аргументация заключается в том, что приобретение права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя по основаниям ст. 302 ГК РФ не закреплено законодательно. На примере анализа норм Германского гражданского уложения 1896 г. (§§ 932, 986 - 994) Скловский К.И. делает вывод относительно объективного возникновения права собственности у добросовестного приобретателя в момент приобретения, поэтому норма ст. 302 ГК РФ об ограничении виндикации от добросовестного приобретателя "не подтверждает, а скорее опровергает допущение, что этот же приобретатель уже стал собственником"[53], поскольку собственнику не нужна защита от виндикации.
"Получивший защиту от виндикации добросовестный приобретатель не становится собственником в отсутствие прямого указания закона, а продолжает владеть без титула, незаконно и, чтобы стать собственником, нуждается в приобретательной давности"[54].
В.А. Рахмилович в своей работе[55] указал на безвыходность данной ситуации, если не согласиться с тем, что Гражданский кодекс 1994 г. признает добросовестного приобретателя собственником.
Иначе его владение лишилось бы материально-правового основания и основывалось бы только на отказе в иске предыдущему собственнику, то есть на юридическом факте процессуального права. Имело бы тогда это владение защиту против других лиц, имеющих титул? Мог ли владелец распоряжаться вещью в данном случае? На эти вопросы нет однозначного ответа, что ставит добросовестных приобретателей и их контрагентов, а следовательно весь оборот в целом, в крайне неблагоприятное положение.
В связи с этим В.А. Рахмилович предложил[56] дополнить п. 2 ст. 218 ГК РФ фразой: "Оно возникает у добросовестного приобретателя при наличии предусмотренных ст. 302 оснований для отклонений иска собственника" и дополнить п. 1 ст. 235 словами: "...в частности, когда имущество не может быть истребовано собственником по основаниям, предусмотренным ст. 302". Подобное изменение законодательства действительно устранило бы существующую неопределенность.
В.А. Рахмилович в своем предложении не учитывает различия оборота движимостей и недвижимостей, однако, несмотря на это, оно явно заслуживает внимания.
Решение вопроса о разграничении сфер действия институтов приобретательной давности и добросовестного приобретения от неуправомоченного лица достигается и без вмешательства законодателя путем толкования действующего закона.
Традиционно одним из условий возникновения у добросовестного приобретателя вещи права собственности является сделка, направленная на переход права собственности или на установление другого вещного или обязательственного права: необходима justus titulus, точнее мнимый (путативный) титул - titulus putativus.
Сделка должна соответствовать требованиям закона. Допускается только один порок - отсутствие права на отчуждение. Конечно, он ведет к ничтожности сделки в силу несоответствия требованиям статей 168, 209 ГК РФ, но в силу ст. 302 ГК РФ добросовестность приобретателя является средством легитимации приобретения, не допуская реституции или виндикации.
Таким образом, суд, установив необходимый юридический состав, делает вывод о наличии у добросовестного приобретателя права собственности.
Такое право принадлежит исключительно суду, который в силу закона и при определенных условиях имеет право на закрепление положения, созданного действиями, порой незаконными. Например, в соответствии с п. 3 ст. 171 ГК РФ в интересах гражданина, признанного недееспособным вследствие психического расстройства, совершенная им сделка может быть по требованию его опекуна признана судом действительной, если она совершена к выгоде этого гражданина.
Поэтому основанный на германском праве вывод К.И. Скловского о возникновении права собственности у добросовестного приобретателя в момент приобретения не согласуется с правом российским, по которому право собственности добросовестного приобретателя возникает не объективно, а из судебного решения.
Отсюда видно, что институт приобретательной давности, возникший значительно ранее изучаемого вопроса о добросовестном приобретении вещи от неуправомоченного лица, носит более общий по сравнению с последним характер и вполне может его подменить. Однако само наличие ст. 302 ГК РФ в российском гражданском законодательстве требует разграничения применения этих двух институтов[57].
Различие между ними, понимание которого способно устранить их конкуренцию, состоит в пороках, относящихся к основанию приобретения права, то есть к отчуждательной сделке. Если сделка имеет единственный порок в виде отсутствия права отчуждателя на продажу или иной вид отчуждения вещи, то применяется норма ст. 302 ГК РФ и приобретательная давность не имеет действия.
Если сделка имеет другие пороки, влекущие ее недействительность, то приобретение вещи в собственность возможно только путем приобретательной давности.
Действительно российским гражданским законом прямо не предусмотрено приобретение права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя, как и не предусмотрено соответствующего основания для прекращения права собственности. Однако, как уже было отмечено, Кодекс Наполеона 1804 г. также не содержит подобных положений.
Недосказанность в данном вопросе была успешно преодолена во Франции судебной практикой и доктриной. Нечто подобное происходит и у нас.
Данный пробел отчасти восполнил Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Так, в пункте 25 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указано: "Если право собственности подлежит государственной регистрации, решение суда является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю"[58].
Поэтому арбитражные суды при разрешении споров исходят из признания добросовестного приобретателя собственником, что на сегодняшний день является гарантией реализации интересов добросовестного приобретателя и обеспечением прочности гражданского оборота в целом.
"Возможность приобретения права от неуправомоченного лица в принципе не исчерпывается сферой права собственности..."[59], и с этой позицией вполне можно согласиться. Права аренды, залога и другие (как вещные, так и обязательственные) могут приобретаться добросовестно при наличии условий, необходимых для возникновения у добросовестного приобретателя права собственности. В частности, необходимым является условие о передаче вещи во владение добросовестного приобретателя.