Отдельную группу образуют денежные средства, ценные бумаги и иное имущество, которые используются в качестве предмета подкупа в преступлениях, предусмотренных ст. ст.184, 204, 290, 291, 304 УК. Данные предметы преступления, не обладая социально опасными свойствами, тем не менее не находятся в объективной взаимосвязи с объектами соответствующих преступлений. К примеру, передаваемые в качестве взятки денежные средства не имеют ничего общего с нарушаемыми взяточничеством отношениями государственной власти, интересами государственной и муниципальной службы.
Таким образом, в общей сложности в 53 статьях Особенной части УК названы предметы, не состоящие в какой-либо объективно необходимой связи с теми благами, которые призваны защищать соответствующие нормы уголовного закона. Во-первых, это объективно опасные для жизнедеятельности человека предметы, требующие соблюдения особых правил обращения, или вовсе запрещенные в обороте. Во-вторых, это предметы материального мира, служащие средством изменения достоверной, общественно значимой информации. В-третьих, это предметы, не ограниченные в обороте, но чуждые охраняемому данной уголовно-правовой нормой объекту.
В современной уголовно-правовой литературе все они, как правило, признаются предметами соответствующих преступлений, при этом предмет преступления понимается как признак, характеризующий объект преступления.
Очевидно, что столь существенное противоречие может быть разрешено одним из двух способов: либо все перечисленные выше предметы материального мира не могут быть охвачены понятием предмета преступления, оставленного в числе признаков объекта преступления, либо предмет преступления не может быть отнесен к числу признаков, характеризующих объект преступления и должен быть помещен среди элементов объективной стороны состава преступления.
Оба варианта уже были предложены для решения вопроса о месте предмета взяточничества в составах дачи и получения взятки. Так, Н.И. Коржанский указывал, что "имущество, ценности при взяточничестве служат средством воздействия на должностное лицо и в этом смысле они ничем не отличаются от всякого иного орудия совершения преступления". Аналогичного мнения придерживались А.Ф. Оспинников, А.К. Квициниа. Однако такая позиция оставляет открытым вопрос о том, как быть с получаемым взяткополучателем имуществом в составе получения взятки. Считать его орудием преступления - значит коренным образом изменять сложившееся представление об орудиях и средствах совершения преступления, поскольку передаваемое в качестве взятки имущество не используется взяткополучателем как инструмент воздействия на охраняемый уголовным законом объект или самого себя. Получение взятки считается оконченным преступлением уже с момента принятия предмета взятки, следовательно, состав данного преступления не охватывает дальнейшие действия виновного с принятым предметом. В связи с этим нельзя согласиться с С.М. Будатаровым, полагающим, что в составе получения взятки "взятка является средством совершения преступления, поскольку она дается для склонения лица к совершению действия в будущем или за уже совершенное действие по службе. Соответственно, в первом случае взятка является средством подкупа, а во втором - средством вознаграждения за содеянное". Полагаем, что обоснованным является мнение Б.В. Здравомыслова, который рассматривал незаконную выгоду имущественного характера в качестве предмета взятки, относя этот предмет не к объекту, а к объективной стороне состава взяточничества.
Тем не менее, попытаемся воспользоваться первым из предложенных вариантов. Очевидно, что в таком случае необходимо все анализируемые нами в настоящем параграфе объекты материального мира отнести не к предмету преступления, а к орудиям и средствам совершения преступления.
В уголовно-правовой литературе приводится множество определений орудий и средств совершения преступления. В.Б. Малинин и А.Ф. Парфенов предлагают следующее: "Орудия и средства совершения преступления - это предметы и процессы, используемые преступником при воздействии на потерпевшего и предмет преступления, то есть для причинения вреда объекту посягательства".В.И. Гуров также полагает, что "… орудия и средства употребляются для непосредственного посягательства на охраняемые уголовным законом материальные элементы общественных отношений или личность либо создания условий для такого посягательства". В.И. Сахаров считает, что "орудия и средства совершения преступления воздействуют при посягательстве не непосредственно на общественные отношения как на объект преступления, а на их материальное выражение или на человека как субъекта - носителя этих отношений". Аналогичной позиции придерживается А.С. Денисова. В понимании этих авторов средства и орудия совершения преступления воздействуют не непосредственно на общественные отношения, а на их материальное выражение или на человека как носителя этих отношений. А.В. Наумов менее категоричен, но также связывает применение орудий и средств с воздействием на предмет: "Средства совершения преступления - это те предметы внешнего мира, которые использует преступник для воздействия на потерпевшего, предмет и объект преступления".
Действительно, применяемые при совершении преступления и имеющие уголовно-правовое значение вещи, указанные в УК, всегда воздействуют на объект преступления через предмет преступления. К ним можно отнести взрывчатые и химические вещества, электрический ток, самоходные транспортные средства, используемые при незаконной добыче животных и растений; оружие, предметы используемые в качестве оружия и специальные средства, которые используются для воздействия на потерпевшего; специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации.
Кроме того, многие ученые аргументировано отказываются от выделения орудий и средств совершения преступления в неосторожных преступлениях, полагая, что в случае причинения вреда по неосторожности "способ совершения преступления нацелен на достижение иных, не связанных с причинением вреда объекту преступления, целей, и поэтому предметы, признаваемые средствами и орудиями такой деятельности, не должны рассматриваться в качестве средств и орудий совершения преступления".
Приведенные положения о том, что орудия и средства совершения преступления применяются виновным только для опосредованного воздействия на объект преступления через предмет преступления, а также о том, что орудия и средства совершения преступления не следует выделять в составах неосторожных преступлений, применительно к составам, в которых нами выше были выделены чуждые объектам уголовно-правовой охраны объекты материального мира, позволяют сделать следующие выводы. В тех составах, признаком которых является вина в форме только умысла либо в формах умысла и неосторожности, перечисленные объекты материального мира не используются для оказания воздействия на предмет преступления. Следовательно, они не являются орудиями и средствами совершения преступления. Во всех иных составах, признаком которых является только неосторожная форма вины, выделение орудий и средств совершения преступления также необоснованно по приведенному ранее соображению.
Необходимо учитывать и тот факт, что в монографиях, посвященных исследованию соответствующих преступлений, равно как и в другой уголовно-правовой учебной и научной литературе, анализируемые материальные предметы не упоминаются в качестве орудий и средств совершения преступления, но всегда именуются предметами преступления.
Изложенное еще раз подтверждает вывод о том, что единственно возможным вариантом определения места чуждых объекту уголовно-правовой охраны предметов в составах соответствующих преступлений является отнесение их к числу предметов преступления с одновременным включением данного признака в объективную сторону состава преступления. Многочисленность данной группы предметов не позволяет называть ее лишь "исключением, подтверждающим общее правило". Более того, если тенденция, связанная с усилением роли источников повышенной опасности в нашей жизни сохранится, исключением вполне можно будет именовать как раз предметы преступления, связанные с охраняемыми законом благами.
Таким образом, можно сформулировать следующие основания отграничения предмета преступления от орудий и средств совершения преступления:
1) предмет преступления подвергается преступному воздействию со стороны виновного или создается им, в том числе с использованием орудий и средств совершения преступления, в то время как орудия и средства совершения преступления не могут подвергаться воздействию с использованием предмета преступления;
2) предмет преступления может находиться в объективной взаимосвязи с нарушаемым преступлением благом, орудия и средства совершения преступления в такой взаимосвязи не находятся;
3) предмет преступления выделяется в составах преступлений с любыми формами вины, орудия и средства совершения преступления - только в составах с умышленной формой вины.
Особое значение правильного отграничения предмета преступления от орудий и средств его совершения проявляется в связи с отменой конфискации имущества как вида уголовного наказания Федеральным законом от 8 декабря 2003 года №162-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации". В соответствии со ст.52 УК, применявшейся до вступления в силу указанного Федерального закона, конфискации могло быть подвергнуто все или часть имущества, являющегося собственностью осужденного, в том числе имущество, являвшееся предметом преступления. Помимо этого, существовал и остается неизменным до настоящего времени институт так называемой процессуальной или специальной конфискации: в соответствии с п.1 ч.3 ст.81 УПК РФ конфискации подлежат орудия преступления, принадлежащие обвиняемому; согласно п.4 ч.3 ст.81 УПК РФ, имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем, по приговору суда подлежат возвращению законному владельцу либо обращению в доход государства. Отмена конфискации как вида уголовного наказания никак не колеблет названных положений УПК РФ.